Борис Доронин. Человек-оркестр
На соревнованиях Бориса Доронина звали «Боря-скорость» — но это не единственное его достижение, перечень займет добрых полстраницы…
Журнал: «SKI Стайл» № 4, 2006 год
Текст: Александра Валаева
Фото из личного архива Б. Доронина
Мастер спорта по горным лыжам и парашюту, один из основателей парапланеризма в России, один из лучших спортивных хронометристов России, первый тренер и видеооператор российской сборной по сноуборду, изобретатель датчика точности приземления парашюта, горнолыжный и сноубордический инструктор, тренер по большому теннису, автор многочисленных репортажных и учебных спортивных видеофильмов, автор и участник телевизионных передач, посвященных параплану.
Широчайший спектр интересов и увлечений, большинство из которых связаны с горами и небом. Вероятно, выбор именно такого жизненного пути был предопределен уже при рождении: Борис Владимирович — сын Владимира Доронина, одного из трех знаменитых братьев Дорониных, в 1936 году создавших первый в мире механизм автоматического раскрытия парашюта и позже полностью посвятивших себя парашютной теме.
Парашют
Отец был конструктором (дважды лауреат Сталинской и лауреат Ленинской премий). Возглавлял отряд парашютно-спасательной службы первого поколения советских космонавтов. Да и мама летала. Поэтому с парашютом я начал прыгать еще мальчишкой, лет двенадцати. Купол для меня был слишком большой, его уменьшали, вырезали клинья. Кроме того, воздушным потоком — из-за моего маленького веса — меня при прыжке выносило наверх. Тогда сделали вот что: у носилок с одной стороны убрали ручки, получился этакий жестяной желоб. Я ложился на него, солдаты р-р-раз — резко поднимали. И я скатывался за борт в воздух. Впервые участвовал в соревнованиях лет в семнадцать-восемнадцать. Более молодым официально не разрешалось. Это сейчас — у врача давление померил, инструктаж прошел, бумажку подписал и иди убивайся. Ответственность за твою жизнь лежит на только тебе. Выступал долго. Ездил на международные соревнования в Прибалтику, Францию, Америку. Когда начал выступать, крыла еще не было — только круглые купола. Потом появились щелевые круглые купола, и уж затем — крылышки.
Горные лыжи
Мы жили на Ленинских горах, рядом с метромостом. На лыжи встал лет в пять. Что за лыжи были? Клепки от бочек, к ним прикручены галоши. Валенки. А клепки — тоже было искусство — распаривали, чтобы доски выпрямились. Вытачивали в них желобок, носки заостряли, их отдельно вываривали, в батарее зажимали — загибали. Когда на Ленинских горах построили маленький трамплин, пошел в прыжки. А потом перешел в слалом. Выступали на соревнованиях, ездили на сборы, в спартакиадах участвовали. Самое любимое место того времени — Алма-Ата. Во-первых, очень красиво, а во-вторых, так получалось, что результаты там показывал приличные.
В Алма-Ате в свое время была сумасшедшая трасса скоростного спуска, один легендарный участок под названием «Верблюд» чего стоил. Ратраков тогда еще не знали — для подготовки трассы приглашали солдат, и солдаты вместе со всеми участниками топтали склоны, поднимаясь лесенкой, потом навьючивали лыжами ослов, пешком добирались до перевала, к месту старта, спускались соскальзыванием вниз, заглаживали и опять поднимались пешком. Любимая дисциплина — гигант. Для спуска я был легковат, зато для гиганта и слалома обладал необходимой пластикой, природно чувствовал. Третьим-четвертым был на чемпионатах ЦС и Союза, ездил на международные соревнования запасным в сборной. Но ездили тогда мало, только на чемпионаты мира, а на этапы Кубка — нет. Выступал до 1972-го года.
