О женском фрирайде замолвите слово. Часть 2
Часть 2. Часть 1 читать по ссылке.
Аня Ханкевич: Да. Вот, например, на прошлой нашей встрече Вероника Сорокина вспомнила о Жаклин Паасо, которая в Скво-Вэлли сделала дроп ничуть не меньше, чем Хенрик Винстедт.
Наташа Лапина: Наверно, такое отношение заставляет женщин заниматься своими проектами. Уже пора дать такой ответ — только женские соревнования. Но лучше, конечно, всем быть вместе.
Аня Ханкевич: Соревнования — это только часть проблемы. Меня поражает, что из лыжного видео абсолютно исчезли женские профайлы и сегменты. Не знаю, как в сноуборде, но в лыжном кино за последние пару лет всего пару раз я видела женское катание. Понятно, что девушка не будет ехать так же мощно, как парень. Но на мужской профайл я смотрю, как на нечто просто красивое, прикольная картинка. Я смотрю на женский проезд — и пытаюсь сравнивать с собой. Мне это интересней, чем мужской проезд, хотя и выглядит не так круто. У сноубордисток хотя бы был свой фильм пару лет назад, а женское катание из лыжного кино исчезло напрочь. Хотя, вроде, должен выйти отдельный женский фильм в этом сезоне.
Наташа Лапина: Но это тоже неправильно — отдельный женский фильм.
Аня Ханкевич: Конечно, но это такой ответ на тенденцию. Реакция. А вообще, с девчонками веселее.
Наташа Лапина: Нормальным мужикам — да.
Аня Ханкевич: Вот еще животрепещущая тема: почему-то никто не обсуждает внешность райдера-мужчины, а вот девушек-райдеров…
Наташа Лапина: Как это?
Даша Зарина: Да ладно!
Наташа Лапина: В узких кулуарах, бывало, заедешь…
Даша Зарина: Как же не обсудить Кая Закриссона!
Наташа Лапина: Но мы не говорим: фрирайдер страшный. Мы говорим: ом кататься не умеет.
Аня Ханкевич: Наташ, а вот тебе, как фотографу, с кем больше нравится работать: с женщинами или мужчинами? Или нет разницы?
Наташа Лапина: Мне главное, чтобы человек хороший был и катался хорошо. Если говорить серьезно, то на съемках, чем человек тебе чисто по-человечески симпатичней, тем с ним приятнее работать. Соответственно, и картинки лучше будут. Хочется затрачивать больше времени на работу. Потому что когда ты снимаешь друзей, то думаешь не когда же это закончится, а что бы еще такое сделать. А мужчина, женщина — без разницы. Просто у нас хорошо катающихся мужиков выбор побогаче. Девчонок поменьше.
Аня Ханкевич: А между мужчинами-фотографами и женщинами-фотографами есть конкуренция?
Наташа Лапина: Мне кажется, нет.
Даша Зарина: Да Наташа — это же уже бренд!
Наташа Лапина: Бренд-то бренд... Только я в последнее время почти ничего не снимаю.
Аня Ханкевич: Меня давно интересовало, каково жить экстремальному фотографу в российской действительности?
Наташа Лапина: Это очень грустная история. Смысл такой, что мне нравится снимать девчонок потому, что они порой бывают более мотивированы. Иногда у них больше драйва. Мужики некоторые, я сталкивалась с этим, относятся к съемкам как к некой унылой повинности. Поэтому мне сейчас интересней работать с молодыми ребятами и девчонками, так как им интересно кататься. Хочется работать с теми, кому нравится это дело. Я, конечно, с удовольствием работаю и с бывалыми перцами, потому что среди них есть такие, кто еще долго будут показывать молодым, что такое кураж и класс.
Но я немного о другом. Мне приятно снимать, когда райдер получает удовольствие от катания. Тогда и я получаю удовольствие от съемки. А когда все превращается в некий организационный момент и и не приходится говорить: «Вася, тебе надо идти сниматься! У тебя спонсоры есть!». А Вася тебе отвечает, что его не прет... Вот тогда и нет вдохновения работать. Когда все настроены на работу, все клево и хорошо. Особенно если у людей есть свои идеи. Мне сейчас нравится экспедиционный дух. Например, ты говоришь: пойдемте в тот кулуар, там вечером свет хороший. А когда мы приходим, то садится туча.
Но никто не парится и не ноет, а все говорят: да ладно, классно день провели, давайте завтра попробуем тут поснимать. Мне нравится, когда есть какой-то экшн, что-то новое. А не как все прыгают с одного и того же камня, съемки прыжков с которого у меня есть за 1998-й, 2001-й, 2003-й и т. д. Бывало, посмотришь и понимаешь, что у тебя есть съемки райдера с одной и той же скалы, с одного ракурса, в одинаковой позе и более того примерно в одинаковой одежде за совершенно разные годы. И третий раз снимать это, даже если очень просят, как-то уже не интересно. Мне хочется, чтобы райдеры проявляли фантазию. Интересный райдер — не тот, кто может сальто скрутить, а тот, у кого в голове есть концепция, свои идеи и придумки.
Аня Ханкевич: Это, кстати, проблема, с которой я столкнулась, работая тут с одним фотографом. У меня в голове была одна картинка, а у него — совершенно другая. И как-то подвести все под единый знаменатель оказалось сложно.
Наташа Лапина: Сейчас, прокручивая в голове события нашей фрирайдерской жизни, я понимаю, что очень клевые проекты были в голове у Димы Кашпара. Он часто говорил на предложения других: «Это все сопли, надо вон оттуда фигануть!». Я думаю, для своего времени он был необычным явлением. Это был очень свежий и молодой взгляд на фрирайд, и это было клево. Мы куда-то ходили, у нас были бредовые проекты, но мы их реализовывали. Это было весело. Вот, кстати, отличная была поездка на Камчатку, когда мы там снимали фильм «Русский экстрим»... Хотя и слегка бредовая идея, но это был прорыв. Уже в 1998 году вы снимали кино про фрирайд! И где? На Аляске, в Новой Зеландии и еще где-то, не помню где.
ВМ: В Чили и Аргентине.
Наташа Лапина: Это было больше десяти лет назад! А что изменилось? Ничего! Стало только хуже. Где сейчас наши съемки из Чили? Нет их.
Даша Зарина: Зато стало больше продаж фрирайдных лыж. На Чегете сейчас все на широких лыжах.
Наташа Лапина: Просто у нас на Чегете на других не проедешь. С точки зрения развития фрирайда российские канатные дороги делают все возможное. Я сезон, кстати, на лыжах откатала. Мне нравится. На современных вообще хорошо.
Даша Зарина: Если бы в свое время были широкие лыжи, я бы, наверно, ни за что не связалась со сноубордом.
Мария Белых: Спорт и катание — это разные вещи, Спорт и фрирайд — это разные вещи. Соревнования по фрирайду и фрирайд, как просто катание — это разные вещи.
Аня Ханкевич: Да. Но мы говорим про соревновательный фрирайд.
ВМ: Мы говорим про фрирайд вообще. Про женский взгляд на фрирайд. Напоминаю.
Мария Белых: Ну, если вообще-то ты либо фрирайдер, либо нет.
