История московского сноубординга. Часть 2
Продолжение. Часть 1 читайте по ссылке.
Как делали первые сноуборды? Два ручных пресса для сдавливания бумажных отходов производства 1940 года были соединены засунутой внутрь формой для сноуборда, состоящей из найденных на свалке швеллеров, а функцию электроподогрева выполняли элементы, снятые с Миг-27…
Продолжением этой истории стал D.Black.
Рассказывает Алексей Савичев (Дизайнер)
В то время, когда GROMEL прекратил свое существование, Радик Самирханов вместе с Мишей Грищенко (Средний) начали делать первые кастомные доски для виндсерфинга на дебаркадере в Строгино, в детском яхт-клубе. Они столкнулись с проблемой — доски нужно было продавать с дизайном. Летом я стал работать вместе с ними на дебаркадере: разрабатывал дизайн для серфов и сам их раскрашивал. Первый дизайн был индустриальный, в стиле техно-пауэр: человек с шестеренкой очень запомнился.
Лето заканчивалось. Нужно было думать о том, чтобы начинать делать сноуборды. Мы с братом замахнулись широко, хотели сами и делать доски и испытывать их, тем более, что такой опыт у нас уже имелся.
Нужно было собрать оборудование, прессы, сушки, закупить на фабрике сырье (сразу в достаточном объеме, чтобы все было не по-сиротски). Тут я понял, что одному это дело не потянуть, даже в плане организации, и предложил Радику объединиться. Он согласился. В деревообработке самое главное — подготовка хороших клиньев, это требует сухого и теплого помещения со стабильной влажностью.
Стали искать с братом помещение. Вначале у нас был явный гигантизм — собирались снять большую площадь на Юго-Западе (сейчас там целый Ауди-сервис). Но там пришлось бы сильно вкладываться в ремонт. В результате нашли место (помог Виталик Азаров) в Центральном радиоклубе. Детали для пресса заказывали на заводе. Радик делал чертежи. Собирали и варили прессы втроем, Радик, брат и я. Работали с 9 до 24, сейчас в это верится с трудом... За время существования D.Black с нами работали Михаил Князев, Андрей Лавров (Перестрелка), Андрей Волчков (Кирпич), Миша Ксенофонтов (Дидждей), Андрей Лазарев (Андреич). Очень сильно помогали Никита Маршунок, Алексей Белов (Вайт).
Откуда пришло название D.Black? Однажды в Кировске после катального дня мы сидели в гостинице и листали журнал «SKI Горные лыжи», статью про Австрию. Тогда это казалось так недоступно — из другой жизни... Автор описывал трассы — красные,синие, черные. Там упоминалась суперсложная трасса Double Black. Тут меня осенило: «Вот так и будут называться наши доски — на них можно будет ходить по самым сложным трассам!».
Сначала наши сноуборды покупали друзья, друзья друзей, знакомые. Постепенно о нас стали узнавать в Питере, Красноярске, в регионах. Дело в том, что в это время в страну везли, в основном, хлам. И фирменные доски, которые покупались за достаточно большие по тем временам деньги, оказывались либо с пенонаполнителем, либо с деревянным сердечником посередине, но с пенными, без дерева, краями. Такие доски не могли служить долго, они быстро погибали и от влаги, и от встречи с базальтовыми породами в горах.
Первые доски мы делали ассиметрики, слаломные. Через год уже начали выпускать универсальные доски для фрирайда, и под мягкий, и под жесткий крепеж. Позднее, когда пошла фристайловая тема, все больше людей хотело прыгать, мы сделали твин тип под мягкий крепеж. Наши доски стоили недешево — от $160 до $220. То есть по цене они были, как дешевые привозные, но намного дешевле, чем фирменные доски того же качества. Крепления стоили от $50 (жесткие) до $100 (мягкие).
Скользяки у нас были супер! В Мукачеве (тогда там производили Fisher) мы покупали скользяк, который шел на самые крутые горные лыжи. Склеивали его вдоль, а так как он был уже с рисунком, на сноуборде получался очень интересный дизайн. Канты для сноуборда брали там же, в Мукачеве. Верхнего дизайна было пять основных вариантов и еще индивидуальные. Жесткие крепления, пар по 50, заказывали на заводе, там же, где делали «Буран». Мягкий крепеж покупали с ремнями. То есть мы выдавали полный комплект.
Дело потихоньку пошло. В сезон делали досок 50-70. За все время, пока существовал D.Black (5 лет — с 1993-го по 1997-й), мы сделали более 200 досок. Постепенно все стало подходить к концу. И не потому что доски были не нужны — они крепкие, на них до сих пор катаются. Мы просто устали и физически, и морально: были повязаны производством, ежемесячной арендой, которую нельзя было задержать или перенести, товар, между тем, был сезонный. Серф и сноуборд.
