Оноре Бонне: он воспитал Килли

Как вся мировая элита признала тренера Оноре Боннэ, воспитавшего Килли и Лакруа, «лыжным Наполеоном».

Журнал: «Физкультура и спорт» № 4, 1971 год
Текст: Лидия Бородина, Тамара Межоха.

— Месье Боннэ, буду ли я чемпионом мира?
— Может быть... Если не в Портильо, то через два года в Гренобле...

Этот диалог между восходящей звездой Жаном-Клодом Килли и его тренером Оноре Боннэ происходил в 1966 году, накануне чемпионата мира в чилийском городе Портильо.

Действительность превзошла самые смелые предположения. В Портильо Килли стал двукратным чемпионом мира.

Чилийский чемпионат мира, словно лакмусовая бумажка, проявил изменение расстановки сил в мировом горнолыжном спорте. Гегемония австрийцев кончилась. Тон стали задавать французы. И в этом была немалая заслуга их тренера Оноре Боннэ, которого вся мировая элита признала потом «лыжным Наполеоном».

Он пришел «к власти» в 1957 году, в тот самый момент, когда французские горнолыжники были по горло сыты поражениями. Необычен был путь Боннэ к «лыжному престолу».

В 1939 году он добровольно уходит в авиацию. Три года скрывается в горах вместе с участниками Сопротивления. До 1944-го находится в подполье. Присоединяется к 27-й альпийской стрелковой дивизии, вместе с которой после войны попадает в Санкт-Антон (Австрия).

Его родная деревня полностью сожжена фашистами. Он решает остаться в Австрии. Работает  гидом-альпинистом военной высокогорной школы. Становится членом лыжного клуба. Участвует в соревнованиях по прыжкам с трамплина. Когда в 1955 году из Австрии выводят оккупационные войска, Боннэ возвращается во Францию.

Он приезжает в Шамони без единого франка. Но не это смущает Боннэ. Его мучит другое: «В Австрии я был нужен моим ученикам. Во Франции до меня никому не было дела». У него — уйма идей. То он хочет вместе с приятелем-летчиком улететь на Гималаи и основать там лыжную школу. То решает эмигрировать в Канаду. Он бы уехал туда, не случись в ночь под новый 1955 год на Монблане катастрофа с молодыми альпинистами — французом Лесандером и бельгийцем Анри. Боннэ записывается добровольцем в спасательную группу. Он заражает всех своей самоотверженностью и энтузиазмом, хотя спасти попавших в беду не удалось.

Вокруг случившегося на Монблане был поднят шум. На страницах газет мелькало имя Боннэ. Когда весной 1957 года во Франции созывается конференция по методам тренировки горнолыжников, ему тоже присылают приглашение.

«Мне советуют только слушать и ничего не говорить, — вспоминает Боннэ. — Но ведь это невозможно: сам я француз-южанин, мать — итальянка, так что никакая сила не заставит меня молчать».

Первый день молчит Боннэ. На второй — не выдерживает: «Вы думаете так... Но вы заблуждаетесь. И вот почему...». Три часа говорил Боннэ о лыжной технике. Реакцию аудитории, состоящей из ведущих лыжных экспертов Франции, он описывает так: «Я был совершенно никому не известен. Многие были очень удивлены, услышав чужого человека с заносчивым голосом. Я кончил говорить и ушел. С меня было достаточно».

Позже о Боннэ писали: «До этого его никто не знал. Ни лыжники, ни тренеры. Он вообще был никем. Он побывал только на одном заседании — и одержал победу!».

Сначала Боннэ предложили стать тренером в одной из высокогорных военных школ. «Я не имею понятия о тренерской работе с лыжниками, — сказал он коменданту школы, который под впечатлением речи Боннэ сделал ему это предложение. — Но если хотите, я буду весь зимний сезон изучать нашу национальную сборную. Только после этого я смогу дать вам ответ».

Всю зиму Боннэ проводит со сборной командой. Он не дает ни одного совета. Он только наблюдает, наблюдает и наблюдает. В апреле Боннэ возвращается с гор.

