Формула успеха Щуплецова
«Это была прекрасная жизнь и прекрасная история с печальным концом» — о гениальном спортсмене Сергее Щуплецове вспоминает его товарищ по команде Елизавета Кожевникова.
Журнал: «Лыжный спорт» № 1/16, 2000 год
Текст: Елизавета Кожевникова
Сергей Щуплецов из города Чусовой был первым россиянином, ставшим чемпионом мира и обладателем Кубка мира по фристайлу. Его фантастический успех был воспринят российскими поклонниками горных лыж и фристайла как надежда, как выход из оцепенения неудач наших спортсменов на снежных трассах.
Из миража бесплодных ожиданий появлялся герой, обладающий лицом и характером. Но будто какое-то проклятие висит над российскими горными лыжами. Так же, как и другая наша надежда — Александр Жиров, Сергей погиб в самом расцвете своей славы в автокатастрофе. Параллели пересеклись... И только один вопрос к горнолыжному Богу: «За что нас так-то?..».
Среди тех, кто хорошо знал Сергея, была Елизавета Кожевникова — в то время лидер нашей женской сборной по фристайлу. Через несколько лет после трагедии Лиза, теперь уже наш коллега, корреспондент спортивного канала НТВ +, собралась с силами и попыталась воссоздать портрет своего друга.
Мне довелось познакомиться с Сергеем в январе 1989 на чемпионате страны в Алма-Ате. Я тогда только что попала в сборную Союза и пребывала в блаженном состоянии, характерном для той стадии, когда. мечта вдруг реализуется. Все люди, одетые в униформу сборной, вызывали щенячий восторг неискушенного подростка вне зависимости от способностей и человеческих качеств.
И лишь одна персоналия приковывала внимание по-настоящему. На склоне он творил невозможное, а вне его был начисто лишен намека на харизму, коей в большей или меньшей степени обладали все члебы сборной СССР по фристайлу тех лет.
Каждый день я выходила на трассу и пыталась преодолеть стойкое «наследие» горных лыж — кондовую и раскатистую технику, которая на буграх была смерти подобна. Глядя на то, как мой коллега по цеху с кошачьей мягкостью «проглатывает» метровые бугры, я приходила в отчаянье: «Даже если буду тренироваться сутки напролет, все равно этому не научусь».
Тогда он еще не был таким педантичным и позволял себе иногда ошибаться на трассе. Но в его технике было что-то такое, что привораживало взгляд и заставляло думать, что он единственный в этой компании, кто по-настоящему знает, как управляться лыжами «по-взрослому». Пожалуй, «техника» — не совсем верное слово. Скорее, это манера держаться на лыжах. Потому что на них он проводил значительно больше времени, чем без них. Да и вся повседневная жизнь, с точки зрения нормального человека, занимала его значительно меньше, чем лыжи и всё, что с ними связано.
Первый год, проведенный мною в сборной, был чрезвычайно богат на открытия. Так, я выяснила для себя, что топ-атлеты — вовсе не ортодоксы, коими представали со страниц газеты «Советский спорт». При ближайшем рассмотрении обнаружилось, что ребята не прочь курнуть и пропустить рюмку-другую «кофе». А иногда, страшно сказать, пуститься в загул, но по большей части тогда, когда снег, лыжи и физиономии друг друга осточертевали до невозможности, и все это усугублялось во сто крат фактором высокогорья. Понятно, что ни я (по малолетству), ни Сергей (по причине полного отсутствия интереса) в таких мероприятиях участия не принимали и выработали полный иммунитет к ним впоследствии. Кстати, тогда Щуплецов мне показался более чем скромным. Даже закралось сомнение в его способности говорить.
Но все подозрения развеялись как дым, когда он был замечен мирно беседующим со своим другом-чусовчанином. Еще через год я обнаружила в нем способность весело смеяться и весьма неординарное чувство юмора. Удивлению не было предела. Пожалуй, скромность, граничащая с нелюдимостью и детская непосредственность были его отличительными чертами. О том, что существует светский этикет, он, может быть и догадывался, но не был ему обучен.
