Профессия: инструктор
От лыжника-любителя до профессионального инструктора во Франции — как это делали в начале 2000? Рассказывает Владимир Дубинин.
Журнал: «SKI Стайл» № 0, 2005 год
Фото из архива Владимира Дубинина
Горнолыжный инструктор — это всегда звучало гордо. Загорелые, стройные, катаются как боги. В них влюблялись начинающие горнолыжницы, выпить с ними считали за честь начинающие горнолыжники. Говорят, в прошлом веке, в Советские времена, согласно раритетному постановлению 1936 года, горнолыжный инструктор имел право на 30-дневный отпуск без сохранения на основном месте работы. А это означало возможность целый месяц (2 смены по 15 дней) провести в горах, в альплагере или тургостинице, катаясь на лыжах, да еще получая за это деньги! И не надо прятаться от чегетского солнца за марлевой повязкой....
Получить инструкторские корочки было непросто, но возможно. И молодые ученые и инженеры на две недели в году становились свободными и раскованными, по вечерам пели песни под гитару и демонстрировали на горе «трепещущий годиль».
Не хочется штампов, но времена действительно изменились. А востребованность горнолыжных инструкторов стала значительно больше — и в больших горах, и на подмосковных курортах. Для многих это стало постоянной работой, постоянным источником дохода, можно сказать — профессией.
Владимир Дубинин известен как один из первых русских инструкторов французской школы (французская школа всегда отличалась высочайшим уровнем и высочайшими профессиональными требованиями, красные куртки инструкторов стали легендарными). Еще он — автор ряда горнолыжных проектов.
— Можно ли сказать: «Моя профессия — горнолыжный инструктор?»…
— На сегодняшний день официально профессией это не является, и люди, которые бьются в этом направлении, пока положительных результатов не достигли. Процесс очень трудный, связанный с правительством и министерствами, целыми четырьмя, и ввести номер для новой профессии очень сложно. Но работа идет, и я думаю, когда-нибудь это все-таки произойдет, только неизвестно, когда...
— Что такое горнолыжный инструктор с точки зрения профпригодности?
— Это человек, который умеет кататься на лыжах всеми возможными видами техники, включая спортивную, и отдельными дополнительными; и умеет этому умению обучить других. Это принципиальная разница между спортивным тренером и инструктором. Инструктор — это человек, который обучает просто получать удовольствие на любом уровне, а тренер — не обучает, он тренирует для получения результата. И методика, и психология этой работы принципиально различна.
Чтобы стать инструктором, нужно очень хорошо кататься на лыжах. Наши инструктора, выпущенные четырьмя-пятью различными школами, по крайней мере, третьей категории, на самом деле — не инструкторы. Это, если применять французскую терминологию — кандидаты в инструктора, даже не стажеры. Им можно доверять обучение только начинающих в строго отведенных зонах, где можно обеспечить безопасность.
В России есть инструкторы более высокой категории, но их очень мало, если будет 100 человек — уже хорошо. Далеко не все, а точнее, почти никто из них не пришел из профессионального горнолыжного спорта. Есть люди, которые пришли из других видов спорта, но не горнолыжного. Спорт готовит неплохих лыжников, но ментально эти люди не готовы работать инструкторами, они, как правило, остаются на начальных этапах инструкторства и не прогрессируют.
Они могут работать тренерами, но в связи со спецификой собственного своего когда-то обучения, не могут сломать менталитет и не могут нормально работать как профессиональные инструктора. У нас таких людей нет. На всю великую и могучую Родину со всеми ее малыми и большими горами: 4 − 5 человек. Это люди, которые длительное время находятся на лыжах, для которых лыжи — это продолжение жизни, которые катаются в сезон минимум 3 месяца подряд. Если этого не происходит, человек не может выйти на высшую ступеньку однозначно. Это во-первых.