Любимый лыжный бренд
Австрийские «Кестли» (Kastle). В 1950-е годы в Советском Союзе горных лыж было не достать. Когда Сидорова в 1956-м выиграла на Олимпиаде бронзовую медаль, она выступала на Rossignol, абсолютно туристической модели, которая называлась «рояли». Спортивных лыж мы тогда не получали. И, наконец, в сборную пришли деревянные слаломные «Кестли». Это сейчас канты на лыжах скрытые. А раньше были внешние, и прикручивались шурупчиками. Не знаю уж зачем, наверное, чтобы не украли, но, получив пару, один из кантов я открутил и выцарапал на нем свои инициалы и дату рождения...
И на Ленинских горах эти лыжи у меня пропали. Мы позвонили в отделение милиции. Оттуда дали распоряжение останавливать в метро всех людей, кто появится с горными лыжами. Я ездил на милицейской машине от «Киевской» до «Октябрьской», на всех станциях высматривал свои «Кестли». Ничего так и не обнаружили. Спустя года три в Алма-Ате я увидел парня, катающегося на моих лыжах. Иду к дежурному милиционеру на базе: мол, вон у того малого мои давно украденные лыжи. А парень отбивается, говорит, что купил их в Алма-Ате. Я предупреждаю, какая надпись должна быть с внутренней стороны канта, отвинчиваю его: видите? По закону, лыжи нужно было бы, конечно, конфисковать, но мне в том состоянии они были уже не нужны. Кроме того, я же понимаю, что тот парень не вор. Пошли в ресторан. Истратили денег больше раза в три, чем эти лыжи стоили…
Мои университеты
Учился в экономико-статистическом институте. В «почтовом ящике», где я работал, все учились в этом институте, на вечернем-заочном отделении. Никаких проблем с учебой не возникало — все контрольные, все курсовые за пять курсов были уже готовы. Оставалось только не перепутать тетрадки при сдаче. А потом я в иняз поступал — по работе нужен был французский. Пошел на подготовительное отделение, тогда оно рабфаком называлось. За зиму нужно было выучить французский хотя бы в объеме средней школы. Откуда мне? Мне помогла приятельница — она преподавала французский на историческом факультете МГУ. Мы составили с ней психологическую шараду, по которой из моего очередного ответа логически бы вытекал следующий вопрос экзаменатора. Разыграно было блестяще. Вытащил билет, экзаменатор: «Ну, что у вас там?». Я ей реплику — она по поводу этой реплики задает вопрос — я отвечаю. Минут 15 беседовали по моему плану, потом она меня отпустила: «Ну, идите...».
Работа
Трудовую деятельность начал на заводе, где выпускались отцовские приборы. Занимался тарированием авиаприборов на макетах кабин... В общем, если бы в жизни сложилась такая ситуация, что мне надо вести самолет, я бы совершенно спокойно улетел. Вся процедура тарирования полностью повторяла действия пилота в полете. Помимо работы, активно занимался спортом. Но стали возникать проблемы с выездами — завод был «почтовым ящиком» — и я оттуда ушел.
Мне всегда хотелось работать испытателем парашютов. Но попасть в испытатели было сложно, поэтому я пошел инструктором в аэроклуб. И в конце концов решился, поехал в научно-исследовательский парашютный институт (НИИ ПДС). Директор у меня спросил: «Доронин — это кто у вас?» — «Отец». Отказать было неудобно, меня взяли. Работали в Киржаче. К испытанию экспериментальных, вновь создаваемых куполов меня не допускали. Но все серийные парашюты и их модификации перед отправкой в армию или спортсменам необходимо было тестировать. Сначала со вновь сшитым парашютом бросали манекен. А потом 12 прыжков с ним должен был совершить испытатель. «Проверено человеком», значит, можно отдавать другому. Я этим и занимался. Исследовали всевозможные нештатные ситуации, писали инструкции, как из них выходить.
