Её духи пахнут скоростью

Интервью со Светланой Гладышевой — одной из двух российский победительниц этапов Кубка мира за всю историю отечественного спорта.

Журнал: «SKI Горные лыжи», 1998 год
Автор: Елена Шпиз
Фото: Роман Денисов

«Ландьшеву не видели?» — вопрос, как правило, повисает в воздухе. Потому что видели «Ландышеву» — то бишь серебряную призерку белой Олимпиады-1994 в Лиллехаммере и победительницу этапов Кубка мира Светлану Гладышеву все.

Но где она находится сейчас, обычно не знает никто: опять куда-то уехала с лыжами. На лыжах она признает скорости выше ста километров в час, и именно так привыкла перемещаться в пространстве (особенно по крутым склонам швейцарских или Доломитовых Альп, а также по горам Италии, Канады, Австрии и Америки).

Даже ее любимые духи «пахнут скоростью» и называются символично — Chanel Allure.

— Вы попробуйте застать ее дома! — жалуется Светин брат Дима. — Даже когда возвращается в Россию, не может усидеть на любимой кухне и часа, если, конечно, туда не приедут сто двадцать пять человек друзей.

Сама Света в этот момент с наслаждением поедает семечки.

— Да, полгода дома не была. Так бы целый день и просидела тут. Смотрела бы «Семнадцать мгновений весны» или «Кавказскую пленницу»...

— Как же, как же, — саркастически замечает братишка. —Вот увидишь, через час всё равно куда-нибудь сбежит.

Слово «сбежит» не очень-то вяжется с этой на редкость жизнерадостной, везучей и в общем-то счастливой девчонкой. Впрочем, бесконечные тусовки, от которых Света не отказывается даже когда устает после тяжелых тренировок, действительно, можно воспринять как бегство от многочисленных проблем. Видно, ей легче справляться с усталостью, скверным настроением, шутя, не жалуясь, и, таким образом, по ее словам, не загружать окружающих.

— Неужели тебе никогда не хочется побыть одной?

— Не часто, но случается. Я очень люблю читать, и, когда мне грустно, то сразу открываю Гиляровского, Пастернака или Бунина.

— За границей скучаешь по дому?

— Конечно. Иногда российский воздух прямо-таки вылечивает. И сразу вновь загораешься желанием тренироваться, побеждать… Словом, хочется включаться в работу.

— А с чего началось увлечение горными лыжами?

— Я родилась в Уфе. Вообще всегда предпочитала дружить с мальчишками. Хулиганить и участвовать вместе с ними во всяких, особенно опасных, проказах. Как-то после очередной нашей проделки, — мне было тогда лет десять — вдруг подошел солидный мужчина и сказал: «Эй, девчонка! Чего дурака валяешь? Не хочешь попробовать покататься на горных лыжах? Мне почему-то кажется, что у тебя это получится». Ну, я сразу загорелась этой идеей, потому как всегда обожала зимние забавы — например, погонять на санках или коньках. А родители не очень-то хотели отдавать меня в детскую спортивную школу. Однако папа, будучи человеком спортивным, в конце концов, поддержал меня, и бедной домашней маме пришлось согласиться. Произошло это, правда, только через год.

И первое, что я услышала от тренера, к которому мы пришли, было: «Тебе одиннадцать лет? Да ты ведь старушка, дорогуша!». Вот это был облом! Надо же — старушка. В общем-то это неудивительно, ведь на лыжи детей обычно ставят лет с пяти. Все-таки мне разрешили попробовать. Через несколько дней тренер сказал, что, возможно, у меня что-то и получится. А еще через полтора года я выиграла чемпионат Башкирии и выполнила 1-й взрослый разряд, который потом дважды подтверждала. 

Но дело в том, что, выполнив разряд так рано — в двенадцать лет, — я почувствовала: похоже, на этом моя карьера и закончится, ведь за три следующих года мне так и не удалось добиться чего-то существенного. Но как-то в ходе финала Кубка СССР в Кировске ко мне подошел тренер из Львова Игорь Петрович Скрябин и сказал, что готов поработать со мной. Однако при одном условии: я должна перебраться на Украину и учиться в львовской школе-интернате.