— Программу свою я представлю в августе, — говорит он коменданту.
— Почему так рано?
— Потому что в сентябре я начну тренировки.
— Делайте, что хотите я доверяю вам...

Молодые воспитанники Боннэ — Ги Перийя, Лео Лакруа, Жан Беранже в том же сезоне потеснили известных лыжников из национальной сборной — Андрэ Дювийяра, Жана Вюарнэ. Снова начинают говорить о Боннэ. Однако его полномочия ограничены. Он — всего лишь тренер высокогорной школы, а мечтает о национальной сборной: «Я хотел руководить всем, потому что я горд и тщеславен»,— усмехается сегодня Боннэ.

В 1959 году его парализовало. Он слишком уставал, слишком много работал с учениками. С каждым отдельно. Истязал себя. Изможденный, упал однажды на спину и встал с постели только пять месяцев спустя.

Между тем воспитанники Боннэ доказывают, что они могут выигрывать. Председатель национального комитета по спорту г-н Мартин навещает прикованного к постели Боннэ.

— Хотите быть тренером или руководителем нашей сборной?
— Я хочу быть и тем, и другим. Или — никем, — ошеломляет своим ответом парализованный Боннэ.

Два часа спустя Мартин отказывается от своего «или — или».

— Хорошо. Вы будете исполнять обе эти обязанности. Сколько хотите денег?
— Нисколько, — равнодушно отвечает Боннэ.
— Вы сума сошли! Две должности — и без денег!

Боннэ зарабатывает как тренер высокогорной школы мизерную сумму. Ему очень нужны деньги. Но он не хочет ничего. Пока — ничего.
— Я очень сожалею, но без оплаты мы не можем вас использовать, — говорит Мартин.
— Я тоже сожалею, что не смогу работать с французской национальной командой, — говорит Бонэ». — Благодарю за визит.

Мартин останавливается у двери.
— Хорошо. Я ангажирую вас бесплатно.
Боннэ ухмыляется.

— Этот год — бесплатно. На следующий же год, если французы покажут хорошие результаты и если я с ними буду продолжать работать, я хотел бы получить... Боннэ называет баснословную сумму. Мартин ошарашен, но вынужден согласиться.

«Никогда в жизни я не подписывал контракта,— признается Боннэ.— Я всегда был свободен и независим». Так он возглавил сборную Франции.

Оноре Боннэ — большой психолог, его всегда отличал глубокий подход к человеку. «Нет обезличенной команды, — убежден он. — Есть люди. И каждый из них должен искать свой собственный путь. Тренер может помочь. Но только до определенной границы. Переступать ее никто не имеет права. Лыжники — не роботы: у них есть не только ум, но и сердце...».

Первая заповедь тренера-Боннэ: досконально изучить каждого лыжника, узнать его психологию, его сильные и слабые стороны, уметь найти к каждому свой подход.

Взять хотя бы Андрэ Дювийяра. «Для меня это лучший лыжник из всех, кого я встречал в своей жизни, — говорит Боннэ. — Невероятно динамичный, исключительно координированный, не боящийся риска. Но он бросается на трассу, предварительно ее хорошо не продумав. У этого феноменального лыжника, как оказалось, слабые нервы. К сожалению, я понял это слишком поздно. Подчас трудно найти каждому необходимое лекарство. Одного нужно просто похлопать по плечу. Другому — посмотреть в глаза. Иногда достаточно одного слова. А иногда не помогает даже целая проповедь...».

Дювийяр оказался в этом смысле твердым орешком, раскусить который Боннэ так и не сумел. Может быть, горнолыжный мир потерял второго Килли! Зато к Перийя удалось быстро подобрать ключи.