Самое главное, что D.Black появился и рос вместе с досочным движением. Он вышел из той же квартиры, что и RFA (Russian Funboarding Assosiation). Никита Маршунок, Кирилл Щеглов, Дима Знаменский, я, Радик, Юран Юрашов и другие — мы мечтали о том, как все будет развиваться. И каждый что-то сделал для этого, хотя и шел своим путем. Никита мечтал проводить соревнования на Казантипе — и сделал это, создал RFA. D.Black участвовал во всех акциях в Москве, на Казантипе, в горах.
Тогда была одна тусовка, все катались на разных досках, и никто бы не подумал делить людей на «мягких» и «жестких» в зависимости от доски и креплений. Мне кажется, все это надумано, и от этого надо избавляться. Думаю, дальнейшее развитие будет идти по такому пути, что человек захочет уметь все. Есть жесткий склон — взял жесткую доску и получай удовольствие, мягкий снежок — бери мягонькую, подпрыгивай и переворачивайся кверху ногами.
Большие горы не растут в больших городах
Понятно, главное в истории не доски, а люди. Вот, например, Перестрелка. Он и участвовал в производстве, и стоял у истоков фристайла. Это как раз тот человек, который связывает две темы в один узел. Фристайл, несомненно, в сноубординге сейчас тема номер один. Во всем мире наблюдается фристайловый бум, отголоски которого докатываются и до нашей страны.
Рассказывает Андрей Лавров (Перестрелка).
Году в 1992-м народ уже начинал кататься на сноуборде, я тоже собрался. Скейтерскую тусовку я знал хорошо, но ни с кем, кто катался на сноуборде, знаком не был (кроме Андрея Волчкова). Он свел меня с Андреем Савичевым, сказав, что есть доска, приличная и недорогая, потому что на ней немного катались. Разговор идет о громельских досках, только они тогда были доступны. Одни из них делались для себя, а другие на продажу. Мне предложили доску «для себя». И я понял, что она мне нужна.
Начал кататься в Тушино, возле своего дома на небольшой горке, а потом в Братцево. Там катались лыжники, один я был на сноуборде. Даже не думал, что это так интересно.
Тот год прошел у меня без тусовки. Потом я тусовался с Андреем Артюховым, он тоже купил доску. В 1993-м в Братцево встретил Пашу Полякова (известный теннисист). Он меня познакомил с Виталиком Михайловым, который уже катался и даже ездил в горы. С этого все и началось. Оказалось, что есть тусовка, есть люди, которые катаются, все друг друга хорошо знают.
В 1994-м — январь или февраль — в Москве проводились первые соревнования на Воробьевых горах. Там был только слалом — вокруг вешек. Лыжи и сноуборд еще были вместе. Кто организовывал соревнования, не помню, но запомнилась, что это были помпезные люди, и меня слегка воротило от их амбициозности. Это не очень было похоже на соревнования — ни флагов, ни баннеров, ни призов.
За победу боролся Вайт (Александр Белов). Он для меня был человеком номер один, на всем катался, что движется, и на сноуборде был одним из лучших. В общем, соревнования показали довольно низкий уровень катания. Все были в фирменном, но катались слабовато, никто не блистал, к тому же, никто не прыгал. А я был человек из скейтборда, и слалом меня не интересовал.
Примерно в то же время сколотилась такая тусовка: Виталик Михайлов, Паша Поляков, Валера Евсеев и я. Регулярно ездили в Парамоново. Валера нас подкармливал информацией о мировом сноубординге. А я двигал тему, что надо прыгать, а не просто кататься. Прыгать — это стиль! За этим будущее. Нужны двухклипсовые крепления, а про трехклипсовые, которые подходят только для слалома, надо забыть! И ноги должны стоять широко и поперек.
Проблема была в том, что доски GROMEL, на которых мы в ту пору катались, были сделаны под мягкий крепеж, но крепления на них ставились как на слаломных досках, то есть не поперек, а вдоль доски под углом. Доски были с узким мысом и срезанным задником. Жесткие доски тогда считались роскошью, и все гоняли на этих. Крепления делал Грош, где-то лил их из полиуретана. Весили они очень много. Те, у кого были фирменные доски, выглядели очень мажорно.
Следующие соревнования, весной 1994-го, проводились в Парамоново, и организовала их RFА. Они уже выглядели, как настоящие — с флагами, настроением, с самыми крутыми парнями: Димой Знаменским, Вайтом, Грошем. Сам я участия не принимал, смотрел со стороны, но тогда же на трамплине, сбоку от подъемника, делал 360, вылеты с грэбами, чем привлек внимание к себе — тогда мало кто прыгал.