Я отработал года два — и «треснулся». Во всех случаях, когда происходили аварии, приезжал отец. Увидел меня — а ведь даже не знал, что я там работаю — взбучил по полной программе.
Техническая мысль
Я изобрел датчик точности приземления парашютиста. Дело в том, что хороший парашютист может приземлиться в пятачок — кружочек диаметром 5 см. Но если на круглых куполах еще был какой-то разброс, то с изобретением прямоугольного крыла точность приземления колоссально повысилась. Обычная история, когда несколько спортсменов все прыжки серии приземляют с точностью ноль. Тогда дают перепрыжку, и еще, и еще раз, пока кто-нибудь не ошибется на долю сантиметра. И мой прибор способен зафиксировать эти малейшие отклонения. Смешная эпопея. Хотел запатентовать, но за держание патента в международном патентном бюро надо платить деньги. Когда этот патент начнут покупать, тогда он оправдывается. Я не стал с этим связываться. Кончилось тем, что мне выдали бумажку, свидетельствующую об изобретении, деньги кое-какие заплатили. Сейчас на соревнованиях приборчик используется, но когда я спрашиваю об имени изобретателя, ответа никто не знает.
Хронометраж
В ведении спортивного хронометриста находится аппаратура, с помощью которой определяется время прохождения спортсменами дистанции, отсекается финиш; электронные табло с результатами тоже входят в комплект. На соревнованиях можно пользоваться только гомологированной аппаратурой, то есть той, что официально принята федерацией данного вида спорта. Это едва ли не самый серьезный вопрос на соревнованиях. Мы не имеем права на ошибку — ведь нельзя человеку, который долго и упорно готовился к старту, в случае сбоя сказать: извини, я тебя не успел засечь. Никто не поймет. Поэтому на соревнованиях работают по две-три дублирующие друг друга системы. Я занимался хронометражем многих видов: велосипеда, легкой атлетики, горных лыж. Это давало возможность много ездить. Питер, Прибалтика, Сочи, Казахстан, Узбекистан, Фергана. Любопытно, интересно: новые места, новые города. Спорт пользовался пристальным вниманием и людей, и руководства, принимали всегда хорошо.
Примерно с 1970-го года я езжу работать на FIS-овские соревнования. Их много, а для обслуживания нужна бригада в 10–15 человек, часто народу просто не хватает. Платят там лучше, нежели на российских соревнованиях.
Теннис
Теннису меня научил приятель. И я немножко поигрывал — в свое удовольствие, выступал на спартакиадах. Потом играли на деньги: сбрасывались с соперником по 100 рублей, выиграешь — твое. У меня среди знакомых появились спортсмены с именами, например, Виталий Зотов — мастер международного класса. Однажды я поехал хронометристом на матч СССР-США по легкой атлетике в Сочи. И взял с собой Виталика помощником. Соревнования закончились, и мы отправились с ним гастролировать по побережью. В сатиновых трусах, парусиновых тапочках, с деревянными ракетками. Виталик на вид был очень смешной — высокий, тощий, как оглобля, шейка тоненькая. Приезжаем эдакие лохи в Пицунду: «Как тут поиграть, ребята?» — «Тут за деньги играют». Сначала мы для виду одну-две партии проигрываем. Пыжимся, изображаем неправильные удары. Надо было еще сдерживаться, чтобы не рассмеяться. Потом несколько партий выигрываем. Но старались не все время побеждать, соблюдали пропорцию. Денег тогда заработали — немерено, тысячи по полторы рублей, а средняя зарплата была в те времена сто рублей. Потом кто-то Виталика узнал.
В Сочи познакомился с Сережей Гусевым. Тренер хороший и спортсмен, сам выигрывал чемпионаты. У него тогда только-только Кафельников появился. Я левша, и Сережа ставил меня против Жени, чтобы он приучался играть с левшой.
