Плуг или не плуг — вот в чем вопрос!
Плуг или не плуг — вот в чем вопрос! И раньше, и сегодня лыжники ломают копья палки, споря о том, нужно ли учиться тормозить плугом или сразу ехать на параллельных лыжах…
Журнал: «Физкультура и спорт» № 2, 1997 год
Текст: Владимир Преображенский
Сколько себя на лыжах помню, спор идет на эту животрепещущую тему: обучать ли поворотам «плугом» и «упором», или сразу, минуя их, — поворотам на «чисто параллельных лыжах»?
Вот и прошлой зимой спор вспыхнул с новой силой, прокатился, не угас. А начался он со статьи Вячеслава Мельникова, помещенной в журнале «SKI Горные лыжи», где Слава в своей былой манере обрушился на «плуг». «Плуг» — анахронизм и тормоз, «плуг» никому не нужен, только горнолыжные кретины этого не понимают! — такова приблизительная тональность статьи.
У меня к «плугу» особое отношение. Сорок с лишним лет назад (в 1953-м) вновь был готов победить на чемпионате СССР, спеть лебединую песню после перерыва. И пел: с внушительным отрывом выиграл скоростной спуск в альпийском двоеборье под Алма-Атой со стартом из Сухого Лога. Оставалось спуститься, не рискуя, по трассе слалома до финиша. Но именно это «не рискуя» меня, должно быть, убаюкало, сгубило: при заходе в «змейку» (а «змейка» — это моя любимая фигура) я стал притормаживать левой лыжей, поставленной в «упор», а под нее попал какой-то снежный ком, лыжи мои перекрестились — лечу через голову, скольжу по круче на боку мимо любимой «змейки» и мимо золотой медали!
Ведь стоило мне не притормаживать «упором», а сделать заход к «змейке» дугой на параллельных лыжах», и никакой беды бы не случилось. Вот как надо было мне зайти в эту «змейку» (рис. 1), а вот как я зашел (рис. 2).
Однако почему я применил этот проклятый «плуг», «упор»?
Ошибки, заученные в детстве, тянутся за нами. Они проступают из глубин мозга на поверхность, словно темная вода сквозь белый снег на припорошенном озере: встал лыжами — прилип!
И проступают эти самые старые ошибки согласно физиологическим закономерностям, когда человек физически устал либо когда он волнуется, неправильно психологически настроен. Я же тогда волновался выше меры и психологически настроился неверно: мечтал еще раз победить, всем доказать, на что способен, а надо было мне о победе позабыть — идти по трассе раскованно, свободно, в своем стиле на параллельных лыжах, наслаждаться, тогда победа после финиша пришла бы ко мне сама собой.
Итак, «плуг», или, точнее, «подплуживание» одной, разгруженной от веса тела лыжей, — явная ошибка, которая всю жизнь преследует мастера и подставляет ему подножку в неожиданный момент. Нужно ли закладывать эту ошибку в обучение? Не правильнее ли сразу обучать новичка повороту на «чисто параллельных лыжах», то есть повороту — самому удобному, совершенному, который не приводит к скрещиванию лыж.
Разумеется, и до Славы Мельникова тренеры думали об этом. Обучал и я, до Славы, на шуколовской горке местных ребятишек поворотам на параллельных лыжах, минуя «плуг», «упор», И результаты у мальчишек были обнадеживающие: братья Тарасовы, Широковы, Христюхин, Баранов Толя или, например, Синицын Гена из Муханок, который был восьмым на чемпионате СССР по скоростному спуску в Чимбулаке. Как я обучал их?
Начинали мы с катания в основной стойке напрямую с разнообразных склонов нашей шуколовской горки, с полетов через разные спады в группировке, с опережающих толчков перед буграми. Иначе говоря, мы шли от скорости к поворотам на параллельных лыжах. И когда ребята привыкали к ней, они без всяких дополнительных усилий начинали выписывать послушными коленками слаломные дуги, виртуозно проходили слаломные трассы!