В 1995-м, в начале зимы, состоялись соревнования в Крылатском, их тоже проводила RFА во главе с Никитой Маршунком. Был только слалом. Сборище уже выглядело представительно, заявилось человек 18 слаломистов, приехали питерцы. Питер уважаю — всегда у них шло какое-то движение, они интересовались, катались, строили пайпы, трамплины. У них и сейчас все есть, в отличие от нас (и даже снег). Из Питера приехали Емельянчик, Швецов, еще несколько человек. Погода тогда была ужасная, и трамплин построить не смогли — снега не было. Мы сами накопали кочку, поставили баннер RFА (единственный на горе) и прыгали через него, шоу всем запомнилось. Это дало толчок дальнейшему развитию именно фристайла. Тогда начали прыгать и девушки. Марина Левкова зацепилась за баннер доской, упала, получила травму.
Следующей зимой на Нагорной, почти в центре Москвы, состоялось открытие хафпайпа, который сделал Дима Знаменский. Пайп был весь коричневый от земли, с камнями, жестким льдом — его лепили практически руками. На открытие приехал профессионал из Burton Вольф Шредер. Он привез и главный приз — доску Burton. Ее выиграл Рома Акробат, он сделал сальто. Я занял 2-е место и не получил ничего. Расстроился очень: всегда хотел быть первым!
В 1995-м в Крылатском состоялся Кубок O’Neill (Сергей Татаринов спонсировал это мероприятие). Соревнования проводились по двум дисциплинам — слалом и прыжки с трамплина. Снегом и не пахло. Чтобы построить трамплин, без которого уже соревнования — не соревнования, стали возить снег машинами. Машин двадцать, наверное, пришлось привезти. За трамплин отвечали Никита Маршунок и Володя Беккер, мы помогали его выводить. Все, кто прыгали, взяли лопаты и сами все сделали. Это, кстати, был гэп — вылет, дырка, приземление. То есть, если ты не долетаешь до приземления, попадаешь в ледяную стену... Пролет был нешуточный — 8 м, но ничего — прыгали. Весь слалом тогда взяли питерцы. А за приз $500 на гэпе мы сражались с Акробатом. Вот была дуэль! Мы шли вровень, голова к голове, в результате у нас оказалось одинаковое количество очков. Дали перестартовку, Рома сделал сальто назад прогнувшись, я сделал 540 и выиграл! Купил себе на призовые деньги фирменные крепления, в горы поехал.
В то время я еще катался на D.Black, и они были моими единственными спонсорами. Рома катался на выигранном «Бертоне», в том же году Rossignol предложил ему спонсорство. Можно сказать, что в 1995 году в нашей стране зародился профессиональный сноубординг. Тогда было уже из кого выбирать — прыгали Вайт, Виталик Михайлов, Миша Кузьменков, Митя Фесенко (Таракан), Максим Халин, питерцы, много народу. Насколько я помню, Таракан всегда, даже будучи сопливым, в 13-14 лет, пытался быть стильным. Мама сшила ему штаны с джинсовыми вставками, получились широкие такие клеши.
В тот же год меня как перспективного райдера пригласили на чемпионат мира в Давос — от Burton. Выдали комплект: доска, крепления, ботинки. Соревнования проводились по хафпайпу и слалому. Естественно, я не выступал, ничего не смог бы сделать — пайп был 4-метровый, ледяной, я ни разу в таких не катался. Зато видел Терье Хааконсена и других звезд. Вернулся офигевший: я все это видел, видел собственными глазами этот уровень. И начал строить трамплины, пайпы, активно тренироваться.
В марте 1995-го был Кировск. Там построили бигэйр с транзитом метра четыре и хафпайп — кривоватый, со стенками то по пояс, то по грудь. Все равно это было достижение. Приехало человек 25 из Москвы и Питера, из других городов никого не было. Судил Знаменский. На трамплине выиграл Рома — сделал флип (сальто). И в пайпе выиграл Рома, опять сделал флип. Ему дали вторую доску Burton. Вообще, выигрывал тот, кто ехал от начала и до конца, не падая — вот такой был уровень, ни о каких сериях на пайпе и говорить нечего. И я опять был расстроен: сальто с прогибом — это не круто! Это не сноубординг, а акробатика! Сноубординг — это вращения с грэбами, какие-то трюки. Я занял 5-е или 6-е место. Таракан тоже приезжал — он всегда был рядом, во всех поездках. В какой-то период, когда чуть повзрослел, вдруг сказал: «Сноуборд — это мне не особенно интересно», — и занялся девушками. Девушки, конечно, круче!