Гусеву все время хотелось создать какую-то методику быстрого обучения. Его идея заключалась в том, что в теннисе одновременно нужно сделать несколько движений, на них всех человек не в состоянии сосредоточить внимание, поэтому выделяются ключевые моменты, и каждый из них отрабатывается с сопутствующими движениями. Потом при игре спортсмен фиксировал внимание на ключевом моменте, остальное цеплялось автоматически. Мы сделали фильм и показали его на первом Кубке Кремля. Нас пригласили работать в США тренерами, и мы тут же, по окончании Кубка, уехали. Я жил в Лонг-Айленде, штат Вашингтон, а Сережа — в Калифорнии, под Лос-Анджелесом.
Сноуборд
В 1995 году я создавал российскую команду сноубордистов — все дело шло к тому, что сноуборд войдет в программу Олимпийских игр. Но никто не обращал на сноуборд внимания, потому что это фрирайдовая дисциплина — и среди райдеров были одни самоучки. До сих пор нет официальной методы. Отсеивали, отбирали. Возили тренироваться к австрийскому тренеру Рихарду Пиклю. Те, кто побеждал на российских чемпионатах, на самом деле мало что умели, их приходилось заново переучивать. Начинал работать с «жесткими» (слаломными) дисциплинами — о хафпайпе и бигэйре и речи не было. И «жесткачи» добивались успехов на международных соревнованиях. А специалистов хафпайпа у нас так и не появилось, его ведь нигде не строили.
Когда ребята приезжали в Европу, вставали наверху этого ледяного желоба с 5-метровыми стенками, было понятно, что он им не по зубам. Они до кромки доехать не могли, не говоря уж о том, чтобы вылетать вверх. Вот сейчас молодежь появилась, успешно выступает в бигэйре, потому что трамплин построить проще. По всем первым соревнованиям я снял фильмы. Ими забита половина шкафов. Но сейчас я уже не снимаю — камеру украли. Уехал на «Летние снега Эльбруса», а ко мне через форточку залезли и всю аппаратуру унесли. Сейчас я официально редко выезжаю со сноуборд-командой.
Обучение технике сноуборда и горных лыж
На горные лыжи я могу поставить человека за час. Все зависит от ученика. С появлением карвинговой геометрии лыж методика изменилась и облегчилась. Если раньше, катаясь на горных лыжах, делали угловое движение, выносили таз, то сейчас поворачиваешь одновременным движением коленей.
А на сноуборде меньше, чем за неделю, научить правильно кататься не берусь. Потому что сноуборд требует ступенчатости в обучении. Ступеньку не отработал, оставил какую-то ошибку — пойдет цепная реакция, эта ошибка потянет за собой другие. Но никто на эти соображения внимания не обращает. Из 1000 катающихся 999 катаются неправильно, зато в свое удовольствие.
Параплан
Первый парапланерный полет совершил первый наш чемпион мира по парашютному спорту Коля Ушмаев, мы тогда еще не знали о существовании парапланов. Он поехал на лыжах с парашютом с перевала Гудаури в сторону Казбеги. А там склон обрывается, высоты километра полтора — и полетел по ущелью. Потом мы увидели на Чегете чеха. Тут же крыло растрясли, обмерили и потом уже по образцу сшили свое. Ездили с ним в Коктебель. А в 1989-м отправились в австрийский Кессен на чемпионат мира. Мы — слетели с горы вниз, а остальные участники — набрали в термиках высоту и полетели по маршруту. Для нас это было открытие.
Первый фирменный параплан в Советском Союзе я привез из Швейцарии, добыл его, когда ездил в гости к своей племяннице.
В 1991-м году ребята, работавшие в НИИ ПДС (парашютно-десантных систем) создали свое производственное объединение «Параплан». Надо было делать рекламу, и я договорился с телевидением — операторы снимали наш полет с Эльбруса.
На параплане я уже семь лет не летаю — у меня была серьезная травма, страшновато. Но с парашютом несколько раз за лето прыгаю.
