Лебединая песнь о ратраке

1989 год. То было время, когда о наличии или отсутствии ратраков на горнолыжных склонах писали в газете «Правда»: история, леденящая кровь! Рассказывает Владимир Преображенский.

Журнал: «Физкультура и спорт» № 01, 1989 год
Текст: Владимир Преображенский, член президиума Федерации горнолыжного спорта СССР
Рисунки: Адольф Скотаренко

Песни бывают веселые, лиричные, а эта грустная и бесконечная — о ратраках, машинах, которые утрамбовывают склоны.

Когда-то Центральный совет по туризму и экскурсиям приобрел за валюту ратрак для Чегета. Сколько надежд горнолыжники на него возлагали: наконец-то покатаемся и потренируемся не по буграм-ямам со скрежетом дорогих лыж о камни, а по укатанным и заглаженным трассам! Но не тут-то было: терскольские «умельцы» вместо того, чтобы выехать на склоны, стали использовать эту итальянскую машину летом и осенью для вывоза бревен и сена с гор по грязи, валунам, и, вполне естественно, к зиме ухайдакали ратрак так, что он на склоны практически не вышел.

Горячий горнолыжник Слава Мельников опубликовал заметку о терскольском безобразии, если не ошибаюсь, в «Правде», все верно написал. Одного только не учел, армия чиновников, которые вовсе не дремали, а сидели наготове, ждали — где бы им валюту срезать? Ну и, прочитав о терскольском безобразии, тотчас срезали: зачем же покупать ратраки, коли горнолыжники не умеют их эксплуатировать?

Наказывать-то тех «умельцев»-варваров и их начальство, которые искалечили уникальную машину, никто и не подумал. За конкретную вину наказывать виновного у нас вообще как-то было (да и остается) неприличным. Уж или и «стрелочника» отыскать, или оптом сразу всех этих расфуфыренных горнолыжников — пусть мучаются, спускаясь по «муравейникам» и ямам, пусть ломают ноги и калечат лыжи. Лес рубят — щепки летят!

Ну и ругали же мы между собой Славу Мельникова за эту самую неосмотрительность: когда критикуешь, надо думать, учитывать действительность тех лет, и обязательно армию чиновников — «охранителей валюты», которые только и ждут чьей-нибудь промашки, зорко смотрят. А срезали — и ручки потирают. Вроде бы сотворили благое дело — государственное!

Ну а коли конкретные виновники ходят в именинниках, с древности известно: болезнь безнаказанности сама собой перерастает в эпидемию. В Бакуриани, куда года через три к зимней Спартакиаде народов СССР закупили и направили еще один ратрак, эксплуатация его была лишь чуть получше: года через два его вывели из строя.

И сложилась у нас в стране с ратраками пестрая картина: в одни горнолыжные центры (назовем их так, не уточняя ведомственной принадлежности) импортные ратраки направляют и там их калечат, другие же центры жалуются, что им за всю историю не выделили ни одного уникального ратрака: «Уж мы-то его эксплуатировали бы бережно, умело!».

Нужда же в ратраках за последние лет двадцать у нас повсюду разрастается действительно в геометрической прогрессии. Раньше ведь как было: лезет горнолыжник вверх на лыжах «лесенкой» — сам себе подготавливает трассу, а теперь канатные дороги понастроили, пешком никто не поднимается, трассу себе не подготавливает. Все мчатся вниз за удовольствием. Какой же снежный склон выдержит нашествие? Растут на нем муравейники-бугры, а между ними — ямы до камней. Прежде по этим «муравейникам» мог спуститься хотя бы виртуоз на лыжах, потому что лыжи массового лыжника были подлиннее, повороты поположе. Теперь же лыжи применяют укороченные, верткие. На них любой может повернуть буквально поперек движения. И чем круче склон, чем больше страха в глазах лыжника, чем ниже его класс катания, тем выше и отвесы, И склоны — чудные, километровые, крутые, под канатными дорогами — пустеют, умирают, если нет ратраков, которые своими гусеницами и другими всевозможными устройствами размалывают и срезают эти самые бугры, утаптывают и заглаживают склоны.