Когда 19-летний Ги Перийя пришел к Боннэ, тот буквально сразил новичка: «Ты должен стать великим спортсменом!». На первых же тренировках Боннэ понял, что у Перийя, который может подавлять в себе эмоции, который никогда не показывает ни радости, ни обиды, есть слабое место — нерешительность. И он начал действовать. «Ты молод, ты талантлив,— внушал он изо дня в день.— Твой конек — скоростной спуск. Ты достигнешь многого, если... сам в себя поверишь». «Вы шутите, мсье Боннэ», — застенчиво улыбается в ответ Перийя, еще не подозревая, что уже в 1961 году его признают королем скоростного спуска.

И когда Шранц бросает в адрес Перийя: «Это — французский Мольтерер, но с большей верой в самого себя», — это звучит высшей похвалой в адрес Боннэ, заставившего Перийя в себя поверить. (Мольтерер — выдающийся австрийский горнолыжник, который был серебряным призером Олимпийских игр 1956 году, но, увы, ни разу не завоевывал золото.)

Боннэ ищет новые методы тренировки. Интуитивно он чувствует, что акцент нужно делать на слаломе. Он убежден, что слалом для горнолыжников так же важен и необходим, как гаммы для пианиста. «Слалом нужно тренировать, — говорит он.— Так часто и так много, как это только возможно. Проходить трассу один или два раза в день недостаточно. Нужно вырабатывать в себе уверенность, реакцию, умение видеть трассу. И каждый раз находить новый след. В этом я вижу большой смысл.

Спортсмены прошли трассу. Пока они поднимаются на подъемнике, я переставляю все (иногда 30) ворот! Для меня это была большая работа, потому что я делал ее один. Но зато в день мои ученики проезжали тридцать раз по разному следу».

Бывало, что новшества, которые вводил Боннэ, вызывали возражения у некоторых из его учеников. «Ваши методы не представляют для нас никакой ценности,— бросают ему как-то Шарль Бозон и Франсуа Бонлье. — Может быть, вы — самый лучший руководитель в мире, но для нас вы — не тренер». Это было осенью 1959 года. Вечером собирается вся команда: восемь спортсменов в голубых свитерах с белыми полосками на рукавах и с галльским петухом на груди.

— Кто из вас хочет со мной работать? — спрашивает Боннэ. Шестеро отвечают «да». Бозон и Бонлье — «нет».
— Хорошо,— говорит Боннэ. — Для Бозона и Бонлье я буду только руководителем. Для остальных — тренером и другом.

На 1960 год Боннэ возлагал большие надежды. Именно олимпийский год он считал годом своей «премьеры». Однако в Лауберхорне первые старты сезона закончились для французов плачевно. В скоростном спуске Перийя был
пятым, остальные — на 33-45-м местах. Боннэ потрясен: «Катастрофа,— говорит он.— у Наполеона Ватерлоо было в конце, я же переживаю его в самом начале».

В том же году на соревнованиях в Кицбюэле французы впервые применили новое «чудо-оружие» — металлические лыжи. Имя того, кто обеспечил первый триумф металлическим лыжам и помог своему учителю Боннэ перейти от «Ватерлоо» к первой большой славе,— Андрэ Дювийяр.

Олимпиада в Скво-Вэлли приносит французам первую после 12-летнего перерыва золотую олимпийскую медаль. Жан Вюарнэ побеждает в скоростном спуске. Другие ученики Боннэ тоже на высоте. Но не только это радует тренера. Он выигрывает и личную борьбу со своей командой. Оба «мятежника» — Бонлье, не завоевавший на Олимпиаде ни одной медали, и Бозон, недовольный бронзой, — вывешивают белые флаги. «Забудем прошлое. Мы все поняли. Мы — с вами». Это было в 1960 году.

А в 1961-м в состав национальной команды Боннэ включил 17-летнего Жана-Клода Килли. Вот как определил Боннэ для Килли соотношение спортивных качеств: физические данные, сила, нервы, техника, соответственно — 50:30:10:10. «Но у Килли, всего чуть-чуть больше, чем у других: силы, умения, самообладания»— добавляет он.