Даша Зарина: Если бы меня не выгнали по зрению из школы горнолыжной, и я бы доросла до серьезного уровня, то фрирайд бы в моей жизни не появился. Потому что я бы наелась катанием в детстве.
Мария Белых: Почему? Я не согласна. Фрирайд — это не просто лыжи. Это именно образ жизни, восприятия мира.
Аня Ханкевич: Я тебе приведу один пример. Знаешь Орловскую, которая со мной в Команде Amplid? Она спокойно крутит корк 7 и тому подобные трюки. Официальный спорт бросила в этом году. Хотя все у нее получалось. Мы приехали в Ле Дез Альп на «Экшн кэмп». Летний снег не идеален, чтобы нормально доезжать до кикера и долетать до приземления, нужно парафинить лыжи, это необходимость. Я вечером собираюсь парафинить, говорю ей: «Ань, напарафинь, ты же не долетаешь». Ей просто не хватает ходов. «Ни под каким соусом не буду, — отвечает. — Последние 5 лет я по два раза в день этим занималась, сыта по горло».
Наташа Лапина: А сколько ей лет?
Аня Ханкевич: 15.
Наташа Лапина: Ну, это такой возраст...
Аня Ханкевич: Но она всячески отрицает официальный спорт.
Даша Зарина: Хорошо, я не успела дорасти до такого отрицания.
Наташа Лапина: Естественно, человек устает морально, но проходит время — и все нормализуется.
Даша Зарина: У меня прошло 10 лет. И это то время, которого мне сейчас не хватает.
Аня Ханкевич: Вопрос в том, что лучше не доводить до ручки.
Наташа Лапина: Это факт. Что пугает людей в таком образе жизни, как наш? А как вы деньги зарабатываете — вот основной вопрос. Но фишка в том, что в стабильности, к которой они привыкли, больше зависимости, чем в нестабильности, в которой обитаем мы. В какой-то момент ты понимаешь, что если у тебя есть голова на плечах, какие-то мысли, то ты, живя в свободном полете, заработаешь столько, сколько ты бы заработал в той же Москве. Ты заработал деньги в Москве и заплатил за квартиру, купил новые кроссовки, телефон модный, то сё. И отложил денег на поездку в горы раз за сезон. Это как в том анекдоте. Приходит белый человек к туземцу, сидящему под пальмой, и говорит: «У тебя же пальма! Ты мог бы собрать бананы, продать их, нанять на вырученные деньги двух работников, чтобы они собирали бананы, и так далее. И станешь крутым бизнесменом, будешь валяться под пальмой и ничего не делать». На что туземец отвечает: «Я и так ничего не делаю и валяюсь под пальмой!». Вот это ровно про нас.
Аня Ханкевич: Мне часто говорят, что мы сидим на шее у общества, что мы тунеядцы.
Наташа Лапина: И что ты им отвечаешь?
Аня Ханкевич: Ничего.
Наташа Лапина: А теперь внимание, концепция! В свое время я работала в фирме «Спорти» и часто уезжала в горы. На что Роман Молчанов, мой начальник и, кстати, один из зачинателей фрирайд-движения в России, мне все время хитро говорил: «Как мы тебя такую терпим, даже и не знаю!». А я ему отвечала: «Роман, мы продаем людям не сноуборды и лыжи, а счастье. Покупая лыжи, они покупают не деревяшки с пластиком, а надежду. Потому что лыжи или сноуборд — это пропуск в счастье. А почему они видят в этом возможность счастья? Потому что они смотрят на такую как я, все время проводящую в горах, и понимают, что из этого скучного мира работы можно вырваться. Можно! Ведь вот, прямо у них перед глазами есть такие люди! Безалаберные ребята, все время проводящие в горах. И тогда они верят, что да, счастье возможно. И покупают лыжи и доски. И едут кататься». Таким образом наше общество лечится от массового психоза, потому что люди имеют некоторую отдушину. Вот такая у меня была концепция. Продавцы счастья. Пожалуй, я и сейчас под ней подпишусь.
Даша Зарина: Да, мне в ЖЖ нередко пишут комментарии в духе: «О, вы нам показываете, что все не так плохо, что в жизни есть варианты, и можно жить по-другому».
Мария Белых: Мы создаем нематериальные ценности, идеалы! Вдохновляем людей.
Даша Зарина: Скромно так.
Аня Ханкевич: В следующий раз, когда одноклассники будут обсуждать, кто чем занимается, типа «Я продаю нефть», — я скажу: «А я создаю идеалы!».
Наташа Лапина: Да, и добавь: «Чтобы вы, падлы, еще лучше продавали нефть!».
Аня Ханкевич: Проблема пола — это одна из проблем. Другая — возраст. Мне 31. Спонсоры смотрят криво. Хотя по своим внутренним ощущениям, я в лучшей форме, чем в 20 лет. Приходится доказывать, что ты еще на что-то способен.
Мария Белых: В 20 лет тоже приходится доказывать. Все время приходится. У любого возраста есть свои преимущества и недостатки. У тебя зато есть жизненный опыт, которого нет у 20-летних.
Мария Белых: Мы все говорили про минусы. А есть какие-нибудь преимущества быть девушкой во фрирайде?
Даша Зарина: В спорте есть такое понятие, как спарринг-партнер. Тот, с кем ты тренируешься. Женщине во фрирайде значительно легче найти спарринг-партнера, чтобы повышать уровень. Отчасти потому, что мы все же слабее катаемся. Достаточно кататься со средним мальчиком — и это уже даст прогресс.
Наташа Лапина: И проблем на канатке меньше.
Даша Зарина: Девушке легче найти компанию для катания.
Мария Белых: Девушка может подойти к незнакомым людям, улыбнуться и попросить: «Можно, я с вами поеду?». И ее возьмут.
Наташа Лапина: Будут и так брать, даже если не улыбаться.
Даша Зарина: Поначалу меня брали, потому что я девочка. А потом, когда я стала лучше кататься, и мне захотелось каких-то серьезных спусков, меня уже не брали (как раз потому, что я девочка). Чтобы звали в серьезные кулуары, пришлось предъявлять места на соревнованиях и доказывать, что ты можешь.
Мария Белых: Когда начинаешь заниматься профессиональным спортом, немного по-другому воспринимаешь риски. Ты учишься понимать, где можно рискнуть, где, наоборот, стоит быть аккуратным. Травмы, конечно, вещь сложно прогнозируемая. Но когда ты профессиональный спортсмен, ты специально тренируешься, закачиваешь мышцы, чтобы они защищали тебя. Занимаешься растяжкой. Иногда страх есть, а иногда — нет. Хотя, вроде и есть поводы опасаться. И наоборот — вроде нет повода, а страшно.
Даша Зарина: Я пугаюсь, когда понимаю, что не боялась. Именно тогда и происходят неприятные вещи. Когда начинаешь действовать на автомате, происходят косяки. Когда перестаешь думать.
Аня Ханкевич: Я как раз мечтаю, чтобы автомат работал.
Мария Белых: Страх бывает разный. Иногда такой, что сковывает. Это плохой страх.
Аня Ханкевич: Я не разрешаю себе того, что мне позволяет мой уровень, мое тело. Планка несколько ниже возможностей. Мне хочется убрать этот контроль. Но не могу.
