Даешь зерно!

Андрей Пирумов — о себе и о фотографии.

Журнал «Вертикальный мир» № 49, 2005 год

— Когда ты начал фотографировать?

— Начал фотографировать я 6 лет назад. Я имею в виду — осознанно фотографировать. Но с самого детства интересовался фотоаппаратурой, как она устроена, что таковы выдержка, диафрагма… Даже кое-что пытался понять про про химические процессы в фотографии. Но не но задумывался о собственно фотографии — что фотографировать и зачем... Скорее, меня интересовали фотоаппараты как технические устройства — как там что крутится, открывается. У друзей отца были фотокамеры — «Зенит», «Киев»...

— А какой у тебя был первый собственный фотоаппарат?

— Зеркалка Canon EOS300. Я тогда пошел на первый курс института, на журфак. В это время я уже довольно плотно катался на сноуборде и поехал в летний лагерь в Приэльбрусье. И взял с собой камеру, просто поснимать... как фан. Тогда появились
первые сноубордические кадры. Мне очень нравилось и нравится кататься на сноуборде — и хотелось попробовать передать эти ощущения, эти эмоции с помощью фотографии. Вот, пробую до сих пор. С тех пор уже много камер сменилось — 300-й‚ 5-й, 1N, теперь уже Mark II. И, конечно, весь экшн снимаю уже в основном на цифру.

У меня есть и пленочные камеры — Mamiya 67-я, тот же Canon, и я думаю, что буду продолжать на них снимать и их использовать. Не только как «бэкап» — страховочные камеры в дальних экспедициях или в жестких зимних условиях, но и просто потому, что цифра есть цифра, а пленка есть пленка. Разные вещи, разные ощущения...

Я люблю аналоговые процессы... Может, потому, что цифровые как-то хуже укладываются у меня в голове... Я их хуже осознаю...

— Ты с каким-то особым пиететом относишься к пленке?

— Да, наверное, особенно сейчас, когда стал снимать на черно-белую пленку и пробую сам осваивать искусство печати ч/б фотографий. Это мистический процесс.

Есть такое ненаучное мнение, что фотография обладает некоторым магическим содержанием, она несет некую информацию, энергетику — того, что на ней изображено. Никогда не обращал внимания, как завораживающе выглядят портреты конца ХIХ — начала ХХ века? Говорят, это связано с выдержкой, которая у камер того времени была очень длинной — по нынешним меркам. Там больше попадала суть человека, его энергетика — на пленку или фотопластинку, а потом на фотобумагу.

Кто-то может сказать, что это полная чушь. Но мне кажется, что в этом есть некоторое зерно — и в буквальном, применительно к старым фотографиям, и в переносном смысле. Поэтому портрет и пейзаж я предпочту снимать на пленку. Я люблю аналоговые процессы — звук, например... Не покупаю CD, покупаю пластинки.

Через несколько поколений это будут уже только люди, которые вообще не знают, что такое пленочная фотография. Но, на мой взгляд, есть и проблема хранения фотографий. Ведь фотографии, записанные на СD, хранятся ограниченное время.
И если говорить о цифре, то не всегда количество переходит в качество.

— Но мы отвлеклись. Итак, ты стал снимать сноуборд...

— Да, я учился на журфаке, на международной журналистике, плюс ходил на курсы фотографии. Потом начал больше ездить в горы, старался за зиму несколько раз выезжать, стал больше снимать — и начался такой естественный рост. Начал публиковаться в журналах, плюс сноубординг стал расти, интерес к нему стал расти, появились первые прорайдеры, первые бюджеты, первые соревнования... И сноубордические фотографии стали более востребованы, получили некоторую материальную ценность. Мой рост как фотографа, понятно, связан с общим ростом сноубординга. Движения, спорта, рынка — всего вместе.