И на лыжах все время катаюсь.
Журнал: «SKI Стайл» № 4, 2006 год
Текст: Александра Валаева
Фото из личного архива Б. Доронина
Мастер спорта по горным лыжам и парашюту, один из основателей парапланеризма в России, один из лучших спортивных хронометристов России, первый тренер и видеооператор российской сборной по сноуборду, изобретатель датчика точности приземления парашюта, горнолыжный и сноубордический инструктор, тренер по большому теннису, автор многочисленных репортажных и учебных спортивных видеофильмов, автор и участник телевизионных передач, посвященных параплану.
Широчайший спектр интересов и увлечений, большинство из которых связаны с горами и небом. Вероятно, выбор именно такого жизненного пути был предопределен уже при рождении: Борис Владимирович — сын Владимира Доронина, одного из трех знаменитых братьев Дорониных, в 1936 году создавших первый в мире механизм автоматического раскрытия парашюта и позже полностью посвятивших себя парашютной теме.
Парашют
Отец был конструктором (дважды лауреат Сталинской и лауреат Ленинской премий). Возглавлял отряд парашютно-спасательной службы первого поколения советских космонавтов. Да и мама летала. Поэтому с парашютом я начал прыгать еще мальчишкой, лет двенадцати. Купол для меня был слишком большой, его уменьшали, вырезали клинья. Кроме того, воздушным потоком — из-за моего маленького веса — меня при прыжке выносило наверх. Тогда сделали вот что: у носилок с одной стороны убрали ручки, получился этакий жестяной желоб. Я ложился на него, солдаты р-р-раз — резко поднимали. И я скатывался за борт в воздух. Впервые участвовал в соревнованиях лет в семнадцать-восемнадцать. Более молодым официально не разрешалось. Это сейчас — у врача давление померил, инструктаж прошел, бумажку подписал и иди убивайся. Ответственность за твою жизнь лежит на только тебе. Выступал долго. Ездил на международные соревнования в Прибалтику, Францию, Америку. Когда начал выступать, крыла еще не было — только круглые купола. Потом появились щелевые круглые купола, и уж затем — крылышки.
Горные лыжи
Мы жили на Ленинских горах, рядом с метромостом. На лыжи встал лет в пять. Что за лыжи были? Клепки от бочек, к ним прикручены галоши. Валенки. А клепки — тоже было искусство — распаривали, чтобы доски выпрямились. Вытачивали в них желобок, носки заостряли, их отдельно вываривали, в батарее зажимали — загибали. Когда на Ленинских горах построили маленький трамплин, пошел в прыжки. А потом перешел в слалом. Выступали на соревнованиях, ездили на сборы, в спартакиадах участвовали. Самое любимое место того времени — Алма-Ата. Во-первых, очень красиво, а во-вторых, так получалось, что результаты там показывал приличные.
В Алма-Ате в свое время была сумасшедшая трасса скоростного спуска, один легендарный участок под названием «Верблюд» чего стоил. Ратраков тогда еще не знали — для подготовки трассы приглашали солдат, и солдаты вместе со всеми участниками топтали склоны, поднимаясь лесенкой, потом навьючивали лыжами ослов, пешком добирались до перевала, к месту старта, спускались соскальзыванием вниз, заглаживали и опять поднимались пешком. Любимая дисциплина — гигант. Для спуска я был легковат, зато для гиганта и слалома обладал необходимой пластикой, природно чувствовал. Третьим-четвертым был на чемпионатах ЦС и Союза, ездил на международные соревнования запасным в сборной. Но ездили тогда мало, только на чемпионаты мира, а на этапы Кубка — нет. Выступал до 1972-го года.