Когда вернулась домой и сообщила об этом приглашении родителям, они пришли в ужас... Отпустить любимого ребенка неизвестно куда и зачем? Папа еще кое-как понял мой энтузиазм, а мама пришла в полное расстройство. Но потом всё же согласилась с моим аргументом: «А может, лыжи — моя судьба!».

— Неизвестность не пугала?

— У меня почему-то было внутреннее чувство, что так надо. И я не колебалась ни минуты.

— И как первые впечатления от нового места?

— Забавные. Сначала я вообще жила не во Львове, а в довольно известном в тогдашнем советском горнолыжном мире местечке Славск, где пошла учиться в школу номер один.

Говорили и учили в школе, естественно, на украинском языке, поначалу непросто пришлось. Но было очень интересно — в первую очередь, наблюдать за тамошним колоритом... 

Когда я вошла в класс, то сразу же села к самому «нормальному» парню. Девчонок такая моя решительность смутила — вообще дети здесь были очень «правильными». Я вскоре это дело «исправила» и быстренько научила одноклассников прогуливать уроки — они не представляли, что такое возможно. А тут мы стали собираться на какой-нибудь полянке или еще где-нибудь и веселиться.

Но эта веселая жизнь вскоре закончилась. Начался тяжелый сбор в Терсколе. Катались мы на Эльбрусе, на высоте больше трех тысяч метров, где воздух сильно разрежен, и физически выматываешься… Тренировки проходили для меня мучительно еще и потому, что Игоря Петровича не устраивала моя техника. Он не подпускал меня к трассе, заставляя отрабатывать различные элементы техники в произвольных спусках. Так прошел весь сбор. Я совершенно извелась: казалось, ничего у меня не получится. 

Но тут мы уехали в Алма-Ату на Всесоюзные соревнования, и хотя это был мой первый старт в скоростном спуске за долгое время, я сразу же заняла второе место и выполнила норматив мастера спорта.

— Сколько лет тебе было, когда ты попала в олимпийскую сборную?

— Около восемнадцати. А в девятнадцать я выиграла чемпионат мира среди юниоров, и это укрепило тренеров в намерении готовить меня к Олимпиаде-1992 в Альбервилле. На играх я выиграла три тренировочных заезда из четырех, а на основном спуске, к сожалению, показала только седьмое время.

— Всегда удавалось срабатываться с тренерами сборной?

— Без проблем.

— А с приходом в сборную Мельникова что-нибудь для тебя изменилось?

— Разумеется. Мы ведь — люди одного поколения и отлично понимаем друг друга. Кроме того, мы много лет выступали вместе, поэтому всегда можем найти общий язык.

— Мельников — человек очень ответственный, я бы даже сказала «правильный», и ему, вероятно, легче общаться со столь же серьезной Варей 3еленской‚ а твой хулиганистый нрав представляется абсолютно полярным...

— Что есть, то есть. Но когда столько лет друг друга знаешь, то не так уж сложно найти компромисс.

Пора было расходиться — Света куда-то по обыкновению торопилась. Когда она села за руль своей «Мазды» и лихо пролетела несколько сложных поворотов на довольно приличной скорости, я лишний раз убедилась в том, что рядом со мной удивительно надежный и, вместе с тем, отчаянный человек.

— Свет, ты, наверное, совсем не боишься скоростных трасс?

— До какой-то степени все боятся. Но супергигант и скоростной спуск мне куда ближе, чем слаломные дисциплины. Вообще, всегда предпочитаю крутые склоны пологим.

— Почему прошлый сезон складывался для тебя не особенно удачно?

— Не повезло. Например, на втором этапе Кубка мира в Лейк-Луисе я шла первой, но, сама не знаю почему, в самом конце трассы пролетела мимо ворот... Наверное, хотелось побыстрее финишировать.

— А каков настрой на предстоящий сезон?

Тут нас подрезал какой-то нахальный джип, вообразивший, что раз он большой, то ему всё можно. С этим, судя по вырвавшемуся у Светы вескому замечанию, она была явно не согласна. Ее взгляд мгновенно сосредоточился на дороге, и я не стала ее больше отвлекать: в этот момент она находилась в родной стихии, имя которой — скорость.

Елена Шпиз, фото Романа Денисова