Во-вторых, у нас нет профессорско-преподавательского состава необходимого уровня и класса, чтобы таких людей подготовить. Я говорю обо всем спектре, потому что умение кататься и умение обучать — это только часть знаний, которыми должен обладать инструктор. Понятие снега, лавин, гор, изменения погоды, первая помощь, поиск и т. д. Профессия инструктора высшей категории предполагает очень большой объем знаний. Во Франции инструктор — это высшее образование, в Италии — тоже (в Австрии — нет). У нас была структура, школа инструкторов альпинизма и инструкторов горных лыж, которая готовила нормальным образом, возможно, если бы ее сохранили в Перестройку...
К сожалению, наша структура разрушилась. Высшего образования она не давала, но можно было уравнять со средним специальным. Это Управление альпинизма при ВЦСПС (однозначно связанное с именем Виктора Васильевича Жирнова) — аналог французского Совета гор. Все, что происходило в высоких горах, связано с риском, утверждалось и зависело от этой структуры. Структура этой школы по своей системе методики позволяла выпускать инструкторов высокого уровня. Прописывала, когда пройти первое обучение, набрать опыта, пройти стажировку, следующее обучение.
Вторая, отпочковавшаяся школа, была организована при Совете по туризму и экскурсиям (руководимая всеми нами любимым Людвигом Павловичем Ремизовым). Так сложилось, что в советские времена мы очень многое в альпинизме, в горах и в горных лыжах, по системе организации, взяли из немецко-австрийского опыта. На сегодняшний день легитимной системы обучения инструкторов в России не существует. Из-за того, что это бизнес, обучающие структуры вынуждены снижать планку и выпускать некачественных инструкторов...
— Какой путь ты прошел, чтобы стать инструктором?
— Я — классический любитель. Из альпинистской семьи, попал в горы в первый раз в 2,5 года, будучи рожденным (а нерожденным — несколько раньше). Встал на лыжи в три года и абсолютно любительски катался примерно до 14-ти лет. В 15 лет прошел курсы и стал инструктором. В 14 лет получил разряд по альпинизму, в 17 стал инструктором альпинизма. С 14 лет начал тренироваться в спортивной школе. Я очень немного тренировался в Москве (где живу), и очень много времени провел на сборах в Коробицыно, под Ленинградом. Тогда это был еще не совсем курорт, там было три спортивных лыжных базы.
Мое высшее достижение — я заработал кандидата в мастера спорта по горным лыжам. Но в 19 лет получил достаточно серьезную травму — перелом позвоночника, удалены 2 мениска... Практически большой спорт для меня был закрыт. Два года на восстановление — возвращаться не имело смысла. Я стал инструктором-любителем, как все наши, но проводил времени в горах несколько побольше, потому что и родители ездили, и я ездил — и зимой, и летом, работал инструктором по альпинизму и горным лыжам.
На Кавказе — везде, кроме Цея, то есть катался везде, но в Цее не работал. Лучше всего знаю регион Домбая, как альпинист ногами все прошел. В 21 год до кучи стал спасателем, выполнил норматив кандидата в мастера спорта по альпинизму, и на сегодняшний день мои официальные звания на этом заканчиваются. После этого у меня был длительный перерыв, я катался как обычный турист неделю в году, занимался совершенно другими делами. Потом жизнь так повернулась, что в 34 года я собрался и на сезон уехал во Францию. Была рисковая операция. Принял решение, что, если рисковать, то сейчас. Первый год меня прикрыла лыжная школа, я, естественно, не имел права на работу, ехал по обычной деловой визе. Но в течение первых трех месяцев мне удалось пройти первый слаломно-технический тест.
Через 3 месяца я прошел обучение и получил право на работу. На французском языке, хотя не знал его до этого. На следующий год я ехал совершенно официально, по рабочей визе, с видом на жительство. Всего я провел во Франции пять с половиной лет. За счет этой самой их жесточайшей планки на полного инструктора, мой возраст и обстоятельства не позволили мне этот тест добить. Сначала — просто непруха, потом травмы… После этого понял: «Если с первого раза не удалось, парашютный спорт — не для вас».