Спортивная жизнь захватывает атлетов целиком, оставляя совсем немного времени и сил для получения основательного образования. А если какие знания и попадают в девственно-чистые головы юных спортсменов, то приходят им на память лишь тогда, когда наша действительность ударит их обухом. Иначе говоря, минимум теории, максимум практики. И Сергей это прекрасно сознавал.
Любимое слово в его лексиконе — «сам». Сначала мне трудно было понять: то ли это происходило оттого, что он «со скрипом» воспринимал витиеватые речи своего богемного тренера-москвича и комплексовал, то ли действительно был болезненно независим. Он практически самостоятельно тренировался, подчинив всю свою жизнь постижению тайн фристайла. И поэтому чувствовал его суть лучше, чем любой из тренеров. Сергея можно было часто застать на трассе методично срезавшего какой-нибудь бугор, не вписывающийся в его идеальную траекторию спуска.
Но в жизни, находившейся за бортом спорта, Сергей был также независим и упрям. Блестящее тому доказательство — история с его первым автомобилем. По причине вечного отсутствия финансов был приобретен старый «жигуленок», который сломался на третий день эксплуатации. Никакие доводы друзей, что на ремонт он потратит больше, чем на всю машину, не возымели действия. На следующий день агрегат был полностью расчленен и изучен с дотошностью автомеханика. Слава Богу, что прошлым увлечением Сергея был картинг.
Пожалуй, это была одна из его самых сильных черт: он умел извлекать уроки и педантично раскладывать опыт по разным ящичкам так, чтобы можно было найти и воспользоваться им в любой момент. В спортивном же плане удивляло то обстоятельство, что, имея горнолыжное прошлое за спиной, он настолько свободно себя чувствовал в таких, казалось бы, негорнолыжных дисциплинах, как акробатика и балет на лыжах. На одном из травмообильных соревнований, где акробаты «сыпались», как подстреленные в воздухе утки, кто-то заметил, что Шуплецов — единственный, кто вызывал спокойное чувство уверенности. Что бы ни случилось, он всегда приземлялся на ноги, выворачиваясь в воздухе подобно кошке.
На что Сергей с ухмылкой ответил, что однажды он так «приложился», что это навсегда отбило у него охоту падать. Интересная постановка вопроса, не правда ли? Много ли людей напрочь перестают нарушать правила дорожного движения после того, как попали в аварию? Если бы все мы, твердо зная, чего не надо делать, избегали ненужного...
Но, несмотря на все свои успехи в акробатических видах, могул всегда оставался коньком Щуплецова. И именно ему он посвящал больше всего времени и усердия. К этому процессу он относился творчески.
В 1990-м году Сергей выиграл свой первый серьезный титул. Стал чемпионом Европы в комбинации (комбинация — это состязание универсалов, соревнующихся во всех трех видах фристайла). А в 1991-м он впервые осчастливил молодую российскую команду, завоевав звание сильнейшего многоборца в мире. Но мало кто знает, что занимало и тревожило в эти минуты, казалось бы, удовлетворенное самолюбие.
Он знал, что все, чего он достиг — лишь надводная часть айсберга. Он чувствовал в себе невероятную силу и потенциал. И единственное, чего ему недоставало, это полной уверенности в себе. С 1991-го по 1994-й он постоянно дышал в затылок лидерам Кубка мира. Но чтобы вырулить на взлетную полосу, требовалось нечто большее. Должно было произойти превращение фаворита в суперзвезду.
В эти годы Сергей переживал муки творчества, если этот термин вообще применим к спорту. Он, спорт, занял все пространство в его голове и сердце, стал всем, работой и хобби одновременно. В снежное время года близкие забывали о его существовании, поскольку в светлое время суток Сергей пропадал на горе, а в темное, свободное ото сна — перед видеомагнитофоном, разбирая технику спуска.
Мама с папой отслеживали жизнь своего знаменитого сына по газетам и скупым телевизионным новостям, а младший брат пожинал лавры Сергея на спортивной базе «Огонек», так стараясь быть на него похожим.