В 1996-м прошла серия питерских соревнований. В Москве не было ничего. Можно вспомнить некоторую конфронтацию между питерцами и москвичами, мол, разные школы катания. Нам казалось, что в Питере нас засуживают, потому что на всех соревнованиях питерцы занимали первые места. Призы обычно были не денежные. а мелочевка всякая: шапки, перчатки, что-то еще, поэтому ездили только за спортивный интерес.
В 1997-м тоже соревновались только в Питере. Мы с Ромой там сильно разбились. Но сезон все равно прошел нормально. Мне предложили кататься за Rossignol. Я подписал контракт, и мы с Ромой начали ездить по Европе: Австрия, Чехия. Тренировал нас Борис Доронин — готовил в сборную России. Но я понимал, что это не для меня (зарядка, режим).
В 1997-м начали массово ездить в горы. И в конце сезона на Эльбрусе провели чемпионат России. Все как положено, с бигэйром и пайпом. На бигэйре первый был Рома, второй — Макс Балаховский с Камчатки, третий — я. А перед хафпайпом я заболел воспалением легких, домой вернулся больной. Выиграл опять Рома.
Но самым главным событием 1997 года был, конечно, проект Ballantines Urban High в Москве: выступление группы Prodigy, сопровождавшееся сноуборд-шоу на бигэйре. Бигэйр на Красной площади строили сами Ballantines. Снег намораживали специальными установками из жидкого азота. Самое интересное, что в этот день, 27 октября, в Москве пошел снег. Там же была построена рампа, в которой катались скейтбордисты и ВМХ-ры.
Первый раз в Москву приехали сноубордисты, известные на весь мир: Рето Ламм, Дэвид Винсент, Джиан Симмен, Фредл Колар, Томи Томинен, Макс Плотзинедер и другие. Российских райдеров на трамплин не пускали. Разрешили прыгать только мне и Роме. Кальмару (Мише Кузьменкову) тоже очень хотелось, я менялся с ним одеждой, тогда его пропускали, и он несколько раз прыгнул. Соревнования и шоу комментировал Леша Хохлов. Выиграл соревнования Макс, но призовой фонд решено было поделить между всеми райдерами. Эта акция проходила всего один день, но говорили о ней очень долго, такое впечатление она произвела на всех, кто ее видел.
В 1998-м, прямо перед Новым годом, открылся магазин «Неолимпийские игры». Это я название придумал, предложил Юрию Колобову, ему понравилось. Стали активно завозить фирменные доски и снаряжение. Соревнования два или три раза проводились в Питере — в Снежном и Охта-парке. Бигэйр и слалом. Призы -— курточки, крепления. Я дважды выиграл.
Потом ездил на сборы во Францию, в Валь д’Изер. Когда вернулся, на чемпионате России легко выиграл бигэйр и пайп. Спонсором чемпионата был Сергей Татаринов.
Заправлял всем Тихомиров-младший. Победителям выдали денежный приз — $500 и $300.
В сезоне 1998/99 меня уже спонсировал «Гуввел» — эксклюзивный представитель Burton в России. Тогда же прошел первый зимний лагерь «Неолимпийских игр» на Домбае (перед этим Юра Колобов уже спонсировал летний лагерь на Эльбрусе). Приурочен он был ко дню рождения Burton и проходил с 28.12 по 10.01 1998/99. Это уже было после кризиса, денег ни у кого не было. Я и Виталик построили парк для Юры за нереально маленькие деньги: один большой трамплин, два маленьких, квотерпайп. Был подъемник, и было весело. Я двигал идею, что профессионалы и так всё знают, надо делать соревнования для начинающих. Мы организовали любительские соревнования, и все остались довольны. Потом это стало традицией и в других лагерях. Выиграл те соревнования Петя Ястребков (Питер) и тут же перешел в разряд профессионалов. Это дало толчок спонсорам — искать таланты.
В 2000 году в Москве впервые проводилось Nescafe, акция, которая занимала почти все выходные катального сезона в столице. Затем, как грибы, стали появляться акции, подобные X-Games в США, которые превратили фристайл-сноубординг скорее в шоу, чем в спортивную дисциплину. Хотя и это все равно дает толчок для развития фристайла у нас в стране: растет интерес спонсоров, строятся парки и площадки для фристайла, все больше людей хочет этим заниматься. Постепенно сноубординг встает на профессиональные рельсы. Конечно, нам еще очень далеко до западного уровня, но мы теперь хотя бы понимаем, что для этого нужно.
