Жиров и Цыганов в 1980 году. Почему не получилось?

Виктор Тальянов рассказывает о выступлении Валерия Цыганова и Александра Жирова на Олимпиаде в Лейк-Плэсиде и задается вопросом: почему наши спортсмены проиграли?

Журнал: «Физкультура и спорт» № 1, 1981 год
Текст: Виктор Тальянов, заслуженный тренер РСФСР

В час олимпийского испытания я находился в Лейк-Плэсиде на склонах горы Уайтфейс в роли наблюдателя. Болел за наших ребят, вместе с ними вроде мчался вниз по трассам. При этом взгляд со стороны позволял мне многое понять, объективно оценить Теперь, думаю, есть, что сказать.

Вся моя жизнь — детство и юность, молодость и зрелость — отдана лыжам. Живу ими, хватает и радостей, и огорчений. Чего было больше на склонах Уайтфейс? Одним словом не скажешь. Ясно вот что. Впервые советские горнолыжники готовились к олимпийскому экзамену, как и подобает, все четыре года: от игр до игр были они равноправными участниками Кубка мира и Кубка Европы. И добились долгожданного признания. Это вне всяких сомнений.

Австриец Шток и русский Цыганов, или даже так: Цыганов и Шток. В день моего приезда накануне старта в скоростном спуске оба котировались значительно выше остальных. Австриец Вирисбергер, швейцарец Мюллер, канадец Рид брались в расчет, но и не более, потому что в тот вечер на руках у всех имелись протоколы трех официальных тренировочных спусков, так называемых нон-стопов: у Штока — первый, 14-й и первый результаты, у Цыганова — второй, первый и третий (эти данные у нас не публиковались). Судите сами, чьи шансы были выше.

И действительно, у многих те нон-стопы стали «проявителем» истинных возможностей. У большинства, пожалуй, но только не у Цыганова... Меж тем не припомню, чтобы накануне олимпийского старта наши надежды у мужчин были бы столь велики и обоснованы. Поздним вечером виделся с Валерием. Понравился, был в меру сосредоточен и раскован. Сказал ему только: «Ну, Валера, жду тебя завтра!».

День первый

Этого никто не ждал. К этому всегда надо быть готовым — и превратностям погоды в горах. Американцы затратили уйму средств и сил на то, чтобы покрыть склоны искусственным снегом, на настоящий они испытывали острый дефицит. И надо ж было такому случиться, чтобы именно в тот день с небес посыпал валом снег. У специалистов по смазке лица посерели. Наших ребят обслуживал представитель фирмы Rossignol. Структура снега изменилась. Естественный разбросали, загладили, но все равно лежал-то он на искусственном. Рецепт смазки для этого «бутерброда» был и впрямь на вес олимпийских наград.

А трасса была такая. Сверху система четырех больших виражей. Там требовалось чисто вырезать, скользить без юза, без сноса. А потом — косые спуски, садишься в стойку и выжимаешь скорость — из себя и смазки. Я встал где-то посередине плоского участка. Фиксировал появившуюся точку, следил за спортсменом и провожал его глазами, определяя, попал ли он в мазь.

Цыганов шел технически здорово. Причем всю трассу. Наверху, где было круто, где скорость зашкаливала за сотню, точно заходил и точно выходил из поворотов. И он там был третьим. Выскочил с бугра на плоское — и конец, его там не тащило. Прямо на глаз было видно, что отдает он не «сотки» даже не десятые доли секунды, а поболее…

Мюллер, Планк и Цыганов пользовались услугами одного смазчика (Макеев — тоже, о нем разговор особый). И все разместились рядом с пьедесталом. Рядом, а не на нем. Правая рука фирмы Kneissel сказал мне: «Дали бы мне, я бы его намазал!», а я про себя подумал, что даже я и то намазал бы лучше. Один из шефов швейцарской фирмы, связанной с объяснил мне, что, мол, Цыганов в поисках оптимального пути выполнил один из верхних виражей слегка ступенчато. Пусть так. Но не от этого же он стал восьмым. Так ведь?