Даша Зарина: Вот ты говорила, что перед соревнованиями волнуешься и не можешь показать всего, на что способна. А я наоборот, на соревнованиях обычно выстреливаю. Выступаю на уровень лучше, чем я еду в принципе. И на скалолазных состязаниях та же история была.
Мария Белых: В преодолении страха тоже есть удовольствие. Ты собрался, сделал и понял, что да, ты действительно можешь. Это же приятно.
Даша Зарина: Самое сложное в жизни вообще и во фрирайде в частности — дисциплинироваться и собраться. Сезон в Терсколе — все такое спокойное, расслабленное…
Аня Ханкевич: Вот именно поэтому я не хочу проводить сезон в одном месте. Это очень расслабляет. У меня так уже на 10-й день начинается.
Даша Зарина: Да, на 4-й сезон в Приэльбрусье уже очень тяжело собраться. Я понимаю, что надо, и никак.
Аня Ханкевич: Поэтому я считаю, что мне менее эффективно проводить сезон на одном месте. Да, конечно, постоянные переезды требуют больших затрат — и материальных, и психологических. Я даже думала как-то построить график так, чтобы недели по 3 на одном месте проводить. Но потом поняла, что заряд, который я испытываю в первую неделю на новом курорте, не заменит ничто. Поэтому я хочу достаточно часто переезжать. Это дает мне возможность быть активной, Посмотрим, как все будет в этом году...
***
ВМ: Вероника, какие у тебя планы на ближайший сезон?
Вероника Сорокина: Главное событие для меня в этом сезоне — участие в проекте Ride the Planet. Съемки будут в Приэльбрусье, Японии, Индии, Норвегии и на Камчатке. Я участвую в двух этапах — в Приэльбрусье и в Индии. Собственно говоря, из Индии я только что вернулась, прямо из Гульмарга. Я там была впервые. Все было, как Костя Галат и обещал. Засыпанная снегом по самые крыши фрирайдная деревушка, где с разных уголков мира собираются любители широких лыж и сноубордов. Обычных туристов-лыжников там почти нет. Все там — братья по духу!
— В прошлом году ты участвовала в квалификационной серии FWT...
— Да, в общем зачете заняла 7-е место. На соревнованиях в Италии стала 4-й, это мой лучший результат того сезона. Если в основном туре участвуют 6-8 человек, то в квалификационном — около 50 девушек, на каждые соревнования приезжает по 20-30 спортсменок. Сейчас очень много лыжниц появилось в Европе. Еще несколько лет назад в соревнованиях участвовали лишь несколько девушек. А сегодня приезжают и из Южной, и из Северной Америки, плюс в Европе очень большой подъем горнолыжного спорта. А вот сноубордистов становится все меньше и меньше. Такая тенденция. Наверное, лыжи интереснее.
— 7-е место не дает тебе право участвовать в главном туре?
— Нет. Из квалификационного тура взяли всего двух девушек. При таком жестком отборе попасть в основной тур очень тяжело. Кроме того, правила меняются каждый год. В этом году опять сделали совместный рейтинг для девушек, участвующих в FWT и FWQ. И участвовать можно в любых соревнованиях. Даже в соревнованиях FWT, если пройдешь предварительный отбор, так называемый Open Contest, который проходит за день до основного старта. В этом году система справедливее, как мне кажется. Мне бы в этом году соревноваться... Но сейчас у меня нет спонсоров. Вообще. На этапы проекта Ride the Planet я ездила за свой счет. И на соревнования в Швейцарии тоже. Заняла 8-е место из 23-х участниц. Может быть, поеду еще на одни соревнования, которые проводятся за неделю до Вербье-Экстрим. Ну, и понятно, что в этом году высокого места в рейтинге у меня не будет. Для этого надо участвовать в большом количестве соревнований, а по окончании года рейтинг составляется из 3-х лучших результатов сезона.
— В этом году с женским туром какие-то неясности происходят.
— В качестве этапов тура будут считаться некоторые соревнования, раньше входившие в квалификационную серию. Для мальчиков они остаются квалификационными, а для нас — считаются полноценными этапами FWT.
— Получается, все сильнейшие лыжницы будут участвовать в квалификационных соревнованиях теперь?
— Для них эти соревнования считаются основными, а не квалификационными. Но многие говорили, что мотивации участвовать в таких соревнованиях нет. Именно потому, что понижен их статус. Там же еще есть разные категории у состязаний — 2,3, 4 звезды. Мне, чтобы поучаствовать в 4-звездных соревнованиях, надо пройти отбор, а девушкам, кто входит в основной тур FWT, — нет. Это очень важное преимущество, так как на отборочных контестах уровень иногда выше, чем в основных заездах. Например, в прошлом году из 29-ти участниц в главные старты проходили две, и девушки творили на склоне что-то невообразимое. В итоге организаторы, пораженные уровнем катания, взяли в основные состязания 6 лыжниц.
В квалификационных спусках очень многое зависит от удачи. Когда ты претендуешь на высокое место — а ты на него претендуешь, если хочешь пройти в основные старты — приходится рисковать. А риск во фрирайде такая вещь... Упал, отстегнулась лыжа — и ты последний. Такое бывает со всеми, даже с лидерами. Единственный в туре, кто очень стабильно катается, — это Ксавье де ле Рю. Каким-то волшебным образом ему удается всегда выступать на уровне. Это уникальный райдер. Конечно, и у него случаются неудачные проезды, уборки, но в целом он отличается потрясающей стабильностью выступлений. У лыжников, правда, конкуренция выше, поэтому им тяжелее показывать стабильные результаты.
— Как обстоят дела у тебя на юридической стезе?
— Работаю весной, летом и осенью. Не очень хороший вариант сделать карьеру. Но другого способа существования, чтобы он меня полностью устраивал, я пока не придумала. Боюсь, даже если отдамся в «офисное рабство», в зимнее время производительность труда у меня сильно уменьшится из-за душевных страданий от того, что в Альпах, на Кавказе, в Гульмарге, Японии идет снег... А меня там нет.
— Где ты училась?
— В Свердловске в юридическом институте. Я жила в Сургуте, а Свердловск был самым близким городом с хорошим вузом. На самом деле, куда родители отправили, туда и поступила. В 17 лет на вопрос: «Кем ты хочешь быть?» я отвечала — «Путешественником!». Ну, они и воспринимали это как каприз переходного возраста, а не зов души. (Смеется.) Для меня главное было, чтобы математику сдавать не пришлось, потому что считать я не умею.
В Свердловске я и на горные лыжи встала. В 19 лет. Увидела в трамвае людей с лыжами, вышла на остановке за ними и спрашиваю: «А где вы на них катаетесь?». Гора Флюс недалеко от Свердловска есть. Я туда на электричке каждые выходные ездила. Учили меня всем миром. Желающих было море. Только все давали разные советы. Отсюда ошибки в технике. Я не стесняюсь в этом признаться. И всегда рада, если Кирилл Анисимов или Саша Байдаев мне что-нибудь подсказывают. Мне кажется, что мне всегда есть чему поучиться у более опытных лыжников, что я с удовольствием и делаю.
— А работа инструктором тебя не привлекает, например, в Красной Поляне? Мне кажется, сейчас этим можно заработать, есть достаточно много вип-клиентов.