Как делали первые сноуборды? Два ручных пресса для сдавливания бумажных отходов производства 1940 года были соединены засунутой внутрь формой для сноуборда, состоящей из найденных на свалке швеллеров, а функцию электроподогрева выполняли элементы, снятые с Миг-27…
Продолжением этой истории стал D.Black.
Рассказывает Алексей Савичев (Дизайнер)
В то время, когда GROMEL прекратил свое существование, Радик Самирханов вместе с Мишей Грищенко (Средний) начали делать первые кастомные доски для виндсерфинга на дебаркадере в Строгино, в детском яхт-клубе. Они столкнулись с проблемой — доски нужно было продавать с дизайном. Летом я стал работать вместе с ними на дебаркадере: разрабатывал дизайн для серфов и сам их раскрашивал. Первый дизайн был индустриальный, в стиле техно-пауэр: человек с шестеренкой очень запомнился.
Лето заканчивалось. Нужно было думать о том, чтобы начинать делать сноуборды. Мы с братом замахнулись широко, хотели сами и делать доски и испытывать их, тем более, что такой опыт у нас уже имелся.
Нужно было собрать оборудование, прессы, сушки, закупить на фабрике сырье (сразу в достаточном объеме, чтобы все было не по-сиротски). Тут я понял, что одному это дело не потянуть, даже в плане организации, и предложил Радику объединиться. Он согласился. В деревообработке самое главное — подготовка хороших клиньев, это требует сухого и теплого помещения со стабильной влажностью.
Стали искать с братом помещение. Вначале у нас был явный гигантизм — собирались снять большую площадь на Юго-Западе (сейчас там целый Ауди-сервис). Но там пришлось бы сильно вкладываться в ремонт. В результате нашли место (помог Виталик Азаров) в Центральном радиоклубе. Детали для пресса заказывали на заводе. Радик делал чертежи. Собирали и варили прессы втроем, Радик, брат и я. Работали с 9 до 24, сейчас в это верится с трудом... За время существования D.Black с нами работали Михаил Князев, Андрей Лавров (Перестрелка), Андрей Волчков (Кирпич), Миша Ксенофонтов (Дидждей), Андрей Лазарев (Андреич). Очень сильно помогали Никита Маршунок, Алексей Белов (Вайт).
Откуда пришло название D.Black? Однажды в Кировске после катального дня мы сидели в гостинице и листали журнал «SKI Горные лыжи», статью про Австрию. Тогда это казалось так недоступно — из другой жизни... Автор описывал трассы — красные,синие, черные. Там упоминалась суперсложная трасса Double Black. Тут меня осенило: «Вот так и будут называться наши доски — на них можно будет ходить по самым сложным трассам!».
Сначала наши сноуборды покупали друзья, друзья друзей, знакомые. Постепенно о нас стали узнавать в Питере, Красноярске, в регионах. Дело в том, что в это время в страну везли, в основном, хлам. И фирменные доски, которые покупались за достаточно большие по тем временам деньги, оказывались либо с пенонаполнителем, либо с деревянным сердечником посередине, но с пенными, без дерева, краями. Такие доски не могли служить долго, они быстро погибали и от влаги, и от встречи с базальтовыми породами в горах.
Первые доски мы делали ассиметрики, слаломные. Через год уже начали выпускать универсальные доски для фрирайда, и под мягкий, и под жесткий крепеж. Позднее, когда пошла фристайловая тема, все больше людей хотело прыгать, мы сделали твин тип под мягкий крепеж. Наши доски стоили недешево — от $160 до $220. То есть по цене они были, как дешевые привозные, но намного дешевле, чем фирменные доски того же качества. Крепления стоили от $50 (жесткие) до $100 (мягкие).
Скользяки у нас были супер! В Мукачеве (тогда там производили Fisher) мы покупали скользяк, который шел на самые крутые горные лыжи. Склеивали его вдоль, а так как он был уже с рисунком, на сноуборде получался очень интересный дизайн. Канты для сноуборда брали там же, в Мукачеве. Верхнего дизайна было пять основных вариантов и еще индивидуальные. Жесткие крепления, пар по 50, заказывали на заводе, там же, где делали «Буран». Мягкий крепеж покупали с ремнями. То есть мы выдавали полный комплект.
Дело потихоньку пошло. В сезон делали досок 50-70. За все время, пока существовал D.Black (5 лет — с 1993-го по 1997-й), мы сделали более 200 досок. Постепенно все стало подходить к концу. И не потому что доски были не нужны — они крепкие, на них до сих пор катаются. Мы просто устали и физически, и морально: были повязаны производством, ежемесячной арендой, которую нельзя было задержать или перенести, товар, между тем, был сезонный. Серф и сноуборд.