Я никому не желаю повторять мой опыт. Опыт большой, но лучше идти по проторенной дороге. И во всяком случае, все делать вовремя. Реально оценивать свои силы до того, как ты ввязываешься в такую игру.
— И все-таки, человек идет к инструктору и хочет научиться кататься. Это возможно?
— Конечно. В принципе, обучить кататься на лыжах можно любого человека, это действительно так. Вопрос в том, до какого уровня этот человек дойдет, это зависит от трех параметров. От его бесстрашия, от его мотивации, от его физической подготовки. Больше ни от чего, ни от возраста, ни от чего... Любое другое можно не оценивать. Многие инструкторы-спортсмены делают принципиальную ошибку, когда обучают клиента: через голову, «через зубы» заставляют что-то делать. Девиз французской лыжной школы: «Le plaisir ca s’apprend» — «Мы учим удовольствию».
Есть еще один момент, который в горных лыжах является основополагающим. Это то, к сожалению, чему у нас инструкторов не учат, об этом не задумываются, не говорят. Человек может кататься на горных лыжах только тогда, когда он станет «горным» человеком, поймет, что наклоняться вперед ему нужно не для того, чтобы просто наклониться вперед, а чтобы попасть в перпендикуляр с уклоном, со склоном. Это не только в лыжах, это во всем, что связано со склонами, с горами, с перепадами.
У нас инструкторы этого не говорят, и очень жаль. Если человек сломал свой инстинкт тянуться к вертикали на горизонтали, если он смог наклониться, то после этого ему, собственно, обучаться можно уже самому. Все упражнения и вся методика обучения для начинающих построена на том, чтобы человек это понял. Дальше требуется больше коррекция, чем непосредственно обучение.
— Карвинг — это?
— Французская лыжная школа выпустила специальную методичку, где огромными красными буквами написано: «Карвинг — это не революция, карвинг — это эволюция». Материал, который появился, лыжи, дали возможность использовать их по-другому, чем мы использовали раньше, грузить по-другому. Но это не может быть одной отдельной техникой. То есть кататься в больших горах только карвингом нельзя. Можно, на отдельных подготовленных, не особо даже крутых трассах, использовать отдельные элементы. Они сложные для восприятия, но не невозможные. Есть аналоги в обычной жизни необходимых положений и стоек. Этому учатся.
Сейчас очень много школ кричат, что обучают сразу в карвинг, не обучая технике плуга и технике соскальзывания. Я считаю, что это профанация. В принципе, да, учат карвингу как будто бы без плуга. Но в качестве упражнения они все равно используют плуг, соскальзывание. Если это так, то на самом деле они просто, давая основные понятия всех остальных техник, делают основной упор на карвинг. Мое мнение (и не только мое), что нельзя перепрыгивать основной спектр горных лыж, потому что это, прежде всего, безопасность. Если человек не будет уметь пользоваться всем спектром соскальзывания, будь то блокирование типа брокажа, плуги и тому подобное, он оказывается совершенно беззащитен в огромном количестве случаев.
Статистика нескольких последних лет по травматизму среди туристов: основная масса травм — из-за столкновений. А столкновения — из-за неправильной отработки некоторых элементов. Не в том дело, что человек не просчитал, что он воткнется, он видел, что он может воткнуться, но чего-то такого не сделал (и чаще всего это «чего-то» и называется соскальзыванием или плугом). Больше того, карвинг невозможен при очень многих дополнительных параметрах. Если только ситуация для лыжника становится некомфортной, он не будет применять карвинг. Это к любому человеку относится, вплоть до спортсменов.
В любом случае, карвинговые лыжи облегчают поворот. В любом случае облегчают обучение, тем более, что они стали на порядок короче. Они дают большую свободу — и классика как материал больше не существует. Именно как материал, не говорю о технике, техника остается, просто на карвах более удобно. Тот, кто встал на карвинг, в классику не вернется никогда.