Ну и вообще, не так много людей, которые могут позволить себе кататься так много на сноуборде — ездить, снимать... Но у всего своя цена. В какой-то момент я встал перед выбором — учеба или сноуборд. Продолжать учиться, закончить институт — и продолжать часто ездить в горы, снимать сноуборд и посвятить этому основное время. В общем... я до сих пор на четвертом курсе, так и не закончил институт. Родители мои до сих пор переживают но этому поводу. Но я считаю, что жизнь в горах, катание... для меня это очень важная часть жизни, а теперь еще и профессиональной деятельности.

— Но тем не менее ты продвинулся в международной журналистике... В фотожурналистике. Ведь ты один из немногих российских сноубордических фотографов, кто достаточно регулярно публикуется в зарубежных журналах. Хотя рынок этот не слишком свободен, не так ли?

— Конечно, далеко не свободный, но тем не менее хороший кадр зарубежные журналы всегда опубликуют. Но по-настоящему хороший кадр сделать очень трудно.

Все это сотрудничество начиналось не сразу, постепенно, с поездок в Европу, с развитием знакомств с зарубежным сноуборд-комьюнити. Начинали мы ездить с Митей Фесенко, он первый такой серьезный прорайдер. За два года совершили довольно много поездок в Европу. Показывали, что мы умеем делать — Митя как райдер, я как фотограф. Первая моя публикация появилась в немецком журнале «МБМ-сноубординг». Это была Митина раскадровка из домбайского лагеря.

Сейчас я, как ни парадоксально, продаю больше зарубежных райдеров, чем наших. Два прошлых года у меня было много выездов с зарубежными командами. Или кто-то из команд приезжал в в Россию, приглашали снимать.

Важно, что мы уже стали частью общего мирового процесса. Фотографии Андрея Артюхова появляются во многих зарубежных скейтбордических журналах, Виталика Михайлова — в сноубордических.

— Где в России впервые были напечатаны твои кадры?

— Наверное, в «Вертикальном мире». Хотя нет, напечатаны в «Адреналине», в последних номерах.

Я еще начал снимать потому, что мне очень нравились фотографии Андрея Каменева. Настолько впечатляли меня его фоторепортажи, то, как он снимает лыжную и сноубордическую тему.

Из учителей кроме Каменева (его я не могу назвать своим учителем в буквальном смысле, но это человек, который оказал большое влияние на мое становление как фотографа) я еще могу назвать Жана-Поля Лотца. Он достаточно известный швейцарский фотограф, один из главных фотографов сноубордического журнала Pleasure. Он мне очень сильно помогал. Рассказывал, как работать, как снимать на снегу, и многое-многое другое.

— Что важно для успешной съемки?

— Во-первых, опыт фотографа. Во-вторых — логистика и планирование экспедиции. Ну и в третьих — взаимопонимание с райдерами.

И, кстати, хорошая физическая подготовка. Люди даже не представляют себе, насколько тяжелой физически может быть эта работа. Взять даже ту кучу аппаратуры, с которой приходится кататься...

По поводу рюкзака... В этом году я снимал с группой райдеров, которая еще одновременно снимала кино. И там был оператор Брэд, довольно известный. Он снимал на 16 мм. И я ему как-то пожаловался на свой 23-килограммовый рюкзак с фотоаппаратурой. А он мне говорит — да это ерунда, у меня 32 килограмма.

И он умудряется с ним прыгать со скал и кататься вместе с прорайдерами! Но для этого в своем родном Тахо летом он каждый день бегает по горам с рюкзаком, чтобы всегда быть в надлежащей форме... Вот так.

Фотографу, по крайней мере у нас, приходится еще и во многом быть организатором. Придумывать и продумывать экспедиции, фотосессии, общаться со спонсорами, отвечать перед ними за результат.

А для получения этого самого результата выстраивать правильным образом отношения с райдерами. Потому что любая конфликтная ситуация приводит к отсутствию хороших кадров. Это очень тонкий момент, здесь фотографу легко сделать ошибку и посеять раздор под благовидным предлогом «хотел как лучше» или «здесь же такое место, супер!».