Самое главное, что D.Black появился и рос вместе с досочным движением. Он вышел из той же квартиры, что и RFA (Russian Funboarding Assosiation). Никита Маршунок, Кирилл Щеглов, Дима Знаменский, я, Радик, Юран Юрашов и другие — мы мечтали о том, как все будет развиваться. И каждый что-то сделал для этого, хотя и шел своим путем. Никита мечтал проводить соревнования на Казантипе — и сделал это, создал RFA. D.Black участвовал во всех акциях в Москве, на Казантипе, в горах.
Тогда была одна тусовка, все катались на разных досках, и никто бы не подумал делить людей на «мягких» и «жестких» в зависимости от доски и креплений. Мне кажется, все это надумано, и от этого надо избавляться. Думаю, дальнейшее развитие будет идти по такому пути, что человек захочет уметь все. Есть жесткий склон — взял жесткую доску и получай удовольствие, мягкий снежок — бери мягонькую, подпрыгивай и переворачивайся кверху ногами.
Большие горы не растут в больших городах
Понятно, главное в истории не доски, а люди. Вот, например, Перестрелка. Он и участвовал в производстве, и стоял у истоков фристайла. Это как раз тот человек, который связывает две темы в один узел. Фристайл, несомненно, в сноубординге сейчас тема номер один. Во всем мире наблюдается фристайловый бум, отголоски которого докатываются и до нашей страны.
Рассказывает Андрей Лавров (Перестрелка).
Году в 1992-м народ уже начинал кататься на сноуборде, я тоже собрался. Скейтерскую тусовку я знал хорошо, но ни с кем, кто катался на сноуборде, знаком не был (кроме Андрея Волчкова). Он свел меня с Андреем Савичевым, сказав, что есть доска, приличная и недорогая, потому что на ней немного катались. Разговор идет о громельских досках, только они тогда были доступны. Одни из них делались для себя, а другие на продажу. Мне предложили доску «для себя». И я понял, что она мне нужна.
Начал кататься в Тушино, возле своего дома на небольшой горке, а потом в Братцево. Там катались лыжники, один я был на сноуборде. Даже не думал, что это так интересно.
Тот год прошел у меня без тусовки. Потом я тусовался с Андреем Артюховым, он тоже купил доску. В 1993-м в Братцево встретил Пашу Полякова (известный теннисист). Он меня познакомил с Виталиком Михайловым, который уже катался и даже ездил в горы. С этого все и началось. Оказалось, что есть тусовка, есть люди, которые катаются, все друг друга хорошо знают.
В 1994-м — январь или февраль — в Москве проводились первые соревнования на Воробьевых горах. Там был только слалом — вокруг вешек. Лыжи и сноуборд еще были вместе. Кто организовывал соревнования, не помню, но запомнилась, что это были помпезные люди, и меня слегка воротило от их амбициозности. Это не очень было похоже на соревнования — ни флагов, ни баннеров, ни призов.
За победу боролся Вайт (Александр Белов). Он для меня был человеком номер один, на всем катался, что движется, и на сноуборде был одним из лучших. В общем, соревнования показали довольно низкий уровень катания. Все были в фирменном, но катались слабовато, никто не блистал, к тому же, никто не прыгал. А я был человек из скейтборда, и слалом меня не интересовал.
Примерно в то же время сколотилась такая тусовка: Виталик Михайлов, Паша Поляков, Валера Евсеев и я. Регулярно ездили в Парамоново. Валера нас подкармливал информацией о мировом сноубординге. А я двигал тему, что надо прыгать, а не просто кататься. Прыгать — это стиль! За этим будущее. Нужны двухклипсовые крепления, а про трехклипсовые, которые подходят только для слалома, надо забыть! И ноги должны стоять широко и поперек.
Проблема была в том, что доски GROMEL, на которых мы в ту пору катались, были сделаны под мягкий крепеж, но крепления на них ставились как на слаломных досках, то есть не поперек, а вдоль доски под углом. Доски были с узким мысом и срезанным задником. Жесткие доски тогда считались роскошью, и все гоняли на этих. Крепления делал Грош, где-то лил их из полиуретана. Весили они очень много. Те, у кого были фирменные доски, выглядели очень мажорно.
Следующие соревнования, весной 1994-го, проводились в Парамоново, и организовала их RFА. Они уже выглядели, как настоящие — с флагами, настроением, с самыми крутыми парнями: Димой Знаменским, Вайтом, Грошем. Сам я участия не принимал, смотрел со стороны, но тогда же на трамплине, сбоку от подъемника, делал 360, вылеты с грэбами, чем привлек внимание к себе — тогда мало кто прыгал.