С самого начала Боннэ тренирует Килли по специальному плану. Но никогда не создает для него в команде специальной обстановки, никогда не выделяет среди других. И хотя имя Боннэ вошло в историю горнолыжного спорта как тренера «команды Жана-Клода Килли», сам французский тренер говорит: «Меня это раздражает. Конечно, я был рад иметь Килли в составе команды. Однако он всегда был только одним из членов моей команды, я никогда не ставил его над всеми. Да, он чаще других выигрывал... Но вплотную за ним — почти все французы».

Это было действительно так. Феноменальный Килли был лидером, за которым совершала в эти годы победное шествие сборная Франции. «Лыжное чудо» зовется Жан-Клод Килли, — писала в 1967 году западная пресса. — Однако чудо не приходит в одиночку. В лыжном спорте оно выступает как целая команда. Несколько лет назад знаменитая чудо-команда была у австрийцев. Теперь такая команда — у французов».

Все это было несколько лет спустя. А в 1963 году Боннэ еще берег будущее «лыжное чудо» и не давал ему выступать в состязаниях класса «А», где участвуют сильнейшие горнолыжники мира. Он считает, что молодых спортсменов надо щадить, что, выступая во второстепенных соревнованиях «Б» с равными по силам соперниками, они быстрее продвигаются вперед. «Только изредка большие гонки, — говорит Боннэ. — Чтобы молодой лыжник мог почувствовать на себе обстановку ответственных соревнований. А затем он снова должен исчезнуть. И набираться опыта».

Летом 1963 года Боннэ ведет Килли в горы. Их восхождения не очень длительные, но очень сложные. Они идут в одной связке: учитель и ученик. Часто Боннэ предлагает Килли первым подниматься на отвесные скалы: пусть учится контролировать свои нервы, владеть собой.

Боннэ вводит в летнюю тренировку езду на велосипеде. Не изнурительную, не по 300 километров в день. Лучше проехать 30 километров, считает Боннэ, но в быстром темпе. А если в предельно быстром — достаточно и 15-ти.

Может быть звезда Килли взошла бы быстрее, если бы в 1963 году его не призвали в армию и не послали в Алжир. Он вернулся на родину два года спустя с тяжелой изматывающей болезнью желудка. Не было дня, чтобы она не напоминала о себе. «Он достигает отличной формы, — рассказывает Боннэ. — И вдруг в день гонки сильные боли валят его с ног. К каким врачам мы только не обращались! Какой диеты не придерживались!».

Лишь в 1966 году Килли окончательно победил болезнь. Недаром говорят, что алмаз-Килли оттачивался не только Боннэ, Арпэном, падениями, но и... желудочным заболеванием. Мишель Арпэн — ближайший друг Килли. Они были вместе в сборной. Но в 1964 году Арпэна исключают из команды, потому что как лыжник он «кончился». Боннэ знает, что Мишель и Жан-Клод — друзья и что им будет очень трудно друг без друга. Он не может сказать: Мишель, уходи. Он назначает Арпэна личным тренером Килли. Боннэ так объясняет этот шаг: «Я чувствовал, что оба они просто должны быть вместе. Потому что мои подопечные — люди, а не роботы. А дружба очень важна».

Падения. Они преследовали Килли много лет. Вот как вспоминает о своем знакомстве с Килли Эгон Шепф, тренер выдающегося австрийского лыжника Карла Шранца, самого опасного соперника Жана-Клода: «В первый раз я увидел Килли на чемпионате мира 1962 года, на трассе скоростного спуска. Мимо меня проносится лыжник в очень низкой посадке. С невероятным риском проходит первый опасный поворот, второй... Я гляжу ему вслед — безумец! Смотрю на секундомер: он выигрывает у Шранца секунду. Победа почти обеспечена! И вдруг — падает. На последнем повороте! Я вижу, как он зарывается в снег, ударяется о дерево и... остается лежать со сломанной ногой».

Шесть сезонов подряд Килли падает чуть ли не в каждом заезде. «Побеждать всегда просто. И ужасно грустно терпеть поражения», — вспоминал он потом об этом периоде. А Шранц тогда говорил: «Мужества Жану-Клоду не занимать. Но одно из двух: или он слишком самонадеян, или у него нет чувства меры. Если бы я падал столько, сколько он, от моей самонадеянности давно уже не осталось бы и следа».