Если райдер говорит «Я здесь не буду прыгать», то не стоит его подталкивать ни в коем случае, говоря «Да ты же вчера тут прыгал!» или что-нибудь в том же духе.
У райдера есть свое чутье, ощущение, настроение в конце концов! Сегодня ему «не катит». И нужно это уважать, в этом тоже залог совместного успеха.

Идеальная ситуация — это когда райдер тебе сам говорит: «О, давай-ка тут попробуем снять, я проеду здесь, ты встанешь там...». Хороший фотограф должен хорошо кататься сам, понимать горы. Чтобы, во-первых, успевать за райдерами, а во-вторых — понимать, что можно делать, а что нельзя.

Знать ситуацию с лавинами. Неприятно, когда у тебя уезжает половина склона из-под ног. Никак это не способствует съемке. И уж тем более — когда ты загоняешь райдера в потенциально опасное места в погоне за якобы хорошим кадром. Вообще, конечно, взаимодействие с райдерами, твоя коммуникабельность и умение найти общий язык с ними — очень важный момент для успешной съемки, успешной экспедиции.

А если говорить не о конкретной съемке, а о твоем успехе как фотографа, в целом, — то это еще зависит от твоей целенаправленности. Может быть куча проблем, финансовые, другие — любые. Но если ты решил, что это твое дело, то двигайся в нужном направлении и не сворачивай.

— Ну а ты как это решение принял, как ты пришел к пониманию, что это твое? И потом уже в этом не сомневался?

— Если честно, то я на самом деле это понял только полтора года назад, хотя снимаю сноуборд уже гораздо больше. И понял я это в горах, на горе.

Во-первых, я просто очень люблю кататься на сноуборде, гонять по паудеру, быть в горах. Люблю горы, люблю атмосферу в горах — не в смысле воздуха, а в смысле жизни в горах.

А полтора года назад произошел какой-то перелом, после поездки в Новую Зеландию. Не знаю точно, с чем он был связан. Это были даже не мысли, а, скорее, ощущение такое. Понимание в форме откровения. Ощутил, что это — мое. Может, просто какие-то вещи стали получаться, которые раньше не получались, какие-то секреты открылись...

— Насколько важно для тебя как фотографа отношение к твоим фотографиям в изданиях, с которыми ты работаешь? Можно более конкретно — были ли у тебя ситуации, когда твои фотографии поставили совсем не так, как тебе бы хотелось?

— Хороший вопрос... Да, бывали такие ситуации. Но это еще зависит от характера фотографа, от его, опять же, коммуникабельности. И здесь я бы разделил два типа взаимоотношений. Есть журналы — скажем так, коммерческие, — которые работают по своему жесткому макету, у них есть ячейки, которые должны заполнить фотографиями, и им бесполезно объяснять... Может быть, это плохо, но я уже, честно говоря, стал закрывать на это глаза, просто отношусь к этому как к зарабатыванию денег... Им надо закрыть эти ячейки лучше или хуже, — да пусть закроют. Ты можешь либо сам расставить свои фотографии, если дадут, либо расслабиться...

Но если дело касается специализированных журналов, то я считаю, что фотограф имеет право голоса. С другой стороны, вставать в горделивую позу — мол, я крутой фотограф, а вы козлы и ничего не понимаете, — я считаю не слишком конструктивным. На обиженных, как говорится, воду возят. Надо продолжать работать, делать свое дело, и взаимопонимание придет. Может быть...

— У тебя ведь есть опыт и «по ту сторону баррикад» — ты же фоторедактор в журнале «Доски». Насколько часто «с этой стороны» ты сталкиваешься с такими ситуациями?

— Людям, а вернее — фотографам, не нравятся фоторедакторы, которые не могут объяснить, почему они ставят фотографии так, а не иначе. Типа — иди, мальчик, гуляй, мы тут сами лучше знаем, что к чему, без сопливых разберемся.