В 1995-м, в начале зимы, состоялись соревнования в Крылатском, их тоже проводила RFА во главе с Никитой Маршунком. Был только слалом. Сборище уже выглядело представительно, заявилось человек 18 слаломистов, приехали питерцы. Питер уважаю — всегда у них шло какое-то движение, они интересовались, катались, строили пайпы, трамплины. У них и сейчас все есть, в отличие от нас (и даже снег). Из Питера приехали Емельянчик, Швецов, еще несколько человек. Погода тогда была ужасная, и трамплин построить не смогли — снега не было. Мы сами накопали кочку, поставили баннер RFА (единственный на горе) и прыгали через него, шоу всем запомнилось. Это дало толчок дальнейшему развитию именно фристайла. Тогда начали прыгать и девушки. Марина Левкова зацепилась за баннер доской, упала, получила травму.
Следующей зимой на Нагорной, почти в центре Москвы, состоялось открытие хафпайпа, который сделал Дима Знаменский. Пайп был весь коричневый от земли, с камнями, жестким льдом — его лепили практически руками. На открытие приехал профессионал из Burton Вольф Шредер. Он привез и главный приз — доску Burton. Ее выиграл Рома Акробат, он сделал сальто. Я занял 2-е место и не получил ничего. Расстроился очень: всегда хотел быть первым!
В 1995-м в Крылатском состоялся Кубок O’Neill (Сергей Татаринов спонсировал это мероприятие). Соревнования проводились по двум дисциплинам — слалом и прыжки с трамплина. Снегом и не пахло. Чтобы построить трамплин, без которого уже соревнования — не соревнования, стали возить снег машинами. Машин двадцать, наверное, пришлось привезти. За трамплин отвечали Никита Маршунок и Володя Беккер, мы помогали его выводить. Все, кто прыгали, взяли лопаты и сами все сделали. Это, кстати, был гэп — вылет, дырка, приземление. То есть, если ты не долетаешь до приземления, попадаешь в ледяную стену... Пролет был нешуточный — 8 м, но ничего — прыгали. Весь слалом тогда взяли питерцы. А за приз $500 на гэпе мы сражались с Акробатом. Вот была дуэль! Мы шли вровень, голова к голове, в результате у нас оказалось одинаковое количество очков. Дали перестартовку, Рома сделал сальто назад прогнувшись, я сделал 540 и выиграл! Купил себе на призовые деньги фирменные крепления, в горы поехал.
В то время я еще катался на D.Black, и они были моими единственными спонсорами. Рома катался на выигранном «Бертоне», в том же году Rossignol предложил ему спонсорство. Можно сказать, что в 1995 году в нашей стране зародился профессиональный сноубординг. Тогда было уже из кого выбирать — прыгали Вайт, Виталик Михайлов, Миша Кузьменков, Митя Фесенко (Таракан), Максим Халин, питерцы, много народу. Насколько я помню, Таракан всегда, даже будучи сопливым, в 13-14 лет, пытался быть стильным. Мама сшила ему штаны с джинсовыми вставками, получились широкие такие клеши.
В тот же год меня как перспективного райдера пригласили на чемпионат мира в Давос — от Burton. Выдали комплект: доска, крепления, ботинки. Соревнования проводились по хафпайпу и слалому. Естественно, я не выступал, ничего не смог бы сделать — пайп был 4-метровый, ледяной, я ни разу в таких не катался. Зато видел Терье Хааконсена и других звезд. Вернулся офигевший: я все это видел, видел собственными глазами этот уровень. И начал строить трамплины, пайпы, активно тренироваться.
В марте 1995-го был Кировск. Там построили бигэйр с транзитом метра четыре и хафпайп — кривоватый, со стенками то по пояс, то по грудь. Все равно это было достижение. Приехало человек 25 из Москвы и Питера, из других городов никого не было. Судил Знаменский. На трамплине выиграл Рома — сделал флип (сальто). И в пайпе выиграл Рома, опять сделал флип. Ему дали вторую доску Burton. Вообще, выигрывал тот, кто ехал от начала и до конца, не падая — вот такой был уровень, ни о каких сериях на пайпе и говорить нечего. И я опять был расстроен: сальто с прогибом — это не круто! Это не сноубординг, а акробатика! Сноубординг — это вращения с грэбами, какие-то трюки. Я занял 5-е или 6-е место. Таракан тоже приезжал — он всегда был рядом, во всех поездках. В какой-то период, когда чуть повзрослел, вдруг сказал: «Сноуборд — это мне не особенно интересно», — и занялся девушками. Девушки, конечно, круче!