Журнал: «SKI Стайл» № 0, 2005 год
Фото из архива Владимира Дубинина
Горнолыжный инструктор — это всегда звучало гордо. Загорелые, стройные, катаются как боги. В них влюблялись начинающие горнолыжницы, выпить с ними считали за честь начинающие горнолыжники. Говорят, в прошлом веке, в Советские времена, согласно раритетному постановлению 1936 года, горнолыжный инструктор имел право на 30-дневный отпуск без сохранения на основном месте работы. А это означало возможность целый месяц (2 смены по 15 дней) провести в горах, в альплагере или тургостинице, катаясь на лыжах, да еще получая за это деньги! И не надо прятаться от чегетского солнца за марлевой повязкой....
Получить инструкторские корочки было непросто, но возможно. И молодые ученые и инженеры на две недели в году становились свободными и раскованными, по вечерам пели песни под гитару и демонстрировали на горе «трепещущий годиль».
Не хочется штампов, но времена действительно изменились. А востребованность горнолыжных инструкторов стала значительно больше — и в больших горах, и на подмосковных курортах. Для многих это стало постоянной работой, постоянным источником дохода, можно сказать — профессией.
Владимир Дубинин известен как один из первых русских инструкторов французской школы (французская школа всегда отличалась высочайшим уровнем и высочайшими профессиональными требованиями, красные куртки инструкторов стали легендарными). Еще он — автор ряда горнолыжных проектов.
— Можно ли сказать: «Моя профессия — горнолыжный инструктор?»…
— На сегодняшний день официально профессией это не является, и люди, которые бьются в этом направлении, пока положительных результатов не достигли. Процесс очень трудный, связанный с правительством и министерствами, целыми четырьмя, и ввести номер для новой профессии очень сложно. Но работа идет, и я думаю, когда-нибудь это все-таки произойдет, только неизвестно, когда...
— Что такое горнолыжный инструктор с точки зрения профпригодности?
— Это человек, который умеет кататься на лыжах всеми возможными видами техники, включая спортивную, и отдельными дополнительными; и умеет этому умению обучить других. Это принципиальная разница между спортивным тренером и инструктором. Инструктор — это человек, который обучает просто получать удовольствие на любом уровне, а тренер — не обучает, он тренирует для получения результата. И методика, и психология этой работы принципиально различна.
Чтобы стать инструктором, нужно очень хорошо кататься на лыжах. Наши инструктора, выпущенные четырьмя-пятью различными школами, по крайней мере, третьей категории, на самом деле — не инструкторы. Это, если применять французскую терминологию — кандидаты в инструктора, даже не стажеры. Им можно доверять обучение только начинающих в строго отведенных зонах, где можно обеспечить безопасность.
В России есть инструкторы более высокой категории, но их очень мало, если будет 100 человек — уже хорошо. Далеко не все, а точнее, почти никто из них не пришел из профессионального горнолыжного спорта. Есть люди, которые пришли из других видов спорта, но не горнолыжного. Спорт готовит неплохих лыжников, но ментально эти люди не готовы работать инструкторами, они, как правило, остаются на начальных этапах инструкторства и не прогрессируют.
Они могут работать тренерами, но в связи со спецификой собственного своего когда-то обучения, не могут сломать менталитет и не могут нормально работать как профессиональные инструктора. У нас таких людей нет. На всю великую и могучую Родину со всеми ее малыми и большими горами: 4 − 5 человек. Это люди, которые длительное время находятся на лыжах, для которых лыжи — это продолжение жизни, которые катаются в сезон минимум 3 месяца подряд. Если этого не происходит, человек не может выйти на высшую ступеньку однозначно. Это во-первых.