«Бах, и появляется откуда ни возьмись Шток..». Примерно в таком тоне писали о самом быстром спусковике. Писали неверно. В горных лыжах на любые взлеты и падения отыщется первопричина. И найдутся один-два результата, как минимум предшествовавший сенсации. Скоростной спуск... Очень тут важна психологическая свежесть. Лучший спусковик последних лет австриец Кламмер даже не удостоился права участия в играх. Чемпиона мира 1978 года Вальхера в последний момент, по результатам нон-стопа, заменил Шток.

Оба — Кламмер и Вальхер — исчерпали себя психологически. Спуск — это же атака лоб в лоб на скорость. Или ты ее подчинишь себе, или она тебя сломает. То же, наверное, у летчика-испытателя. Внешне все может выглядеть пристойно, но беда, коли тормоза включаешь там, где следует рискнуть. Леонард Шок рискнул— и выиграл. Но он был готов к этому! По свидетельству одного из наших тренеров, побывавшего на предсезонном сборе австрийской сборной, у них в спуске в одну секунду регулярно попадали десять человек. Вот это плотность, это конкуренция! Был в той десятке и Шток, у которого спустя полгода пик формы совпал с олимпийским пиком.

«Бах, и пропадает Макеев». Тоже, стало быть, не с потолка. К главному олимпийскому испытанию он оказался не готовым. Хотя трасса была настолько «его» — скоростная, с длинной пологой частью, что даже в том состоянии он мог «выстрелить». Но чуда не произошло. А как жаль... Четыре года назад Макеев вместе с Андреевым начал первопрохождение. За это время он заставил считаться с собой любых именитостей. На олимпийской трассе он стартовал в первой группе. Чего еще желать!.. А он проехал мимо олимпийского пьедестала, мимо зачетной шестерки, вообще мимо целой зимы. И корить в том должен себя.

Первая наша ласточка в мировой элите, Володя попал под серьезную атаку популярности. Причем за рубежом она была неистово массированной, ведь в альпийских странах горные лыжи — спорт номер один. И тут, как мне кажется, Володя подкачал — в лидеры вышел, признания добился и где-то в душе успокоился, удовлетворился достигнутым. Забыл или недооценил, уж не знаю чего больше, что при всей специфике горнолыжной кубковой кухни ничто и ни для кого не сравнится с олимпийской наградой. Шел, шел к вершине, а на самых подступах к ней оступился, сбил ритм восхождения.

Ну а повод, внешнее обличье поражения тоже найдется. У него — это травмы: на предсезонном сборе — колено, потом повреждение плеча. По себе знаю, мчаться по трассе спуска даже с легким недомоганием, с неполностью залеченной травмой— пустое дело. Травмы случаются у нас, с кем не бывает. Вот Стенмарк вздумал было дебютировать и повредил спину. Бросил гоняться за третьим «зайцем», основательно залечился и о летнем ЧП на играх напрочь забыл. Или взять Мозер-Прелль. В сентябре получила серьезную травму. Все бросила, только лечилась и прибыла за пять дней до критериума первого снега в полном порядке.

День второй

Я ему перед стартом сказал: «Валера, вон там, после красных ворот — вертикальные, в них запоздаешь — дальше делать будет нечего... Хоть и внизу это место. Ты себе в памяти отсеки эти ворота и, пожалуйста, как можно раньше заходи в них».

Цыганов шел слалом-гигант просто великолепно. Дрался как зверь за каждый поворот. Я любовался им. Каверзное место, на радость нам и на удивление соперникам, проскочил без сучка и задоринки. Соперники его в расчет в этом виде совсем не принимали, а он, на тебе, с шестым временем финиширует. 3аявка серьезная. Даже для наших это сюрпризом было. Еще бы, ведь в течение зимы он почти не тренировался и не стартовал в гигантском слаломе. Вот только, кажется, подзабыли все, что Цыганов именно «гигантистом» проявлял себя давно и наиболее ярко.

Вторую попытку он выполнял еще лучше, на середине трассы уступал Стенмарку совсем мелочь — одиннадцать «соток». И вниз шел как по нотам — раз, два, три, четыре, пять. Это я шептал, считал пройденные им ворота. А он приближался к финишному створу, и за ним, след в след, катилась олимпийская медаль, бронзовая без вопросов. До нее оставалось всего ничего — трое ворот, или тридцать метров, а позади — полсотни ворот и километр с лишним! И тут он ошибся. На нижней лыже не закончил поворот. Надо было загрузить ее, толкнуться ею, а он резко перенес вес на внутреннюю лыжу. Завал корпуса внутрь поворота и — падение. Чисто техническая ошибка, допущенная, возможно, из-за того, что он раньше времени увидел финиш.