— Если говорить в целом о ситуации с инструкторами в Красной Поляне, то там совсем неразбериха. Прежних людей разогнали. Все хорошие краснополянские инструкторы теперь на зиму в Индию — в Гульмарг — уезжают. Те, кого пригласили работать в Поляну, зарабатывают мало, живут они впроголодь. Почему-то клиентов нет. Отношение администрации к инструкторам очень странное. Если нет клиента, то инструктор сам не может кататься. Нигде в Европе такого нет. Поэтому мне не очень хочется заниматься этим.
Вип-инструктором работать можно было бы. Тем более, что таких клиентов обычно не надо учить кататься, они уже умеют. Им просто нужна компания, чтобы не скучно было. Но я не очень люблю кататься по трассам, я бы хотела работать гидом по фрирайду. Не скажу «горным гидом». Потому что это разные вещи. В Канаде, Америке и некоторых других странах можно не быть «горным гидом», но быть «гидом по фрирайду». В нашей стране сообщество горных гидов пошло по этому пути. Мы, правда, в самом начале пути. Но процесс этот неизбежен. И мне бы хотелось в нем участвовать.
— Рынок этих услуг в России есть?
— Сложный вопрос. Мне кажется, это во многом вопрос имени. У тех, у кого получается зарабатывать этим, все строится на личной, годами наработанной клиентуре. У Кирилла Анисимова расписан весь сезон, У Лизы Паль тоже. Но они занимаются только этим. Я думаю, что если бы я сфокусировалась именно на этом, то у меня тоже получилось бы. Но мне хочется и в соревнованиях поучаствовать, и с Костей Галатом съездить посниматься.
— Тяжела женская доля во фрирайде?
— Да не особо. Меня мужчины не притесняют, я с ними не соревнуюсь. У меня нет желания сделать что-нибудь этакое, чтобы они во мне признали «своего человека». Все и так нормально. Когда у меня что-нибудь хорошо получается, мои друзья за меня радуются. Если не получается — подсказывают, помогают. Хотя со стороны отдельных людей снобизм чувствуется. Не буду называть имена. Но фразу: «Женщины остаются дома» — я слышала. Честного говоря, она меня смешит. Так и хочется сказать: «Да не переживай ты! Ты гораздо лучше, чем женщина! Никто не сомневается в этом!».
В Европе отношение к девушке, катающейся вне трасс, совсем другое. Никто не акцентирует внимание на том, что парни сильнее катаются. Я даже удивилась сначала, что человек, 20 лет проживший в Шамони, интересуется моим мнением, куда я считаю нужным ехать. Я говорю: «Мне все равно, ты же гид, куда скажешь, туда и поеду». А он снова — в каком кулуаре поедем: этом или том? Я, девушка, «воспитанная на Кавказе», вообще не понимаю, зачем он меня об этом спрашивает. (Смеется.) Ну, и в Европе ты никогда не услышишь фразу типа: «Ты тут не сможешь проехать, я так решил».
Там спросят меня: «Как ты считаешь? Сможешь? Нет?». Мне доверяют. И это приятно. Доверяют моему опыту и здравому смыслу. Конечно, и у нас в горах такие люди водятся. С Кириллом, например, с Сашей и с Альбертом Байдаевыми очень комфортно кататься. В Шамони, где были опасные места, ребята мне сразу говорили: «Если хочешь, мы тебе тут веревку спустим». Я соглашалась, конечно.
— С кем ты там каталась?
— С героями ваших публикаций! С Бруно Компанэ, Гленом Плейком, Стефаном Данном и Ярко Хентоненом, который лет 20 прожил в Шамони и сейчас ездит с фрирайд-туром по всему миру в качестве судьи.
— Фрирайд — это хороший способ найти мужчину своей мечты?
— Ты полагаешь, что с 2004 года я фрирайдом именно ради этого занимаюсь? (Смеется.)
— Нет, просто интересуюсь.
— Поскольку я еще не нашла, то должна сказать что этот способ никуда не годится. (Смеется.)
— Может, ты просто разделяешь эти понятия — фрирайд и мужчины мечты?
— Ну, нет на самом деле. Не обязательно, чтобы он был фрирайдером, но я не могу себе представить чтобы он не любил горы и не понимал, чем я занимаюсь.
— Но в нашем фрирайд-комьюнити пока не находится?
— Нет. В нашем фрирайд-комьюнити я всех давно знаю. ЕГО там нет.
— А в зарубежном?
— Я же туда обычно на соревнования приезжаю. Больше двух недель в одном месте не живу. Калейдоскоп людей и событий. И там всё по-европейски, я к такому не привыкла — у них очень свободные отношения. Иногда я просто поражаюсь. Исключение — это скандинавы Кай Закриссон и Сверр Лилеквист. На них девушки просто нападают. Но они умудряются от них убегать и хранят верность своим подругам. Однажды Сверру пришлось сбегать от поклонниц через черный ход. У Кая, кстати, просто неземной красоты девушка. Таких не бывает! Вообще, я нигде не видела такой концентрации красивых девушек, как в Норвегии. Мужчинам, которым нравятся блондинки, обязательно надо туда поехать.
— Какие виды спорта, кроме горных лыж, любишь?
— Любимый спорт у меня — фигурное катание.
— Занималась им?
— Нет. В Сургуте катка не было. Мака отдала меня на танцы. Но меня постоянно выгоняли, потому что мне очень нравилось танцевать в центре зала, и не было никакой возможности меня оттуда убрать. В итоге мама отчаялась и отдала меня на плавание. До 12 лет занималась им. А потом ходила в музыкальную школу. Я ее ненавидела!
В Дахабе случай был. Я каждый день по утрам плавала далеко в море, каталась на серфе до изнеможения, а по вечерам в волейбол играла. И как-то раз ко мне подходит мужчина средних лет и спрашивает: «Скажите пожалуйста, как вас воспитывали родители? Я хочу, чтобы моя дочь была такой же спортивной». Я говорю: «Нет ничего проще — отдайте ее в музыкальную школу!». (Смеется.) Но маме с папой я сейчас благодарна за привитый мне хороший музыкальный вкус.
— А чем тебе так нравится фигурное катание?
— Красотой. Вдохновением. Мыслью. Это же не просто спорт, это творчество, искусство. Фрирайд, кстати, тоже творческий процесс — ты выбираешь линию на склоне, рисуешь ее. И в соревнованиях обычно побеждают те, кто находит какие-то оригинальные, необычные варианты. Как Ксавье де ле Рю, например. В 2010 году в Вербье он выбрал самую необычную, сложную линию на самом крутом участке стены с нереальным дропом. Ему там, конечно, повезло. Проезд был на грани контроля. Если бы он зацепил какой-нибудь маленький камешек, которые бывают под снегом, то мог бы очень сильно разобраться. Это случилось с Джей Ти Холмсом, который прыгнул там же. В итоге 14 кувырков через голову. Хорошо, что камень по дороге не встретился.
— С одной стороны, можно говорить, что Ксавье повезло. С другой — известно, что просто так никому не везет, Это все-таки связано с мастерством.
— Да, конечно, я полностью согласна. Ксавье — это особое явление. Сноуборд-тусовка фрирайд-тура это такой молодой лес, а Ксавье — как здоровый дуб в нем возвышается. Многие его проезды — за гранью возможного. Он раз за разом удивляет своими линиями. На том же Бек де Росс райдеры съезжали тысячи раз, можно предположить, где, кто и как поедет. А Ксавье все равно умудрился всех удивить.