Во-вторых, у нас нет профессорско-преподавательского состава необходимого уровня и класса, чтобы таких людей подготовить. Я говорю обо всем спектре, потому что умение кататься и умение обучать — это только часть знаний, которыми должен обладать инструктор. Понятие снега, лавин, гор, изменения погоды, первая помощь, поиск и т. д. Профессия инструктора высшей категории предполагает очень большой объем знаний. Во Франции инструктор — это высшее образование, в Италии — тоже (в Австрии — нет). У нас была структура, школа инструкторов альпинизма и инструкторов горных лыж, которая готовила нормальным образом, возможно, если бы ее сохранили в Перестройку...
К сожалению, наша структура разрушилась. Высшего образования она не давала, но можно было уравнять со средним специальным. Это Управление альпинизма при ВЦСПС (однозначно связанное с именем Виктора Васильевича Жирнова) — аналог французского Совета гор. Все, что происходило в высоких горах, связано с риском, утверждалось и зависело от этой структуры. Структура этой школы по своей системе методики позволяла выпускать инструкторов высокого уровня. Прописывала, когда пройти первое обучение, набрать опыта, пройти стажировку, следующее обучение.
Вторая, отпочковавшаяся школа, была организована при Совете по туризму и экскурсиям (руководимая всеми нами любимым Людвигом Павловичем Ремизовым). Так сложилось, что в советские времена мы очень многое в альпинизме, в горах и в горных лыжах, по системе организации, взяли из немецко-австрийского опыта. На сегодняшний день легитимной системы обучения инструкторов в России не существует. Из-за того, что это бизнес, обучающие структуры вынуждены снижать планку и выпускать некачественных инструкторов...
— Какой путь ты прошел, чтобы стать инструктором?
— Я — классический любитель. Из альпинистской семьи, попал в горы в первый раз в 2,5 года, будучи рожденным (а нерожденным — несколько раньше). Встал на лыжи в три года и абсолютно любительски катался примерно до 14-ти лет. В 15 лет прошел курсы и стал инструктором. В 14 лет получил разряд по альпинизму, в 17 стал инструктором альпинизма. С 14 лет начал тренироваться в спортивной школе. Я очень немного тренировался в Москве (где живу), и очень много времени провел на сборах в Коробицыно, под Ленинградом. Тогда это был еще не совсем курорт, там было три спортивных лыжных базы.
Мое высшее достижение — я заработал кандидата в мастера спорта по горным лыжам. Но в 19 лет получил достаточно серьезную травму — перелом позвоночника, удалены 2 мениска... Практически большой спорт для меня был закрыт. Два года на восстановление — возвращаться не имело смысла. Я стал инструктором-любителем, как все наши, но проводил времени в горах несколько побольше, потому что и родители ездили, и я ездил — и зимой, и летом, работал инструктором по альпинизму и горным лыжам.
На Кавказе — везде, кроме Цея, то есть катался везде, но в Цее не работал. Лучше всего знаю регион Домбая, как альпинист ногами все прошел. В 21 год до кучи стал спасателем, выполнил норматив кандидата в мастера спорта по альпинизму, и на сегодняшний день мои официальные звания на этом заканчиваются. После этого у меня был длительный перерыв, я катался как обычный турист неделю в году, занимался совершенно другими делами. Потом жизнь так повернулась, что в 34 года я собрался и на сезон уехал во Францию. Была рисковая операция. Принял решение, что, если рисковать, то сейчас. Первый год меня прикрыла лыжная школа, я, естественно, не имел права на работу, ехал по обычной деловой визе. Но в течение первых трех месяцев мне удалось пройти первый слаломно-технический тест.
Через 3 месяца я прошел обучение и получил право на работу. На французском языке, хотя не знал его до этого. На следующий год я ехал совершенно официально, по рабочей визе, с видом на жительство. Всего я провел во Франции пять с половиной лет. За счет этой самой их жесточайшей планки на полного инструктора, мой возраст и обстоятельства не позволили мне этот тест добить. Сначала — просто непруха, потом травмы… После этого понял: «Если с первого раза не удалось, парашютный спорт — не для вас».