У Боннэ тоже зарождается сомнение: можно ли при такой рискованной манере спуска когда-нибудь достичь победы? Хотя Боннэ глубоко убежден: Килли падает потому, что он слишком смел и всегда идет на грани риска. Его отчаянный спуск принесет ему победу в тот день, когда он сможет справиться со скоростью. Но придет ли этот день?

Боннэ изобретает «старт Килли»: при нынешнем электронном старте нужно стартовать как молния. И он придумывает старт-катапультирование с отрывом лыж и перенесением центра тяжести на далеко выставленные вперед руки, с почти отвесным спуском от стартовых столбов — измерителей времени. Но для такого старта надо иметь «железные руки». Боннэ составляет для Килли комплекс специальных упражнений с 4-килограммовыми гантелями. И все же первая проба нового старта была мучительной. Старт стал удаваться Килли в 1966 году. «На первых десяти метрах я засекал всех лыжников, — рассказывает Боннэ. — Килли выигрывал у каждого полсекунды».

Потом были сенсационные победы Килли на чемпионате мира в 1966 году в Портильо. Потом был урожайный сезон 1967 года. В ту зиму «лыжное чудо» — Килли — побеждает в 28-ми (!) состязаниях и становится обладателем Кубка мира.

Впереди — олимпийский сезон. Для Боннэ и Килли эта Олимпиада — особенная: она проходит дома, во Франции. А Килли кажется, что он уже исчерпал все силы. Он устал от бесконечных переездов из одного тренировочного лагеря в другой. Его «тошнит от лыж». Боннэ советует: «За лето ты должен отойти. Отдыхай. Никаких лыж — ни на ногах, ни в голове. Делай что хочешь, только не думай о гонках».

Если машина остановлена на три месяца, то ее трудно снова завести. С людьми еще труднее. Вот почему обычно на летние месяцы тренер давал своим воспитанникам индивидуальные планы тренировок. «И если после этого, — говорит Боннэ, — мы правильно начинаем работать в октябре — по шесть часов в первые же дни, — то у нас не бывает никаких проблем».

Ас Килли были проблемы. Гренобль — на носу, а он на первой же тренировке заявил: «Мне надоел этот рабский труд. У меня больше нет сил. В будущем году я со всем этим покончу...». Килли сделал, как сказал. Хотя Боннэ снова возродил его к жизни. Хотя именно этот год стал для него самым триумфальным. Герой гренобльской Олимпиады Жан-Клод Килли завоевал три (из трех!) золотые медали. До него такое удавалось только легендарному австрийскому лыжнику Тони Зайлеру. Килли во второй раз стал обладателем Кубка мира и... покончил с любительским спортом.

Покончил с большим спортом и Оноре Боннэ. После Гренобля он отказался тренировать сборную Франции. Это было как гром среди ясного неба. Причина? Тупик, в который зашел горнолыжный спорт в Альпах. Боннэ не мог дальше мириться с тем, что так называемый любительский спорт стал в альпийских странах частью грандиозного предприятия по рекламе лыжных фирм и горных курортов, а лыжники из героев нации превратились в гладиаторов лыжных фабрикантов.

Он мечтал о «лыжной симфонии», которой его воспитанники очаруют Альпы. И когда понял, что эту симфонию в погоне за деньгами никто не услышал, решил, что Гренобльская олимпиада прозвучит в ней последним аккордом.

Больше Оноре Боннэ не видели на трассах гонок. Он укрылся в далеком горном городке Пра-Лу. Где нет ни лыжного ажиотажа, ни фешенебельных отелей. Где разбросаны под деревьями маленькие домики. Где горы и лыжи приносят людям радость…

Оноре Боннэ (1919-2005). Среди его воспитанников — целая плеяда известных французских горнолыжников — Лео Лакруа, олимпийские чемпионки Мариэль и Кристин Гойчель, и многие другие. Также он является одним из создателей Кубка мира по горным лыжам.