Аня Ханкевич: Да. Вот, например, на прошлой нашей встрече Вероника Сорокина вспомнила о Жаклин Паасо, которая в Скво-Вэлли сделала дроп ничуть не меньше, чем Хенрик Винстедт.
Наташа Лапина: Наверно, такое отношение заставляет женщин заниматься своими проектами. Уже пора дать такой ответ — только женские соревнования. Но лучше, конечно, всем быть вместе.
Аня Ханкевич: Соревнования — это только часть проблемы. Меня поражает, что из лыжного видео абсолютно исчезли женские профайлы и сегменты. Не знаю, как в сноуборде, но в лыжном кино за последние пару лет всего пару раз я видела женское катание. Понятно, что девушка не будет ехать так же мощно, как парень. Но на мужской профайл я смотрю, как на нечто просто красивое, прикольная картинка. Я смотрю на женский проезд — и пытаюсь сравнивать с собой. Мне это интересней, чем мужской проезд, хотя и выглядит не так круто. У сноубордисток хотя бы был свой фильм пару лет назад, а женское катание из лыжного кино исчезло напрочь. Хотя, вроде, должен выйти отдельный женский фильм в этом сезоне.
Наташа Лапина: Но это тоже неправильно — отдельный женский фильм.
Аня Ханкевич: Конечно, но это такой ответ на тенденцию. Реакция. А вообще, с девчонками веселее.
Наташа Лапина: Нормальным мужикам — да.
Аня Ханкевич: Вот еще животрепещущая тема: почему-то никто не обсуждает внешность райдера-мужчины, а вот девушек-райдеров…
Наташа Лапина: Как это?
Даша Зарина: Да ладно!
Наташа Лапина: В узких кулуарах, бывало, заедешь…
Даша Зарина: Как же не обсудить Кая Закриссона!
Наташа Лапина: Но мы не говорим: фрирайдер страшный. Мы говорим: ом кататься не умеет.
Аня Ханкевич: Наташ, а вот тебе, как фотографу, с кем больше нравится работать: с женщинами или мужчинами? Или нет разницы?
Наташа Лапина: Мне главное, чтобы человек хороший был и катался хорошо. Если говорить серьезно, то на съемках, чем человек тебе чисто по-человечески симпатичней, тем с ним приятнее работать. Соответственно, и картинки лучше будут. Хочется затрачивать больше времени на работу. Потому что когда ты снимаешь друзей, то думаешь не когда же это закончится, а что бы еще такое сделать. А мужчина, женщина — без разницы. Просто у нас хорошо катающихся мужиков выбор побогаче. Девчонок поменьше.
Аня Ханкевич: А между мужчинами-фотографами и женщинами-фотографами есть конкуренция?
Наташа Лапина: Мне кажется, нет.
Даша Зарина: Да Наташа — это же уже бренд!
Наташа Лапина: Бренд-то бренд... Только я в последнее время почти ничего не снимаю.
Аня Ханкевич: Меня давно интересовало, каково жить экстремальному фотографу в российской действительности?
Наташа Лапина: Это очень грустная история. Смысл такой, что мне нравится снимать девчонок потому, что они порой бывают более мотивированы. Иногда у них больше драйва. Мужики некоторые, я сталкивалась с этим, относятся к съемкам как к некой унылой повинности. Поэтому мне сейчас интересней работать с молодыми ребятами и девчонками, так как им интересно кататься. Хочется работать с теми, кому нравится это дело. Я, конечно, с удовольствием работаю и с бывалыми перцами, потому что среди них есть такие, кто еще долго будут показывать молодым, что такое кураж и класс.
Но я немного о другом. Мне приятно снимать, когда райдер получает удовольствие от катания. Тогда и я получаю удовольствие от съемки. А когда все превращается в некий организационный момент и и не приходится говорить: «Вася, тебе надо идти сниматься! У тебя спонсоры есть!». А Вася тебе отвечает, что его не прет... Вот тогда и нет вдохновения работать. Когда все настроены на работу, все клево и хорошо. Особенно если у людей есть свои идеи. Мне сейчас нравится экспедиционный дух. Например, ты говоришь: пойдемте в тот кулуар, там вечером свет хороший. А когда мы приходим, то садится туча.
Но никто не парится и не ноет, а все говорят: да ладно, классно день провели, давайте завтра попробуем тут поснимать. Мне нравится, когда есть какой-то экшн, что-то новое. А не как все прыгают с одного и того же камня, съемки прыжков с которого у меня есть за 1998-й, 2001-й, 2003-й и т. д. Бывало, посмотришь и понимаешь, что у тебя есть съемки райдера с одной и той же скалы, с одного ракурса, в одинаковой позе и более того примерно в одинаковой одежде за совершенно разные годы. И третий раз снимать это, даже если очень просят, как-то уже не интересно. Мне хочется, чтобы райдеры проявляли фантазию. Интересный райдер — не тот, кто может сальто скрутить, а тот, у кого в голове есть концепция, свои идеи и придумки.
Аня Ханкевич: Это, кстати, проблема, с которой я столкнулась, работая тут с одним фотографом. У меня в голове была одна картинка, а у него — совершенно другая. И как-то подвести все под единый знаменатель оказалось сложно.
Наташа Лапина: Сейчас, прокручивая в голове события нашей фрирайдерской жизни, я понимаю, что очень клевые проекты были в голове у Димы Кашпара. Он часто говорил на предложения других: «Это все сопли, надо вон оттуда фигануть!». Я думаю, для своего времени он был необычным явлением. Это был очень свежий и молодой взгляд на фрирайд, и это было клево. Мы куда-то ходили, у нас были бредовые проекты, но мы их реализовывали. Это было весело. Вот, кстати, отличная была поездка на Камчатку, когда мы там снимали фильм «Русский экстрим»... Хотя и слегка бредовая идея, но это был прорыв. Уже в 1998 году вы снимали кино про фрирайд! И где? На Аляске, в Новой Зеландии и еще где-то, не помню где.
ВМ: В Чили и Аргентине.
Наташа Лапина: Это было больше десяти лет назад! А что изменилось? Ничего! Стало только хуже. Где сейчас наши съемки из Чили? Нет их.
Даша Зарина: Зато стало больше продаж фрирайдных лыж. На Чегете сейчас все на широких лыжах.
Наташа Лапина: Просто у нас на Чегете на других не проедешь. С точки зрения развития фрирайда российские канатные дороги делают все возможное. Я сезон, кстати, на лыжах откатала. Мне нравится. На современных вообще хорошо.
Даша Зарина: Если бы в свое время были широкие лыжи, я бы, наверно, ни за что не связалась со сноубордом.
Мария Белых: Спорт и катание — это разные вещи, Спорт и фрирайд — это разные вещи. Соревнования по фрирайду и фрирайд, как просто катание — это разные вещи.
Аня Ханкевич: Да. Но мы говорим про соревновательный фрирайд.
ВМ: Мы говорим про фрирайд вообще. Про женский взгляд на фрирайд. Напоминаю.
Мария Белых: Ну, если вообще-то ты либо фрирайдер, либо нет.
Даша Зарина: Если бы меня не выгнали по зрению из школы горнолыжной, и я бы доросла до серьезного уровня, то фрирайд бы в моей жизни не появился. Потому что я бы наелась катанием в детстве.