Любимый лыжный бренд
Австрийские «Кестли» (Kastle). В 1950-е годы в Советском Союзе горных лыж было не достать. Когда Сидорова в 1956-м выиграла на Олимпиаде бронзовую медаль, она выступала на Rossignol, абсолютно туристической модели, которая называлась «рояли». Спортивных лыж мы тогда не получали. И, наконец, в сборную пришли деревянные слаломные «Кестли». Это сейчас канты на лыжах скрытые. А раньше были внешние, и прикручивались шурупчиками. Не знаю уж зачем, наверное, чтобы не украли, но, получив пару, один из кантов я открутил и выцарапал на нем свои инициалы и дату рождения...
И на Ленинских горах эти лыжи у меня пропали. Мы позвонили в отделение милиции. Оттуда дали распоряжение останавливать в метро всех людей, кто появится с горными лыжами. Я ездил на милицейской машине от «Киевской» до «Октябрьской», на всех станциях высматривал свои «Кестли». Ничего так и не обнаружили. Спустя года три в Алма-Ате я увидел парня, катающегося на моих лыжах. Иду к дежурному милиционеру на базе: мол, вон у того малого мои давно украденные лыжи. А парень отбивается, говорит, что купил их в Алма-Ате. Я предупреждаю, какая надпись должна быть с внутренней стороны канта, отвинчиваю его: видите? По закону, лыжи нужно было бы, конечно, конфисковать, но мне в том состоянии они были уже не нужны. Кроме того, я же понимаю, что тот парень не вор. Пошли в ресторан. Истратили денег больше раза в три, чем эти лыжи стоили…
Мои университеты
Учился в экономико-статистическом институте. В «почтовом ящике», где я работал, все учились в этом институте, на вечернем-заочном отделении. Никаких проблем с учебой не возникало — все контрольные, все курсовые за пять курсов были уже готовы. Оставалось только не перепутать тетрадки при сдаче. А потом я в иняз поступал — по работе нужен был французский. Пошел на подготовительное отделение, тогда оно рабфаком называлось. За зиму нужно было выучить французский хотя бы в объеме средней школы. Откуда мне? Мне помогла приятельница — она преподавала французский на историческом факультете МГУ. Мы составили с ней психологическую шараду, по которой из моего очередного ответа логически бы вытекал следующий вопрос экзаменатора. Разыграно было блестяще. Вытащил билет, экзаменатор: «Ну, что у вас там?». Я ей реплику — она по поводу этой реплики задает вопрос — я отвечаю. Минут 15 беседовали по моему плану, потом она меня отпустила: «Ну, идите...».
Работа
Трудовую деятельность начал на заводе, где выпускались отцовские приборы. Занимался тарированием авиаприборов на макетах кабин... В общем, если бы в жизни сложилась такая ситуация, что мне надо вести самолет, я бы совершенно спокойно улетел. Вся процедура тарирования полностью повторяла действия пилота в полете. Помимо работы, активно занимался спортом. Но стали возникать проблемы с выездами — завод был «почтовым ящиком» — и я оттуда ушел.
Мне всегда хотелось работать испытателем парашютов. Но попасть в испытатели было сложно, поэтому я пошел инструктором в аэроклуб. И в конце концов решился, поехал в научно-исследовательский парашютный институт (НИИ ПДС). Директор у меня спросил: «Доронин — это кто у вас?» — «Отец». Отказать было неудобно, меня взяли. Работали в Киржаче. К испытанию экспериментальных, вновь создаваемых куполов меня не допускали. Но все серийные парашюты и их модификации перед отправкой в армию или спортсменам необходимо было тестировать. Сначала со вновь сшитым парашютом бросали манекен. А потом 12 прыжков с ним должен был совершить испытатель. «Проверено человеком», значит, можно отдавать другому. Я этим и занимался. Исследовали всевозможные нештатные ситуации, писали инструкции, как из них выходить.
Я отработал года два — и «треснулся». Во всех случаях, когда происходили аварии, приезжал отец. Увидел меня — а ведь даже не знал, что я там работаю — взбучил по полной программе.