Пожалуй, немногие, кто видел восхождение Сергея на спортивный Олимп, заметили все изменения, происходившие с его талантом. Три года он бился, чтобы вычислить формулу успеха. Была проанализирована и разложена на составные части техника всех могульных кумиров прошлого и настоящего. Были опробованы тридцать три манеры езды, благо Бог не поскупился на талант, и в воспроизведении движения ему не было равных. Наверное, классическим определением его тогдашнего состояния было бы слово «одержимость». Она вытеснила из поля его интересов все ненужное, а точнее, все, что никоим образом не относится к лыжам и его цели.
С общечеловеческой точки зрения, вероятно, о пользе такой одержимости многие бы поспорили, но тот, кто хоть раз стоял на лыжах и понимает, какую цену надо заплатить, чтобы заставить свое тело делать то, что хочет от него голова, спорить не станет.
Но вскоре Сергей пришел к выводу, что снимать копии с оригинала не самое благодарное дело. Как уже замечено выше, он умел извлекать уроки. Сергей не выбросил свой неудачный опыт на свалку, а лишь извлек квинтэссенцию из всего пройденного материала. Он стал собирательным образом всех лучших лыжников в истории фристайла.
Сценарий начал чудесным образом реализовываться в феврале 1994-го года. В январе было выиграно первое «золото» на суперсложной трассе в Блэккомбе. Могульный финал в Лиллехаммере смаковали даже те, кто до того момента относился к фристайлу с явным пренебрежением. Впервые за олимпийское «золотб» сражались три абсолютно адекватных друг другу соперника: победитель прошлой Олимпиады француз Эдгар Гроспирон, канадский уникум Жан-Люк Брассар и (в роли темной лошадки) Сергей Щуплецов. В итоге объективно лучшего Брассара обыграть не удалось, зато чистую академичность Щуплецова оценили выше наглого «нахрапа» Гроспирона.
Конец сезона был особенно эффектным: выигран Большой хрустальный глобус — символ стойкости и универсальности в альпийском мире. Тогда и началась эта метаморфоза, когда усердный мастер превращается в короля. В 1995-м году Щуплецов поставил себя на практически недосягаемый уровень. Он понял, чего он стоит, и врожденные скромность и необщительность быстро сменились коммуикабельностью и компанейством. «Медные трубы» всегда накладывают отпечаток на привычный образ жизни. Наверное, так и должно быть, и Сергей Щуплецов образца 1995-го года по всем статьям отличался от него же образца 1990-го. Хорошо это или плохо, вероятно, судить не нам.
В мае 1995-го Сергей женился на французской могулистке Ингрид Гой и переехал в чудную деревушку Ля Клюза — столицу французского фристайла. В тот момент остро встал вопрос о том, за какую сборную ему выступать. Французы не хотели чужака, даже такого именитого и талантливого; наши, естественно, не хотели его отпускать. Но в остальном — полная идиллия. Казалось бы, личное счастье, успех, финансовая независимость — все пришло. А будущее должно было стать еще более радужным. Но...
Жизнь, которая так была добра к нему, обернулась страшной трагедией. Вечером 14 июля 1995 года на узком горном серпантине Сергей, мчавшийся на мотоцикле, столкнулся с выезжающим на шоссе автомобилем. Скорость на замершем спидометре мотоцикла показывала 180 км/час. Было ли это безрассудным лихачеством или свойственной успеху утопической уверенностью, что ты неуязвим, — теперь глупо об этом полемизировать. Его больше нет.
Оглядываясь назад, диву даешься, какое влияние сумел оказать тихий уральский мальчишка на целый вид спорта и на огромное количество людей, живущих этим спортом. Неудивительно, что он стал настоящей легендой, и фраза «в тебе есть что-то от Щуплецова» воспринимается как величайший комплимент, дающий спортсмену ощущение, что ты не зря ешь свой хлеб.
Это была прекрасная жизнь и прекрасная история с печальным концом. Но я не хочу заканчивать ее на такой минорной ноте. Возможно, оттого, что знала его лучше, чем многие, я иногда позволяла себе оценивать его поступки несколько иронично. Но ведь это история о счастливом и красивом человеке, который добился того, чего хотел. Он любил жизнь и, я уверена, он хотел, чтобы его запомнили именно таким.
Этой нарочито оптимистической нотой можно было бы и закончить, но сказать, что нам его не хватает, значит не сказать ничего.