Поэтому я стараюсь, чтобы у меня были веские аргументы по поводу постановки той или иной фотографии. И готов обсуждать это с фотографом, особенно с тем, которого я уважаю и готов слушать его мнение. Стараюсь, по крайней мере... Это взаимодействие, фотографа и издания, опять же вопрос коммуникации, как и в случае фотограф — райдер. Важный момент твоего становления как фотографа.

— Какие моменты ты можешь назвать наиболее позитивными для развития экстремальной фотографии в России? Применительно к сноуборду?

— Прежде всего появление специализированных журналов, появление серьезных прорайдеров. Потому что прорайдеры живут в основном за счет фотосъемки, ну, еще видеосъемки... И здесь уже фотография становится очень важной.

Это не футбол, который собирает тысячи зрителей на стадионах и у экранов телевизоров. В случае с экстремальным контентом, а конкретнее — в сноуборде, фотография становится основным средством коммуникации между спортсменом и зрителем. И, соответственно, между брендом и потенциальным покупателем. Контесты, на мой взгляд, это не то, что составляет основу экстремального спорта, хотя и на соревнованиях можно снять интересные кадры.

Еще один плюс — рынок довольно сильно вырос. Два года назад, три года назад таких бюджетов просто не было, которые есть сейчас. Появляются хорошие менеджеры — грамотные, современные менеджеры. Как мне хорошо объясняли зарубежные знакомые, топ-менеджер не менее важен, чем хороший прорайдер: для имиджа компании в общем и для появления хороших фотографий в частности.

Раньше ты просто не мог объяснить, зачем нужен прорайдер, зачем нужен фотограф этому прорайдеру, зачем нужно куда-то ездить, что-то снимать. В чем проблема — катайся тут себе в Яхроме, снимай...

Теперь такие вопросы уже не возникают у компаний... Теперь есть другие проблемы, другого уровня. Но все растет, и уровень понимания вопроса уже совсем другой.
Позитивны, безусловно, и мероприятия вроде сноуборд-лагерей или совместных выездов наших райдеров, скажем, в какие-нибудь сноупарки в Европе. Любой обмен опытом, идеями, интеграция в мировой сноубординг позитивно сказываются и на уровне сноуборд-фотографии, дают новый драйв.

Лично для меня таким стимулом является еще и ваша выставка в Новом Манеже — Vertmir Extreme Photo. Особенно круто, что она будет ежегодной — я надеюсь. Лично для меня это сильный момент. Каждому фотографу важно, чтобы его увидели, это очень мощный стимул для работы...

— Но ведь твои фотографии видят в журналах — этого недостаточно?

— Да, но это разные вещи, разные ощущения. Когда я стою перед своей фотографией в выставочном зале, а рядом зрители — смотрят, обсуждают, а вокруг висят фотографии 10-15 топ-фотографов — не только российских, но и мировых, то это дает такой эмоциональный заряд!

К тому же в журнальных публикациях бывают и проходные кадры — нужные для спонсоров, необходимые для иллюстрации текста, еще для чего-то... А здесь — только сливки, только лучшее, твое самое-самое за весь год. Уж сколько набралось — три, пять фотографий... И ты можешь реально оценить свой уровень, сравнить. Потому что рядом, в том же зале — одни из лучших мировых имен в этой области. Это очень важно, для меня по крайней мере.

К тому же фотографии большого размера, висящие в выставочном зале, выглядят совершенно по-другому. Не только для зрителей, но зачастую и для самого фотографа. Вообще, это настолько многогранная тема — выставка, это настолько круто и интересно! Стоит продолжать ее делать хотя бы потому, это очень красиво.

— В чем еще, кроме фотографии, ты самовыражаешься?

— В музыке. Увлекаюсь тернтейбализмом. Играю винил, если выражаться яснее. Хип-хоп и вокруг этого. Вместе с другими диджеями принимаю посильное участие в хип-хоп движении. Но для меня все это взаимосвязано: и сноуборд, и сноубордическая
фотография, и музыка, и хип-хоп культура — как различные аспекты молодежного движения с высокой энергией. Не знаю, как объяснить лучше: приходите по вторникам в «Пропаганду»!