Техническая мысль
Я изобрел датчик точности приземления парашютиста. Дело в том, что хороший парашютист может приземлиться в пятачок — кружочек диаметром 5 см. Но если на круглых куполах еще был какой-то разброс, то с изобретением прямоугольного крыла точность приземления колоссально повысилась. Обычная история, когда несколько спортсменов все прыжки серии приземляют с точностью ноль. Тогда дают перепрыжку, и еще, и еще раз, пока кто-нибудь не ошибется на долю сантиметра. И мой прибор способен зафиксировать эти малейшие отклонения. Смешная эпопея. Хотел запатентовать, но за держание патента в международном патентном бюро надо платить деньги. Когда этот патент начнут покупать, тогда он оправдывается. Я не стал с этим связываться. Кончилось тем, что мне выдали бумажку, свидетельствующую об изобретении, деньги кое-какие заплатили. Сейчас на соревнованиях приборчик используется, но когда я спрашиваю об имени изобретателя, ответа никто не знает.
Хронометраж
В ведении спортивного хронометриста находится аппаратура, с помощью которой определяется время прохождения спортсменами дистанции, отсекается финиш; электронные табло с результатами тоже входят в комплект. На соревнованиях можно пользоваться только гомологированной аппаратурой, то есть той, что официально принята федерацией данного вида спорта. Это едва ли не самый серьезный вопрос на соревнованиях. Мы не имеем права на ошибку — ведь нельзя человеку, который долго и упорно готовился к старту, в случае сбоя сказать: извини, я тебя не успел засечь. Никто не поймет. Поэтому на соревнованиях работают по две-три дублирующие друг друга системы. Я занимался хронометражем многих видов: велосипеда, легкой атлетики, горных лыж. Это давало возможность много ездить. Питер, Прибалтика, Сочи, Казахстан, Узбекистан, Фергана. Любопытно, интересно: новые места, новые города. Спорт пользовался пристальным вниманием и людей, и руководства, принимали всегда хорошо.
Примерно с 1970-го года я езжу работать на FIS-овские соревнования. Их много, а для обслуживания нужна бригада в 10–15 человек, часто народу просто не хватает. Платят там лучше, нежели на российских соревнованиях.
Теннис
Теннису меня научил приятель. И я немножко поигрывал — в свое удовольствие, выступал на спартакиадах. Потом играли на деньги: сбрасывались с соперником по 100 рублей, выиграешь — твое. У меня среди знакомых появились спортсмены с именами, например, Виталий Зотов — мастер международного класса. Однажды я поехал хронометристом на матч СССР-США по легкой атлетике в Сочи. И взял с собой Виталика помощником. Соревнования закончились, и мы отправились с ним гастролировать по побережью. В сатиновых трусах, парусиновых тапочках, с деревянными ракетками. Виталик на вид был очень смешной — высокий, тощий, как оглобля, шейка тоненькая. Приезжаем эдакие лохи в Пицунду: «Как тут поиграть, ребята?» — «Тут за деньги играют». Сначала мы для виду одну-две партии проигрываем. Пыжимся, изображаем неправильные удары. Надо было еще сдерживаться, чтобы не рассмеяться. Потом несколько партий выигрываем. Но старались не все время побеждать, соблюдали пропорцию. Денег тогда заработали — немерено, тысячи по полторы рублей, а средняя зарплата была в те времена сто рублей. Потом кто-то Виталика узнал.
В Сочи познакомился с Сережей Гусевым. Тренер хороший и спортсмен, сам выигрывал чемпионаты. У него тогда только-только Кафельников появился. Я левша, и Сережа ставил меня против Жени, чтобы он приучался играть с левшой.