Технический прогресс взаимосвязан: канатные дороги потянули за собой ратраки. Во всем мире специалисты это давно поняли. И в каком-нибудь Куршевеле, например, или Китцбюэле, Санкт-Морице, где канатными дорогами обвешаны все Альпы, если вечером промчался снегопад, всю ночь с зажженными фарами, шеренгами ратраковые дивизионы утрамбовывают снег. К утру все склоны подготовлены. Любители катания по целине (понятно, мастера — сотни, а не десятки тысяч средних лыжников) даже горюют, что едва успевают съехать на рассвете по три-четыре раза по остаткам уходящей целины. Это и есть обыкновенный горнолыжный сервис любого современного зимнего зарубежного курорта.

А у нас? У нас — беда. Проблема! Судорожный поиск разных выходов. Во Львове (под общим руководством Главспортпрома СССР на предприятии ВИСТИ) лет десять с хвостиком 50 специалистов работали над созданием ратраков, тяжелого и среднего. Испытывали там и тут. Один из них выставляли на международной выставке «Спортинвентарь-1986» в Москве. По всем параметрам и виду машина вроде получилась. Вот только неизвестно, когда этими машинами насытят заждавшиеся склоны? План штучного выпуска ничтожен, производство — на тех же самых дефицитных импортных материалах — как ими обеспечить?

Львовяне (Главспортпром и ВИСТИ), понимая свою маломощную несостоятельность, ошибочную ориентацию при закладке идеи лишь на спорт (без учета геологов, буровиков), хотели сделать образец и передать его в серийное производство то одному заводу на Украине, потом заводу в Липецке — не вышло. Не берут.

Значительно раньше, чем во Львове, и куда в более сжатые сроки, всего шесть человек во Фрунзе под руководством удивительного умельца Вальдемара Павловича Трелевского создали два ратрака. Разумеется, не тот и не другой ратраки на выставке не были: наружный вид не тот, «полукустарщина». Но эти ратраки-работяги утаптывали и утаптывают склоны. Один — на леднике Ала-Арча, другой — в Оруусае. По склонам, подготовленным этими ратраками, не только катались сотни горнолыжников-любителей, но и тренировалась в высокогорье наша сборная СССР, когда в ней был еще наш Саша Жиров.

Ратрак Трелевского идет и по болотам — нужен геологам, буровикам. Но, самое главное, он сделан на отечественной основе (практически из списанных отходов), да и управлять таким ратраком, ухаживать за ним без переучивания способен наш любой водитель-тракторист. По мнению Трелевского, если бы этот ратрак запустить в серию, давно бы у нас на ратраки голод спал. Однако, когда на выставке-1986 в Москве я говорил с инженерами из Львова и представителями ВИСТИ о Трелевском и его ратраке, видел, не могу забыть, снисходительно-высокомерные улыбки, за которыми, однако, явно скрывалось беспокойство, недовольство, стремление к монополии в деле о ратраках.

В Братске тоже создали ратрак — оттолкнулись от идеи Трелевского, что-то, говорят, усовершенствовали. Ратрак у них пошел. Трудится. Уминает склоны. Но опять лишь у себя. Ходу ему не дали. Идею не распространили, А может быть, она распространения и недостойна?

И вдруг года три назад всех ошеломила прогрессивная идея Гудаури (Грузинская ССР): в этот новый великолепный горнолыжный центр (кроме канаток и отеля) закупили на валюту 9 современных импортных ратраков, которые своей безукоризненной работой затмили все наши домашние кустарные и полукустарные потуги!

— Едва лишь выпал снег, все трассы подготовлены, как в Китцбюэле или Куршавеле,— говорили — очевидцы,— Поверить трудно, но по целине утром спуститься не успеешь!

Так, в самом деле, что же лучше, самим пыжиться и создавать какие-то ратраки, или взять и грохнуть по примеру Гудаури ратраки за валюту, сколько надо! — такое раздумье не могло объехать стороной ни одного мыслящего человека.

Жаль только в других наших многострадальных и многочисленных местах, где склоны умирают, ратраков по-прежнему никаких не появилось — ни импортных, ни львовских, ни братских и ни фрунзенских. И люди (а что делать — теплом Гудаури в Сибири не согреешься!) там и тут начали применять для утрамбовки склонов обыкновенные сельскохозяйственные и промышленные тракторы. Свидетелем такой работы трактора я стал в прошлом сезоне (вместе с приезжими судьями и тренерами) в Таштаголе Кемеровской области: одну трассу для слалома-гиганта трактор действительно утрамбовал, но другую — трассу скоростного спуска, по которой поднимался вверх, трактор вывел из строя на всю зиму! Почему? Да потому, что уминать снег такой трактор может, только спускаясь вниз, а когда он лезет вверх — роет гусеницами и тяжелым брюхом глубокую траншею до земли!