Досадно, больно до слез. Промахнуться в трех воротах от финиша, от медали, первой для наших мужчин. На то указывал хронометраж, о том судили авторитеты. Известный в недавнем прошлом швейцарский горнолыжник Бернар Рюсси сочувственно похлопал меня по плечу: «Виктор, бронза медаль!». Слышал потом от некоторых коллег такое рассуждение: «Чего же он в самом конце не подстраховался!». А я этого не понимаю. После первой попытки 13 человек уместились в секунде. О чем думать? Как себя рассчитывать на трассе? Нет. Цыганов действовал правильно, отдав себя полностью борьбе. И был очень близок к большому успеху.

Цыганов — восьмой в спуске и сошедший с трассы гиганта. И Цыганов — популярная фигура на играх и сильнейший в мужской команде. Именно он в течение двух лет проходил он под моим началом армейскую службу. В душе Валера абсолютно чист, даже в мелочах не замечал ни капли корысти. В помыслах — бунтарь, все пробует, ищет. Бывало, посоветую, что и как делать, а он возразит, горячо и с головой. На склоне — истинный универсал, каких не то что у нас мало, в мире единицы. Особенно хорош в гиганте, тут его талант проявился в шестнадцать лет, когда он стал четвертым на юниорском первенстве континента, первым там был Стенмарк. У нас никто так не начинал. Но и никому из нашего поколения так не «везло».

Травмы, операция — удаление мениска, затянувшийся поиск своего вида в Кубке мира. Ничего, снес всю эту напасть. Жил лыжами, любил их, а не себя на них. И пахал на склоне, что называется. И вне его оставался самим собой. И при таком раскладе был пятым в многоборье на чемпионате мира.

На Олимпиаде в Лейк-Плэсиде одновременно выявлялся чемпион мира в многоборье. Им стал Венцель из Лихтенштейна. Так вот, по самым скромным подсчетам, естественно, без падения в гиганте и с участием в слаломе, Цыганов опередил бы в троеборье всех. В лице Валерия Цыганова мы имеем, не побоюсь этого слова, потенциального чемпиона мира в многоборье. Остается и мало и много — доказать это на горе. Силы, время, талант и запас честолюбия — при нем. Будем ждать. И верить. Я верю в него.

День третий

В специальном слаломе от нас выступал тандем: Жиров и Андреев. Несколько отличны были их олимпийские притязания и совсем не похожи были их действия в борьбе. Признаюсь, с Жировым я связывал особые надежды. Перед отъездом за океан на расспросы корреспондента я уверенно заявил, что именно в слаломе и именно Жирову вполне по силам попасть в шестерку и не исключено — взойти на пьедестал. В отношении других членов команды мои прогнозы были осторожнее.

Накануне Саша чувствовал себя неважно, была даже невысокая температура. В таком состоянии он и вышел на склон. На первой трассе, наверху, имелся участок неважного качества. В нем и потонули надежды. Лыжа Жирова попала в маленькую ямку. Сашу выбросило в сторону — и за сим все кончилось. Всего 15 метров, трое ворот длилась для Жирова Олимпиада. Я не выдержал: «Посмотри,— сказал ему, — как все дрались за эти ямки, канавки. А ты — по линии наименьшего сопротивления, как будто впервой в переделку на трассе попадать...».

Александр Жиров, безусловно, талантлив. И от него мы вправе ждать многого. Об этом мне довелось высказать мнение еще два года назад на страницах нашего журнала в материале о Спартакиаде народов СССР. Собственно, он за эти два с небольшим года, срок по горнолыжным меркам невеликий, достиг немалого. Выиграл Кубок Европы в слаломе, а сегодня (по итогам прошлого Кубка мира) носит титул пятого слаломиста мира! Ни один советский горнолыжник не классифицировался так высоко. Но вот беда. Олимпиаду в свой актив не внес, высшей цели не достиг. Простуда, какая была у него, может принизить результат, но и она не давала повода уступать без борьбы, тем более выбывать из нее. Ну, показал бы на первой трассе слабое время, во второй попытке, уверен, мог бы прибавить и в итоге какое-нибудь видное место занял бы, в десятке уж во всяком случае.