Гусеву все время хотелось создать какую-то методику быстрого обучения. Его идея заключалась в том, что в теннисе одновременно нужно сделать несколько движений, на них всех человек не в состоянии сосредоточить внимание, поэтому выделяются ключевые моменты, и каждый из них отрабатывается с сопутствующими движениями. Потом при игре спортсмен фиксировал внимание на ключевом моменте, остальное цеплялось автоматически. Мы сделали фильм и показали его на первом Кубке Кремля. Нас пригласили работать в США тренерами, и мы тут же, по окончании Кубка, уехали. Я жил в Лонг-Айленде, штат Вашингтон, а Сережа — в Калифорнии, под Лос-Анджелесом.
Сноуборд
В 1995 году я создавал российскую команду сноубордистов — все дело шло к тому, что сноуборд войдет в программу Олимпийских игр. Но никто не обращал на сноуборд внимания, потому что это фрирайдовая дисциплина — и среди райдеров были одни самоучки. До сих пор нет официальной методы. Отсеивали, отбирали. Возили тренироваться к австрийскому тренеру Рихарду Пиклю. Те, кто побеждал на российских чемпионатах, на самом деле мало что умели, их приходилось заново переучивать. Начинал работать с «жесткими» (слаломными) дисциплинами — о хафпайпе и бигэйре и речи не было. И «жесткачи» добивались успехов на международных соревнованиях. А специалистов хафпайпа у нас так и не появилось, его ведь нигде не строили.
Когда ребята приезжали в Европу, вставали наверху этого ледяного желоба с 5-метровыми стенками, было понятно, что он им не по зубам. Они до кромки доехать не могли, не говоря уж о том, чтобы вылетать вверх. Вот сейчас молодежь появилась, успешно выступает в бигэйре, потому что трамплин построить проще. По всем первым соревнованиям я снял фильмы. Ими забита половина шкафов. Но сейчас я уже не снимаю — камеру украли. Уехал на «Летние снега Эльбруса», а ко мне через форточку залезли и всю аппаратуру унесли. Сейчас я официально редко выезжаю со сноуборд-командой.
Обучение технике сноуборда и горных лыж
На горные лыжи я могу поставить человека за час. Все зависит от ученика. С появлением карвинговой геометрии лыж методика изменилась и облегчилась. Если раньше, катаясь на горных лыжах, делали угловое движение, выносили таз, то сейчас поворачиваешь одновременным движением коленей.
А на сноуборде меньше, чем за неделю, научить правильно кататься не берусь. Потому что сноуборд требует ступенчатости в обучении. Ступеньку не отработал, оставил какую-то ошибку — пойдет цепная реакция, эта ошибка потянет за собой другие. Но никто на эти соображения внимания не обращает. Из 1000 катающихся 999 катаются неправильно, зато в свое удовольствие.
Параплан
Первый парапланерный полет совершил первый наш чемпион мира по парашютному спорту Коля Ушмаев, мы тогда еще не знали о существовании парапланов. Он поехал на лыжах с парашютом с перевала Гудаури в сторону Казбеги. А там склон обрывается, высоты километра полтора — и полетел по ущелью. Потом мы увидели на Чегете чеха. Тут же крыло растрясли, обмерили и потом уже по образцу сшили свое. Ездили с ним в Коктебель. А в 1989-м отправились в австрийский Кессен на чемпионат мира. Мы — слетели с горы вниз, а остальные участники — набрали в термиках высоту и полетели по маршруту. Для нас это было открытие.
Первый фирменный параплан в Советском Союзе я привез из Швейцарии, добыл его, когда ездил в гости к своей племяннице.
В 1991-м году ребята, работавшие в НИИ ПДС (парашютно-десантных систем) создали свое производственное объединение «Параплан». Надо было делать рекламу, и я договорился с телевидением — операторы снимали наш полет с Эльбруса.
На параплане я уже семь лет не летаю — у меня была серьезная травма, страшновато. Но с парашютом несколько раз за лето прыгаю.
И на лыжах все время катаюсь.
Автор: Александра Валаева
Издание: «SKI Стайл»
Годы: 2006
Люди: Борис Доронин