Я никому не желаю повторять мой опыт. Опыт большой, но лучше идти по проторенной дороге. И во всяком случае, все делать вовремя. Реально оценивать свои силы до того, как ты ввязываешься в такую игру.
— И все-таки, человек идет к инструктору и хочет научиться кататься. Это возможно?
— Конечно. В принципе, обучить кататься на лыжах можно любого человека, это действительно так. Вопрос в том, до какого уровня этот человек дойдет, это зависит от трех параметров. От его бесстрашия, от его мотивации, от его физической подготовки. Больше ни от чего, ни от возраста, ни от чего... Любое другое можно не оценивать. Многие инструкторы-спортсмены делают принципиальную ошибку, когда обучают клиента: через голову, «через зубы» заставляют что-то делать. Девиз французской лыжной школы: «Le plaisir ca s’apprend» — «Мы учим удовольствию».
Есть еще один момент, который в горных лыжах является основополагающим. Это то, к сожалению, чему у нас инструкторов не учат, об этом не задумываются, не говорят. Человек может кататься на горных лыжах только тогда, когда он станет «горным» человеком, поймет, что наклоняться вперед ему нужно не для того, чтобы просто наклониться вперед, а чтобы попасть в перпендикуляр с уклоном, со склоном. Это не только в лыжах, это во всем, что связано со склонами, с горами, с перепадами.
У нас инструкторы этого не говорят, и очень жаль. Если человек сломал свой инстинкт тянуться к вертикали на горизонтали, если он смог наклониться, то после этого ему, собственно, обучаться можно уже самому. Все упражнения и вся методика обучения для начинающих построена на том, чтобы человек это понял. Дальше требуется больше коррекция, чем непосредственно обучение.
— Карвинг — это?
— Французская лыжная школа выпустила специальную методичку, где огромными красными буквами написано: «Карвинг — это не революция, карвинг — это эволюция». Материал, который появился, лыжи, дали возможность использовать их по-другому, чем мы использовали раньше, грузить по-другому. Но это не может быть одной отдельной техникой. То есть кататься в больших горах только карвингом нельзя. Можно, на отдельных подготовленных, не особо даже крутых трассах, использовать отдельные элементы. Они сложные для восприятия, но не невозможные. Есть аналоги в обычной жизни необходимых положений и стоек. Этому учатся.
Сейчас очень много школ кричат, что обучают сразу в карвинг, не обучая технике плуга и технике соскальзывания. Я считаю, что это профанация. В принципе, да, учат карвингу как будто бы без плуга. Но в качестве упражнения они все равно используют плуг, соскальзывание. Если это так, то на самом деле они просто, давая основные понятия всех остальных техник, делают основной упор на карвинг. Мое мнение (и не только мое), что нельзя перепрыгивать основной спектр горных лыж, потому что это, прежде всего, безопасность. Если человек не будет уметь пользоваться всем спектром соскальзывания, будь то блокирование типа брокажа, плуги и тому подобное, он оказывается совершенно беззащитен в огромном количестве случаев.
Статистика нескольких последних лет по травматизму среди туристов: основная масса травм — из-за столкновений. А столкновения — из-за неправильной отработки некоторых элементов. Не в том дело, что человек не просчитал, что он воткнется, он видел, что он может воткнуться, но чего-то такого не сделал (и чаще всего это «чего-то» и называется соскальзыванием или плугом). Больше того, карвинг невозможен при очень многих дополнительных параметрах. Если только ситуация для лыжника становится некомфортной, он не будет применять карвинг. Это к любому человеку относится, вплоть до спортсменов.
В любом случае, карвинговые лыжи облегчают поворот. В любом случае облегчают обучение, тем более, что они стали на порядок короче. Они дают большую свободу — и классика как материал больше не существует. Именно как материал, не говорю о технике, техника остается, просто на карвах более удобно. Тот, кто встал на карвинг, в классику не вернется никогда.
Издание: «SKI Стайл»
Годы: 2005