Журнал: «Лыжный спорт» № 1/16, 2000 год
Текст: Елизавета Кожевникова
Сергей Щуплецов из города Чусовой был первым россиянином, ставшим чемпионом мира и обладателем Кубка мира по фристайлу. Его фантастический успех был воспринят российскими поклонниками горных лыж и фристайла как надежда, как выход из оцепенения неудач наших спортсменов на снежных трассах.
Из миража бесплодных ожиданий появлялся герой, обладающий лицом и характером. Но будто какое-то проклятие висит над российскими горными лыжами. Так же, как и другая наша надежда — Александр Жиров, Сергей погиб в самом расцвете своей славы в автокатастрофе. Параллели пересеклись... И только один вопрос к горнолыжному Богу: «За что нас так-то?..».
Среди тех, кто хорошо знал Сергея, была Елизавета Кожевникова — в то время лидер нашей женской сборной по фристайлу. Через несколько лет после трагедии Лиза, теперь уже наш коллега, корреспондент спортивного канала НТВ +, собралась с силами и попыталась воссоздать портрет своего друга.
Мне довелось познакомиться с Сергеем в январе 1989 на чемпионате страны в Алма-Ате. Я тогда только что попала в сборную Союза и пребывала в блаженном состоянии, характерном для той стадии, когда. мечта вдруг реализуется. Все люди, одетые в униформу сборной, вызывали щенячий восторг неискушенного подростка вне зависимости от способностей и человеческих качеств.
И лишь одна персоналия приковывала внимание по-настоящему. На склоне он творил невозможное, а вне его был начисто лишен намека на харизму, коей в большей или меньшей степени обладали все члебы сборной СССР по фристайлу тех лет.
Каждый день я выходила на трассу и пыталась преодолеть стойкое «наследие» горных лыж — кондовую и раскатистую технику, которая на буграх была смерти подобна. Глядя на то, как мой коллега по цеху с кошачьей мягкостью «проглатывает» метровые бугры, я приходила в отчаянье: «Даже если буду тренироваться сутки напролет, все равно этому не научусь».
Тогда он еще не был таким педантичным и позволял себе иногда ошибаться на трассе. Но в его технике было что-то такое, что привораживало взгляд и заставляло думать, что он единственный в этой компании, кто по-настоящему знает, как управляться лыжами «по-взрослому». Пожалуй, «техника» — не совсем верное слово. Скорее, это манера держаться на лыжах. Потому что на них он проводил значительно больше времени, чем без них. Да и вся повседневная жизнь, с точки зрения нормального человека, занимала его значительно меньше, чем лыжи и всё, что с ними связано.
Первый год, проведенный мною в сборной, был чрезвычайно богат на открытия. Так, я выяснила для себя, что топ-атлеты — вовсе не ортодоксы, коими представали со страниц газеты «Советский спорт». При ближайшем рассмотрении обнаружилось, что ребята не прочь курнуть и пропустить рюмку-другую «кофе». А иногда, страшно сказать, пуститься в загул, но по большей части тогда, когда снег, лыжи и физиономии друг друга осточертевали до невозможности, и все это усугублялось во сто крат фактором высокогорья. Понятно, что ни я (по малолетству), ни Сергей (по причине полного отсутствия интереса) в таких мероприятиях участия не принимали и выработали полный иммунитет к ним впоследствии. Кстати, тогда Щуплецов мне показался более чем скромным. Даже закралось сомнение в его способности говорить.
Но все подозрения развеялись как дым, когда он был замечен мирно беседующим со своим другом-чусовчанином. Еще через год я обнаружила в нем способность весело смеяться и весьма неординарное чувство юмора. Удивлению не было предела. Пожалуй, скромность, граничащая с нелюдимостью и детская непосредственность были его отличительными чертами. О том, что существует светский этикет, он, может быть и догадывался, но не был ему обучен.
Спортивная жизнь захватывает атлетов целиком, оставляя совсем немного времени и сил для получения основательного образования. А если какие знания и попадают в девственно-чистые головы юных спортсменов, то приходят им на память лишь тогда, когда наша действительность ударит их обухом. Иначе говоря, минимум теории, максимум практики. И Сергей это прекрасно сознавал.