Мария Белых: Почему? Я не согласна. Фрирайд — это не просто лыжи. Это именно образ жизни, восприятия мира.
Аня Ханкевич: Я тебе приведу один пример. Знаешь Орловскую, которая со мной в Команде Amplid? Она спокойно крутит корк 7 и тому подобные трюки. Официальный спорт бросила в этом году. Хотя все у нее получалось. Мы приехали в Ле Дез Альп на «Экшн кэмп». Летний снег не идеален, чтобы нормально доезжать до кикера и долетать до приземления, нужно парафинить лыжи, это необходимость. Я вечером собираюсь парафинить, говорю ей: «Ань, напарафинь, ты же не долетаешь». Ей просто не хватает ходов. «Ни под каким соусом не буду, — отвечает. — Последние 5 лет я по два раза в день этим занималась, сыта по горло».
Наташа Лапина: А сколько ей лет?
Аня Ханкевич: 15.
Наташа Лапина: Ну, это такой возраст...
Аня Ханкевич: Но она всячески отрицает официальный спорт.
Даша Зарина: Хорошо, я не успела дорасти до такого отрицания.
Наташа Лапина: Естественно, человек устает морально, но проходит время — и все нормализуется.
Даша Зарина: У меня прошло 10 лет. И это то время, которого мне сейчас не хватает.
Аня Ханкевич: Вопрос в том, что лучше не доводить до ручки.
Наташа Лапина: Это факт. Что пугает людей в таком образе жизни, как наш? А как вы деньги зарабатываете — вот основной вопрос. Но фишка в том, что в стабильности, к которой они привыкли, больше зависимости, чем в нестабильности, в которой обитаем мы. В какой-то момент ты понимаешь, что если у тебя есть голова на плечах, какие-то мысли, то ты, живя в свободном полете, заработаешь столько, сколько ты бы заработал в той же Москве. Ты заработал деньги в Москве и заплатил за квартиру, купил новые кроссовки, телефон модный, то сё. И отложил денег на поездку в горы раз за сезон. Это как в том анекдоте. Приходит белый человек к туземцу, сидящему под пальмой, и говорит: «У тебя же пальма! Ты мог бы собрать бананы, продать их, нанять на вырученные деньги двух работников, чтобы они собирали бананы, и так далее. И станешь крутым бизнесменом, будешь валяться под пальмой и ничего не делать». На что туземец отвечает: «Я и так ничего не делаю и валяюсь под пальмой!». Вот это ровно про нас.
Аня Ханкевич: Мне часто говорят, что мы сидим на шее у общества, что мы тунеядцы.
Наташа Лапина: И что ты им отвечаешь?
Аня Ханкевич: Ничего.
Наташа Лапина: А теперь внимание, концепция! В свое время я работала в фирме «Спорти» и часто уезжала в горы. На что Роман Молчанов, мой начальник и, кстати, один из зачинателей фрирайд-движения в России, мне все время хитро говорил: «Как мы тебя такую терпим, даже и не знаю!». А я ему отвечала: «Роман, мы продаем людям не сноуборды и лыжи, а счастье. Покупая лыжи, они покупают не деревяшки с пластиком, а надежду. Потому что лыжи или сноуборд — это пропуск в счастье. А почему они видят в этом возможность счастья? Потому что они смотрят на такую как я, все время проводящую в горах, и понимают, что из этого скучного мира работы можно вырваться. Можно! Ведь вот, прямо у них перед глазами есть такие люди! Безалаберные ребята, все время проводящие в горах. И тогда они верят, что да, счастье возможно. И покупают лыжи и доски. И едут кататься». Таким образом наше общество лечится от массового психоза, потому что люди имеют некоторую отдушину. Вот такая у меня была концепция. Продавцы счастья. Пожалуй, я и сейчас под ней подпишусь.
Даша Зарина: Да, мне в ЖЖ нередко пишут комментарии в духе: «О, вы нам показываете, что все не так плохо, что в жизни есть варианты, и можно жить по-другому».
Мария Белых: Мы создаем нематериальные ценности, идеалы! Вдохновляем людей.
Даша Зарина: Скромно так.
Аня Ханкевич: В следующий раз, когда одноклассники будут обсуждать, кто чем занимается, типа «Я продаю нефть», — я скажу: «А я создаю идеалы!».
Наташа Лапина: Да, и добавь: «Чтобы вы, падлы, еще лучше продавали нефть!».
Аня Ханкевич: Проблема пола — это одна из проблем. Другая — возраст. Мне 31. Спонсоры смотрят криво. Хотя по своим внутренним ощущениям, я в лучшей форме, чем в 20 лет. Приходится доказывать, что ты еще на что-то способен.
Мария Белых: В 20 лет тоже приходится доказывать. Все время приходится. У любого возраста есть свои преимущества и недостатки. У тебя зато есть жизненный опыт, которого нет у 20-летних.
Мария Белых: Мы все говорили про минусы. А есть какие-нибудь преимущества быть девушкой во фрирайде?
Даша Зарина: В спорте есть такое понятие, как спарринг-партнер. Тот, с кем ты тренируешься. Женщине во фрирайде значительно легче найти спарринг-партнера, чтобы повышать уровень. Отчасти потому, что мы все же слабее катаемся. Достаточно кататься со средним мальчиком — и это уже даст прогресс.
Наташа Лапина: И проблем на канатке меньше.
Даша Зарина: Девушке легче найти компанию для катания.
Мария Белых: Девушка может подойти к незнакомым людям, улыбнуться и попросить: «Можно, я с вами поеду?». И ее возьмут.
Наташа Лапина: Будут и так брать, даже если не улыбаться.
Даша Зарина: Поначалу меня брали, потому что я девочка. А потом, когда я стала лучше кататься, и мне захотелось каких-то серьезных спусков, меня уже не брали (как раз потому, что я девочка). Чтобы звали в серьезные кулуары, пришлось предъявлять места на соревнованиях и доказывать, что ты можешь.
Мария Белых: Когда начинаешь заниматься профессиональным спортом, немного по-другому воспринимаешь риски. Ты учишься понимать, где можно рискнуть, где, наоборот, стоит быть аккуратным. Травмы, конечно, вещь сложно прогнозируемая. Но когда ты профессиональный спортсмен, ты специально тренируешься, закачиваешь мышцы, чтобы они защищали тебя. Занимаешься растяжкой. Иногда страх есть, а иногда — нет. Хотя, вроде и есть поводы опасаться. И наоборот — вроде нет повода, а страшно.
Даша Зарина: Я пугаюсь, когда понимаю, что не боялась. Именно тогда и происходят неприятные вещи. Когда начинаешь действовать на автомате, происходят косяки. Когда перестаешь думать.
Аня Ханкевич: Я как раз мечтаю, чтобы автомат работал.
Мария Белых: Страх бывает разный. Иногда такой, что сковывает. Это плохой страх.
Аня Ханкевич: Я не разрешаю себе того, что мне позволяет мой уровень, мое тело. Планка несколько ниже возможностей. Мне хочется убрать этот контроль. Но не могу.
Даша Зарина: Вот ты говорила, что перед соревнованиями волнуешься и не можешь показать всего, на что способна. А я наоборот, на соревнованиях обычно выстреливаю. Выступаю на уровень лучше, чем я еду в принципе. И на скалолазных состязаниях та же история была.