В 1996-м прошла серия питерских соревнований. В Москве не было ничего. Можно вспомнить некоторую конфронтацию между питерцами и москвичами, мол, разные школы катания. Нам казалось, что в Питере нас засуживают, потому что на всех соревнованиях питерцы занимали первые места. Призы обычно были не денежные. а мелочевка всякая: шапки, перчатки, что-то еще, поэтому ездили только за спортивный интерес.
В 1997-м тоже соревновались только в Питере. Мы с Ромой там сильно разбились. Но сезон все равно прошел нормально. Мне предложили кататься за Rossignol. Я подписал контракт, и мы с Ромой начали ездить по Европе: Австрия, Чехия. Тренировал нас Борис Доронин — готовил в сборную России. Но я понимал, что это не для меня (зарядка, режим).
В 1997-м начали массово ездить в горы. И в конце сезона на Эльбрусе провели чемпионат России. Все как положено, с бигэйром и пайпом. На бигэйре первый был Рома, второй — Макс Балаховский с Камчатки, третий — я. А перед хафпайпом я заболел воспалением легких, домой вернулся больной. Выиграл опять Рома.
Но самым главным событием 1997 года был, конечно, проект Ballantines Urban High в Москве: выступление группы Prodigy, сопровождавшееся сноуборд-шоу на бигэйре. Бигэйр на Красной площади строили сами Ballantines. Снег намораживали специальными установками из жидкого азота. Самое интересное, что в этот день, 27 октября, в Москве пошел снег. Там же была построена рампа, в которой катались скейтбордисты и ВМХ-ры.
Первый раз в Москву приехали сноубордисты, известные на весь мир: Рето Ламм, Дэвид Винсент, Джиан Симмен, Фредл Колар, Томи Томинен, Макс Плотзинедер и другие. Российских райдеров на трамплин не пускали. Разрешили прыгать только мне и Роме. Кальмару (Мише Кузьменкову) тоже очень хотелось, я менялся с ним одеждой, тогда его пропускали, и он несколько раз прыгнул. Соревнования и шоу комментировал Леша Хохлов. Выиграл соревнования Макс, но призовой фонд решено было поделить между всеми райдерами. Эта акция проходила всего один день, но говорили о ней очень долго, такое впечатление она произвела на всех, кто ее видел.
В 1998-м, прямо перед Новым годом, открылся магазин «Неолимпийские игры». Это я название придумал, предложил Юрию Колобову, ему понравилось. Стали активно завозить фирменные доски и снаряжение. Соревнования два или три раза проводились в Питере — в Снежном и Охта-парке. Бигэйр и слалом. Призы -— курточки, крепления. Я дважды выиграл.
Потом ездил на сборы во Францию, в Валь д’Изер. Когда вернулся, на чемпионате России легко выиграл бигэйр и пайп. Спонсором чемпионата был Сергей Татаринов.
Заправлял всем Тихомиров-младший. Победителям выдали денежный приз — $500 и $300.
В сезоне 1998/99 меня уже спонсировал «Гуввел» — эксклюзивный представитель Burton в России. Тогда же прошел первый зимний лагерь «Неолимпийских игр» на Домбае (перед этим Юра Колобов уже спонсировал летний лагерь на Эльбрусе). Приурочен он был ко дню рождения Burton и проходил с 28.12 по 10.01 1998/99. Это уже было после кризиса, денег ни у кого не было. Я и Виталик построили парк для Юры за нереально маленькие деньги: один большой трамплин, два маленьких, квотерпайп. Был подъемник, и было весело. Я двигал идею, что профессионалы и так всё знают, надо делать соревнования для начинающих. Мы организовали любительские соревнования, и все остались довольны. Потом это стало традицией и в других лагерях. Выиграл те соревнования Петя Ястребков (Питер) и тут же перешел в разряд профессионалов. Это дало толчок спонсорам — искать таланты.
В 2000 году в Москве впервые проводилось Nescafe, акция, которая занимала почти все выходные катального сезона в столице. Затем, как грибы, стали появляться акции, подобные X-Games в США, которые превратили фристайл-сноубординг скорее в шоу, чем в спортивную дисциплину. Хотя и это все равно дает толчок для развития фристайла у нас в стране: растет интерес спонсоров, строятся парки и площадки для фристайла, все больше людей хочет этим заниматься. Постепенно сноубординг встает на профессиональные рельсы. Конечно, нам еще очень далеко до западного уровня, но мы теперь хотя бы понимаем, что для этого нужно.
Автор: Андрей Лавров
Издание: «Доски»
Курорт: Москва
Курорт: Хибины