Любимое слово в его лексиконе — «сам». Сначала мне трудно было понять: то ли это происходило оттого, что он «со скрипом» воспринимал витиеватые речи своего богемного тренера-москвича и комплексовал, то ли действительно был болезненно независим. Он практически самостоятельно тренировался, подчинив всю свою жизнь постижению тайн фристайла. И поэтому чувствовал его суть лучше, чем любой из тренеров. Сергея можно было часто застать на трассе методично срезавшего какой-нибудь бугор, не вписывающийся в его идеальную траекторию спуска.
Но в жизни, находившейся за бортом спорта, Сергей был также независим и упрям. Блестящее тому доказательство — история с его первым автомобилем. По причине вечного отсутствия финансов был приобретен старый «жигуленок», который сломался на третий день эксплуатации. Никакие доводы друзей, что на ремонт он потратит больше, чем на всю машину, не возымели действия. На следующий день агрегат был полностью расчленен и изучен с дотошностью автомеханика. Слава Богу, что прошлым увлечением Сергея был картинг.
Пожалуй, это была одна из его самых сильных черт: он умел извлекать уроки и педантично раскладывать опыт по разным ящичкам так, чтобы можно было найти и воспользоваться им в любой момент. В спортивном же плане удивляло то обстоятельство, что, имея горнолыжное прошлое за спиной, он настолько свободно себя чувствовал в таких, казалось бы, негорнолыжных дисциплинах, как акробатика и балет на лыжах. На одном из травмообильных соревнований, где акробаты «сыпались», как подстреленные в воздухе утки, кто-то заметил, что Шуплецов — единственный, кто вызывал спокойное чувство уверенности. Что бы ни случилось, он всегда приземлялся на ноги, выворачиваясь в воздухе подобно кошке.
На что Сергей с ухмылкой ответил, что однажды он так «приложился», что это навсегда отбило у него охоту падать. Интересная постановка вопроса, не правда ли? Много ли людей напрочь перестают нарушать правила дорожного движения после того, как попали в аварию? Если бы все мы, твердо зная, чего не надо делать, избегали ненужного...
Но, несмотря на все свои успехи в акробатических видах, могул всегда оставался коньком Щуплецова. И именно ему он посвящал больше всего времени и усердия. К этому процессу он относился творчески.
В 1990-м году Сергей выиграл свой первый серьезный титул. Стал чемпионом Европы в комбинации (комбинация — это состязание универсалов, соревнующихся во всех трех видах фристайла). А в 1991-м он впервые осчастливил молодую российскую команду, завоевав звание сильнейшего многоборца в мире. Но мало кто знает, что занимало и тревожило в эти минуты, казалось бы, удовлетворенное самолюбие.
Он знал, что все, чего он достиг — лишь надводная часть айсберга. Он чувствовал в себе невероятную силу и потенциал. И единственное, чего ему недоставало, это полной уверенности в себе. С 1991-го по 1994-й он постоянно дышал в затылок лидерам Кубка мира. Но чтобы вырулить на взлетную полосу, требовалось нечто большее. Должно было произойти превращение фаворита в суперзвезду.
В эти годы Сергей переживал муки творчества, если этот термин вообще применим к спорту. Он, спорт, занял все пространство в его голове и сердце, стал всем, работой и хобби одновременно. В снежное время года близкие забывали о его существовании, поскольку в светлое время суток Сергей пропадал на горе, а в темное, свободное ото сна — перед видеомагнитофоном, разбирая технику спуска.
Мама с папой отслеживали жизнь своего знаменитого сына по газетам и скупым телевизионным новостям, а младший брат пожинал лавры Сергея на спортивной базе «Огонек», так стараясь быть на него похожим.
Пожалуй, немногие, кто видел восхождение Сергея на спортивный Олимп, заметили все изменения, происходившие с его талантом. Три года он бился, чтобы вычислить формулу успеха. Была проанализирована и разложена на составные части техника всех могульных кумиров прошлого и настоящего. Были опробованы тридцать три манеры езды, благо Бог не поскупился на талант, и в воспроизведении движения ему не было равных. Наверное, классическим определением его тогдашнего состояния было бы слово «одержимость». Она вытеснила из поля его интересов все ненужное, а точнее, все, что никоим образом не относится к лыжам и его цели.