Мария Белых: В преодолении страха тоже есть удовольствие. Ты собрался, сделал и понял, что да, ты действительно можешь. Это же приятно.
Даша Зарина: Самое сложное в жизни вообще и во фрирайде в частности — дисциплинироваться и собраться. Сезон в Терсколе — все такое спокойное, расслабленное…
Аня Ханкевич: Вот именно поэтому я не хочу проводить сезон в одном месте. Это очень расслабляет. У меня так уже на 10-й день начинается.
Даша Зарина: Да, на 4-й сезон в Приэльбрусье уже очень тяжело собраться. Я понимаю, что надо, и никак.
Аня Ханкевич: Поэтому я считаю, что мне менее эффективно проводить сезон на одном месте. Да, конечно, постоянные переезды требуют больших затрат — и материальных, и психологических. Я даже думала как-то построить график так, чтобы недели по 3 на одном месте проводить. Но потом поняла, что заряд, который я испытываю в первую неделю на новом курорте, не заменит ничто. Поэтому я хочу достаточно часто переезжать. Это дает мне возможность быть активной, Посмотрим, как все будет в этом году...
***
ВМ: Вероника, какие у тебя планы на ближайший сезон?
Вероника Сорокина: Главное событие для меня в этом сезоне — участие в проекте Ride the Planet. Съемки будут в Приэльбрусье, Японии, Индии, Норвегии и на Камчатке. Я участвую в двух этапах — в Приэльбрусье и в Индии. Собственно говоря, из Индии я только что вернулась, прямо из Гульмарга. Я там была впервые. Все было, как Костя Галат и обещал. Засыпанная снегом по самые крыши фрирайдная деревушка, где с разных уголков мира собираются любители широких лыж и сноубордов. Обычных туристов-лыжников там почти нет. Все там — братья по духу!
— В прошлом году ты участвовала в квалификационной серии FWT...
— Да, в общем зачете заняла 7-е место. На соревнованиях в Италии стала 4-й, это мой лучший результат того сезона. Если в основном туре участвуют 6-8 человек, то в квалификационном — около 50 девушек, на каждые соревнования приезжает по 20-30 спортсменок. Сейчас очень много лыжниц появилось в Европе. Еще несколько лет назад в соревнованиях участвовали лишь несколько девушек. А сегодня приезжают и из Южной, и из Северной Америки, плюс в Европе очень большой подъем горнолыжного спорта. А вот сноубордистов становится все меньше и меньше. Такая тенденция. Наверное, лыжи интереснее.
— 7-е место не дает тебе право участвовать в главном туре?
— Нет. Из квалификационного тура взяли всего двух девушек. При таком жестком отборе попасть в основной тур очень тяжело. Кроме того, правила меняются каждый год. В этом году опять сделали совместный рейтинг для девушек, участвующих в FWT и FWQ. И участвовать можно в любых соревнованиях. Даже в соревнованиях FWT, если пройдешь предварительный отбор, так называемый Open Contest, который проходит за день до основного старта. В этом году система справедливее, как мне кажется. Мне бы в этом году соревноваться... Но сейчас у меня нет спонсоров. Вообще. На этапы проекта Ride the Planet я ездила за свой счет. И на соревнования в Швейцарии тоже. Заняла 8-е место из 23-х участниц. Может быть, поеду еще на одни соревнования, которые проводятся за неделю до Вербье-Экстрим. Ну, и понятно, что в этом году высокого места в рейтинге у меня не будет. Для этого надо участвовать в большом количестве соревнований, а по окончании года рейтинг составляется из 3-х лучших результатов сезона.
— В этом году с женским туром какие-то неясности происходят.
— В качестве этапов тура будут считаться некоторые соревнования, раньше входившие в квалификационную серию. Для мальчиков они остаются квалификационными, а для нас — считаются полноценными этапами FWT.
— Получается, все сильнейшие лыжницы будут участвовать в квалификационных соревнованиях теперь?
— Для них эти соревнования считаются основными, а не квалификационными. Но многие говорили, что мотивации участвовать в таких соревнованиях нет. Именно потому, что понижен их статус. Там же еще есть разные категории у состязаний — 2,3, 4 звезды. Мне, чтобы поучаствовать в 4-звездных соревнованиях, надо пройти отбор, а девушкам, кто входит в основной тур FWT, — нет. Это очень важное преимущество, так как на отборочных контестах уровень иногда выше, чем в основных заездах. Например, в прошлом году из 29-ти участниц в главные старты проходили две, и девушки творили на склоне что-то невообразимое. В итоге организаторы, пораженные уровнем катания, взяли в основные состязания 6 лыжниц.
В квалификационных спусках очень многое зависит от удачи. Когда ты претендуешь на высокое место — а ты на него претендуешь, если хочешь пройти в основные старты — приходится рисковать. А риск во фрирайде такая вещь... Упал, отстегнулась лыжа — и ты последний. Такое бывает со всеми, даже с лидерами. Единственный в туре, кто очень стабильно катается, — это Ксавье де ле Рю. Каким-то волшебным образом ему удается всегда выступать на уровне. Это уникальный райдер. Конечно, и у него случаются неудачные проезды, уборки, но в целом он отличается потрясающей стабильностью выступлений. У лыжников, правда, конкуренция выше, поэтому им тяжелее показывать стабильные результаты.
— Как обстоят дела у тебя на юридической стезе?
— Работаю весной, летом и осенью. Не очень хороший вариант сделать карьеру. Но другого способа существования, чтобы он меня полностью устраивал, я пока не придумала. Боюсь, даже если отдамся в «офисное рабство», в зимнее время производительность труда у меня сильно уменьшится из-за душевных страданий от того, что в Альпах, на Кавказе, в Гульмарге, Японии идет снег... А меня там нет.
— Где ты училась?
— В Свердловске в юридическом институте. Я жила в Сургуте, а Свердловск был самым близким городом с хорошим вузом. На самом деле, куда родители отправили, туда и поступила. В 17 лет на вопрос: «Кем ты хочешь быть?» я отвечала — «Путешественником!». Ну, они и воспринимали это как каприз переходного возраста, а не зов души. (Смеется.) Для меня главное было, чтобы математику сдавать не пришлось, потому что считать я не умею.
В Свердловске я и на горные лыжи встала. В 19 лет. Увидела в трамвае людей с лыжами, вышла на остановке за ними и спрашиваю: «А где вы на них катаетесь?». Гора Флюс недалеко от Свердловска есть. Я туда на электричке каждые выходные ездила. Учили меня всем миром. Желающих было море. Только все давали разные советы. Отсюда ошибки в технике. Я не стесняюсь в этом признаться. И всегда рада, если Кирилл Анисимов или Саша Байдаев мне что-нибудь подсказывают. Мне кажется, что мне всегда есть чему поучиться у более опытных лыжников, что я с удовольствием и делаю.
— А работа инструктором тебя не привлекает, например, в Красной Поляне? Мне кажется, сейчас этим можно заработать, есть достаточно много вип-клиентов.