Итак, в Таштаголе из двух полуторакилометровых трасс, специально вырубленных в пихтаче и оснащенных канатной дорогой ВЛ-1000, одну трактор вывел из строя на всю зиму. Не слишком ли это расточительно при нашей бедности на трассы, оснащенные канатными дорогами? А ведь ратрак Трелевского, я повторяю, склоны не калечит, добротно и профессионально уминает м заглаживает их не только на спуске, но и на подъеме в кручу до 45 градусов!

Заслуженно ли мы из-за 9 гудаурских импортных ратраков пустили под откос, презрели и забыли идем и дела энтузиастов Братска, Фрунзе и в какой-то мере львовский эксперимент?

Возможно, так поспешно я бы не вернулся к этой наболевшей теме, еще три года назад поднятой в журнале, если бы 23 сентября 1988 года на очередном президиуме Федерации горнолыжного спорта СССР сидел бы с заткнутыми ушами. Но ваты не было. И я слушал выступление товарищей, прибывших из Гудаури, о ходе подготовки к проведению в феврале 1989 года этапа Кубка Европы по горным лыжам. Это же чрезвычайно важное событие для всего нашего отечественного спорта: наконец-то горнолыжники — спортсмены, тренеры, судьи, журналисты — своими глазами смогут увидеть спускающихся рядом наших и сильнейших, а не получать скудную информацию с чужого голоса от тех счастливчиков, которые попадают за рубеж! Лишь бы еще как следует организовать из Гудаури телепередачу — так мыслилось, когда мы слушали деловое сообщение товарищей из Гудаури (3. Вашакидзе).

— Гостиница австрийцами достроена. Шоссе заново отремонтировано. Импортные канатки работают безукоризненно. В Гудаури сделана вертолетная площадка... Судьи будут жить в Бидари...

Словом, казалось, что этап Кубка Европы, пусть с маленькими недоделками, но все-таки пройдет благополучно. И вдруг.

— Самый узловой вопрос — ратраки, В настоящее время ни одна машина не работает. Все девять штук разобраны. Нет шлангов, запасных частей...

— Как не работают! Как нет запасных частей! Как вышли все из строя, когда их эксплуатировали всего три-четыре года.

— Когда я увидел кладбище из разобранных ратраков в Гудаури на лугу, мне стало скверно,— говорит тренер Госкомспорта СССР Виталий Рязанов, который в сентябре ездил в Гудаури. — Контракт с фирмой был заключен с ошибками, стремясь сэкономить на копейках и считая, что «сами с усами», наши представители отказались от профилактического обслуживания специалистами фирмы. А в этом случае фирма ответственности не несет, запчастями не обеспечивает. Что сейчас делать? Либо отыскать кругленькую сумму в инвалюте, либо продать часть наших ратраков на запчасти и на вырученные деньги восстановить оставшиеся. Это предлагает фирма. Иного выхода она не видит.

К тому же, как тут же выяснилось, уникальные ратраки четыре года стояли под открытым небом — горным солнцем, снегами, морозами, дождями и ветрами.

— Мои уши краснели, когда я разговаривал с представителем фирмы. Такого варварского отношения к ратракам он нигде не видел,— продолжал Рязанов.

Между прочим, личные «Жигули» даже в Гудаури владельцы либо убирали в гаражи, либо еще как-то защищали.

… Вот какая песенка у нас с ратраками. Песня невеселая, серьезная. И если даже к моменту выхода этого номера журнала и к моменту проведения этапа Кубка Европы в Гудаури (через сверхавралы и сверхзатраты!) с импортными гудаурскими ратраками будет все в порядке, общая проблема не исчезнет. Честное, открытое всесоюзное обсуждение ее необходимо!

Покупать ли нам ратраки? Делать ли свои? Как их хранить? Наказывать ли оптом всех наших горнолыжников, искать ли «рыжих» или все-таки призвать к ответу (хотя бы гласному, общественному) подлинно виновных?