С общечеловеческой точки зрения, вероятно, о пользе такой одержимости многие бы поспорили, но тот, кто хоть раз стоял на лыжах и понимает, какую цену надо заплатить, чтобы заставить свое тело делать то, что хочет от него голова, спорить не станет.
Но вскоре Сергей пришел к выводу, что снимать копии с оригинала не самое благодарное дело. Как уже замечено выше, он умел извлекать уроки. Сергей не выбросил свой неудачный опыт на свалку, а лишь извлек квинтэссенцию из всего пройденного материала. Он стал собирательным образом всех лучших лыжников в истории фристайла.
Сценарий начал чудесным образом реализовываться в феврале 1994-го года. В январе было выиграно первое «золото» на суперсложной трассе в Блэккомбе. Могульный финал в Лиллехаммере смаковали даже те, кто до того момента относился к фристайлу с явным пренебрежением. Впервые за олимпийское «золотб» сражались три абсолютно адекватных друг другу соперника: победитель прошлой Олимпиады француз Эдгар Гроспирон, канадский уникум Жан-Люк Брассар и (в роли темной лошадки) Сергей Щуплецов. В итоге объективно лучшего Брассара обыграть не удалось, зато чистую академичность Щуплецова оценили выше наглого «нахрапа» Гроспирона.
Конец сезона был особенно эффектным: выигран Большой хрустальный глобус — символ стойкости и универсальности в альпийском мире. Тогда и началась эта метаморфоза, когда усердный мастер превращается в короля. В 1995-м году Щуплецов поставил себя на практически недосягаемый уровень. Он понял, чего он стоит, и врожденные скромность и необщительность быстро сменились коммуикабельностью и компанейством. «Медные трубы» всегда накладывают отпечаток на привычный образ жизни. Наверное, так и должно быть, и Сергей Щуплецов образца 1995-го года по всем статьям отличался от него же образца 1990-го. Хорошо это или плохо, вероятно, судить не нам.
В мае 1995-го Сергей женился на французской могулистке Ингрид Гой и переехал в чудную деревушку Ля Клюза — столицу французского фристайла. В тот момент остро встал вопрос о том, за какую сборную ему выступать. Французы не хотели чужака, даже такого именитого и талантливого; наши, естественно, не хотели его отпускать. Но в остальном — полная идиллия. Казалось бы, личное счастье, успех, финансовая независимость — все пришло. А будущее должно было стать еще более радужным. Но...
Жизнь, которая так была добра к нему, обернулась страшной трагедией. Вечером 14 июля 1995 года на узком горном серпантине Сергей, мчавшийся на мотоцикле, столкнулся с выезжающим на шоссе автомобилем. Скорость на замершем спидометре мотоцикла показывала 180 км/час. Было ли это безрассудным лихачеством или свойственной успеху утопической уверенностью, что ты неуязвим, — теперь глупо об этом полемизировать. Его больше нет.
Оглядываясь назад, диву даешься, какое влияние сумел оказать тихий уральский мальчишка на целый вид спорта и на огромное количество людей, живущих этим спортом. Неудивительно, что он стал настоящей легендой, и фраза «в тебе есть что-то от Щуплецова» воспринимается как величайший комплимент, дающий спортсмену ощущение, что ты не зря ешь свой хлеб.
Это была прекрасная жизнь и прекрасная история с печальным концом. Но я не хочу заканчивать ее на такой минорной ноте. Возможно, оттого, что знала его лучше, чем многие, я иногда позволяла себе оценивать его поступки несколько иронично. Но ведь это история о счастливом и красивом человеке, который добился того, чего хотел. Он любил жизнь и, я уверена, он хотел, чтобы его запомнили именно таким.
Этой нарочито оптимистической нотой можно было бы и закончить, но сказать, что нам его не хватает, значит не сказать ничего.
Автор: Елизавета Кожевникова
Издание: «Лыжный спорт»
Люди: Сергей Щуплецов
Годы: 2000