— Если говорить в целом о ситуации с инструкторами в Красной Поляне, то там совсем неразбериха. Прежних людей разогнали. Все хорошие краснополянские инструкторы теперь на зиму в Индию — в Гульмарг — уезжают. Те, кого пригласили работать в Поляну, зарабатывают мало, живут они впроголодь. Почему-то клиентов нет. Отношение администрации к инструкторам очень странное. Если нет клиента, то инструктор сам не может кататься. Нигде в Европе такого нет. Поэтому мне не очень хочется заниматься этим.
Вип-инструктором работать можно было бы. Тем более, что таких клиентов обычно не надо учить кататься, они уже умеют. Им просто нужна компания, чтобы не скучно было. Но я не очень люблю кататься по трассам, я бы хотела работать гидом по фрирайду. Не скажу «горным гидом». Потому что это разные вещи. В Канаде, Америке и некоторых других странах можно не быть «горным гидом», но быть «гидом по фрирайду». В нашей стране сообщество горных гидов пошло по этому пути. Мы, правда, в самом начале пути. Но процесс этот неизбежен. И мне бы хотелось в нем участвовать.
— Рынок этих услуг в России есть?
— Сложный вопрос. Мне кажется, это во многом вопрос имени. У тех, у кого получается зарабатывать этим, все строится на личной, годами наработанной клиентуре. У Кирилла Анисимова расписан весь сезон, У Лизы Паль тоже. Но они занимаются только этим. Я думаю, что если бы я сфокусировалась именно на этом, то у меня тоже получилось бы. Но мне хочется и в соревнованиях поучаствовать, и с Костей Галатом съездить посниматься.
— Тяжела женская доля во фрирайде?
— Да не особо. Меня мужчины не притесняют, я с ними не соревнуюсь. У меня нет желания сделать что-нибудь этакое, чтобы они во мне признали «своего человека». Все и так нормально. Когда у меня что-нибудь хорошо получается, мои друзья за меня радуются. Если не получается — подсказывают, помогают. Хотя со стороны отдельных людей снобизм чувствуется. Не буду называть имена. Но фразу: «Женщины остаются дома» — я слышала. Честного говоря, она меня смешит. Так и хочется сказать: «Да не переживай ты! Ты гораздо лучше, чем женщина! Никто не сомневается в этом!».
В Европе отношение к девушке, катающейся вне трасс, совсем другое. Никто не акцентирует внимание на том, что парни сильнее катаются. Я даже удивилась сначала, что человек, 20 лет проживший в Шамони, интересуется моим мнением, куда я считаю нужным ехать. Я говорю: «Мне все равно, ты же гид, куда скажешь, туда и поеду». А он снова — в каком кулуаре поедем: этом или том? Я, девушка, «воспитанная на Кавказе», вообще не понимаю, зачем он меня об этом спрашивает. (Смеется.) Ну, и в Европе ты никогда не услышишь фразу типа: «Ты тут не сможешь проехать, я так решил».
Там спросят меня: «Как ты считаешь? Сможешь? Нет?». Мне доверяют. И это приятно. Доверяют моему опыту и здравому смыслу. Конечно, и у нас в горах такие люди водятся. С Кириллом, например, с Сашей и с Альбертом Байдаевыми очень комфортно кататься. В Шамони, где были опасные места, ребята мне сразу говорили: «Если хочешь, мы тебе тут веревку спустим». Я соглашалась, конечно.
— С кем ты там каталась?
— С героями ваших публикаций! С Бруно Компанэ, Гленом Плейком, Стефаном Данном и Ярко Хентоненом, который лет 20 прожил в Шамони и сейчас ездит с фрирайд-туром по всему миру в качестве судьи.
— Фрирайд — это хороший способ найти мужчину своей мечты?
— Ты полагаешь, что с 2004 года я фрирайдом именно ради этого занимаюсь? (Смеется.)
— Нет, просто интересуюсь.
— Поскольку я еще не нашла, то должна сказать что этот способ никуда не годится. (Смеется.)
— Может, ты просто разделяешь эти понятия — фрирайд и мужчины мечты?
— Ну, нет на самом деле. Не обязательно, чтобы он был фрирайдером, но я не могу себе представить чтобы он не любил горы и не понимал, чем я занимаюсь.
— Но в нашем фрирайд-комьюнити пока не находится?
— Нет. В нашем фрирайд-комьюнити я всех давно знаю. ЕГО там нет.
— А в зарубежном?
— Я же туда обычно на соревнования приезжаю. Больше двух недель в одном месте не живу. Калейдоскоп людей и событий. И там всё по-европейски, я к такому не привыкла — у них очень свободные отношения. Иногда я просто поражаюсь. Исключение — это скандинавы Кай Закриссон и Сверр Лилеквист. На них девушки просто нападают. Но они умудряются от них убегать и хранят верность своим подругам. Однажды Сверру пришлось сбегать от поклонниц через черный ход. У Кая, кстати, просто неземной красоты девушка. Таких не бывает! Вообще, я нигде не видела такой концентрации красивых девушек, как в Норвегии. Мужчинам, которым нравятся блондинки, обязательно надо туда поехать.
— Какие виды спорта, кроме горных лыж, любишь?
— Любимый спорт у меня — фигурное катание.
— Занималась им?
— Нет. В Сургуте катка не было. Мака отдала меня на танцы. Но меня постоянно выгоняли, потому что мне очень нравилось танцевать в центре зала, и не было никакой возможности меня оттуда убрать. В итоге мама отчаялась и отдала меня на плавание. До 12 лет занималась им. А потом ходила в музыкальную школу. Я ее ненавидела!
В Дахабе случай был. Я каждый день по утрам плавала далеко в море, каталась на серфе до изнеможения, а по вечерам в волейбол играла. И как-то раз ко мне подходит мужчина средних лет и спрашивает: «Скажите пожалуйста, как вас воспитывали родители? Я хочу, чтобы моя дочь была такой же спортивной». Я говорю: «Нет ничего проще — отдайте ее в музыкальную школу!». (Смеется.) Но маме с папой я сейчас благодарна за привитый мне хороший музыкальный вкус.
— А чем тебе так нравится фигурное катание?
— Красотой. Вдохновением. Мыслью. Это же не просто спорт, это творчество, искусство. Фрирайд, кстати, тоже творческий процесс — ты выбираешь линию на склоне, рисуешь ее. И в соревнованиях обычно побеждают те, кто находит какие-то оригинальные, необычные варианты. Как Ксавье де ле Рю, например. В 2010 году в Вербье он выбрал самую необычную, сложную линию на самом крутом участке стены с нереальным дропом. Ему там, конечно, повезло. Проезд был на грани контроля. Если бы он зацепил какой-нибудь маленький камешек, которые бывают под снегом, то мог бы очень сильно разобраться. Это случилось с Джей Ти Холмсом, который прыгнул там же. В итоге 14 кувырков через голову. Хорошо, что камень по дороге не встретился.
— С одной стороны, можно говорить, что Ксавье повезло. С другой — известно, что просто так никому не везет, Это все-таки связано с мастерством.
— Да, конечно, я полностью согласна. Ксавье — это особое явление. Сноуборд-тусовка фрирайд-тура это такой молодой лес, а Ксавье — как здоровый дуб в нем возвышается. Многие его проезды — за гранью возможного. Он раз за разом удивляет своими линиями. На том же Бек де Росс райдеры съезжали тысячи раз, можно предположить, где, кто и как поедет. А Ксавье все равно умудрился всех удивить.