Суть происшедшего с Жировым кажется мне вот в чем. Он акклиматизировался в круговерти стартов Кубка мира. И очень хорошо. Но психология участника кубкового марафона, длящегося четыре месяца, такова: сегодня я не в лучшей форме, через неделю, на следующем этапе, прибавлю; завтра трасса не «моя» будет — так она в моем вкусе послезавтра окажется. А олимпийский старт — это один-единственный выстрел. Без вариантов и расчетов. Тут «на-гора» надо выдать в назначенный день и час. До того — рано, а после того — поздно будет. И следующая возможность для меткого выстрела предоставится лишь через четыре года. А горнолыжный век так ныне короток... Эти соображения вряд ли довлели на Александра, вряд ли мучили.

В играх до этого он не участвовал и сразу их значимостью в полной мере не проникся. Ведь сумел же он за месяц до игр и буквально сразу за ними блеснуть в Кубке: дважды оказывался вторым на его этапах, на одном из них обыграл и Стенмарка. Надеюсь, Саша сумеет извлечь уроки из олимпийского старта. Как, впрочем, и Макеев, ему тоже стоит повысить свое олимпийское самосознание.

Иначе вел себя Владимир Андреев. Кстати, он в единственном числе представлял нашу команду на играх 1976 года. Настроился очень серьезно. Раньше всех появился на склоне Андреев, внимательно просматривая трассу. И дрался за десятые и сотые доли секунды. Наградой за собранность и волю стало для него место в первой десятке. Достигнуть большего не позволили некоторые огрехи в технике. Он мне до этого в Венгене понравился, когда на этапе Кубка мира показал пятое время. У него там ноги работали, как независимые подвески в автомобиле. В течение четырех лет Володя прогрессировал может и не так заметно, как Жиров или Макеев, но неуклонно и в час олимпийского испытания выдал по своему максимуму на тот миг.

День четвертый

Он же и последний в программе. И последняя возможность для горнолыжников внести свой вклад в общую копилку. Надю Андрееву (Патракееву) знаю давно, тренировал ее в свое время в сборной. Слышал о ней такое мнение: «Может собраться и выдать в попытке, а потом взять и сойти во второй». Увидел же я сам гораздо больше. Надежда отработала на первой трассе четко и ровно. И показала третье время. Третье! Какой шум поднялся там, на финише в Лейк-Плэсиде! А Надя, чувствовалось, в подъеме, была возбуждена. Мониторы на нее развернулись, фотокоры валом к ней повалили. Увели мы ее к Володе Маслаченко, нашему телекомментатору, который, кстати, добротно стал рассказывать о нашем спорте, посоветовали Надюхе: «Посмотри, трасса посложнее, заходы совершенно другие. Ты это дело учти. И поспокойнее, все у тебя хорошо получается». Получалось у нее здорово и во второй раз. Тут не то что «бронзой» — «серебром» запахло…

Один лишь сбой допустила. Хотела палкой уколоть, а она не вошла в лед, соскользнула. Это-то и отодвинуло ее на шестое место. Володя, ее муж, начал было судачить: «Ты там не то, там не так». А потом не удержался и обнял, поцеловал: «Ну, Надька, спасибо тебе, мужиков поддержала!». Ее не корить надо за то, что медаль упустила. Она-то просто молодчина, выстрелила метко. Могла бы попасть и в самое «яблочко», будь поудачливее ее товарищи — Цыганов, Жиров, Макеев. К тому же на женских трассах билась она в одиночку, подруг, способных выступить достойно на олимпийских трассах, не нашлось. Вот два стоп-кадра Андреевой: до игр и после них. В Мариборе на Кубке она была пятой. На вопрос о своих олимпийских притязаниях Надя ответила: «Буду в шестерке». Ханни Венцель, стоящая рядом, открыто и недоверчиво посмеялась. Но смеется тот, кто смеется последним... А сразу после Олимпиады Надежда блеснула вновь — была второй, обыграв и двукратную олимпийскую чемпионку Ханни Венцель.

Старание Нади и вера ее в тренеров, возраст и талант, который должен раскрыться еще и в гиганте, полагаю, позволят ей утвердиться в элите в настоящем сезоне еще основательней. И соответственно поможет становлению подруг по команде.

Монолог записал Леонид Леонидов