«Плуг» я им показывал позже для общего лыжного образования. А то, что это за лыжник, который не имеет представления о «плуге»?
И еще: в 1948 году при первом нашем выезде на международные соревнования в Норвегию я был свидетелем того, как непревзойденный мастер Стейн Эриксен (позже чемпион мира и Олимпийских игр) на труднейшей Нюрофиельской трассе скоростного спуска, в узком коридоре перед коварной «люлькой», на миг разводил пятки своих лыж, тормозил «плугом», затем смыкал лыжи и вылетал из «люльки», как из катапульты. Ничего рациональнее в том узком коридоре придумать было невозможно.
Так вот, вернувшись с первых международных состязаний на нашу шуколовскую горку, мог ли я своим ребятам не рассказать и не показать различные тонкости, увиденные на Холменколленских играх, и в том числе эриксоновское торможение «плугом» на бешеном ходу? И мог ли я привить ученикам абсолютное презрение к «плугу», к чему сегодня призывает Слава Мельников?
По-моему, разумнее любой технический прием опробовать на практике и положить его в лыжную копилку. К слову, в официальной программе обучения туристов поворотам, которую разработал в России Людвиг Ремизов, поворот «плугом» занимает значительное место. Не полностью изжит «плуг» и из программы обучения в классических школах Австрии, Франции, Швейцарии, Словакии, Болгарии.
У нас в России при обучении поворотам большое значение придает «плугу» великолепный демонстратор Виктор Данилин (ученик ремизовской школы). В учебном фильме, где Витя — главная фигура, видно, как он своеобразно во время поворота «плугом», сгибая колено, надавливает на лыжу, чего мы не увидим в иностранных школах.
Мой брат Юрий, профессиональный тренер с большим стажем, который до сих пор успешно обучает детей и взрослых, считает, что этой «даниловской» подачей вперед наружного колена лыжник-новичок учится прогибать лыжу в повороте, что в дальнейшем ему помогает совершенствоваться в поворотах на параллельных лыжах. Ведь прогнутая дугой лыжа сама собой выписывает отличную слаломную дугу без торможения!
Короче говоря, ни мой брат, ни Виктор Данилин не боятся «плуга». Ну а я, как уже сказал, имею свое представление о «плуге». И пусть вас не смущает, что основные профессии у меня другие — врач, журналист. С тренерской работой я практически никогда не расстаюсь: каждую зиму непременно кого-нибудь обучаю поворотам. Мыслю! Более того, я предполагаю, что разные профессии мне даже помогают подходить к проблеме свободнее, острее.
Напомню, как писал Николай Васильевич Гоголь. Садился и стремился набросать вчерне новое произведение до конца. На следующий день брал перо и начинал зачеркивать, что-то вписывал сверху, сбоку. И когда уже в этих каракулях нельзя было разобраться, он переписывал все это начисто к другому разу. И бросал — на месяц, на два, больше, чтобы позабыть, вытравить из памяти. И когда забывал, вновь брал, правил, переписывал и опять бросал. Так он повторял по восемь раз. И каждый раз забыть — была главная задача.
Вот и я, когда качусь под гору на лыжах, мигом забываю о работе за письменным столом, а когда пишу или консультирую больных, забываю о слаломных поворотах. При такой смене мое восприятие не притупляется!
Так вот, по-моему, при обучении поворотам прежде всего надо исходить из конкретных условий, в которых находятся тренер и ученик. И таких основных условий пять.
1. Крутизна и длина склонов — раз.
2. Время на обучение, которым мы располагаем, — два.
3. Кого мы учим (ребенка, подростка, юношу, женщину, мужчину, старика; мышечно развитых, координированных, смелых или робких, хилых, тощих либо с лишним весом) — три.
4. Цель обучения (совместный прицел на мастерство в перспективе или на то, чтобы ученик побыстрее прицепился к подъемнику и спустился, получая от своего среднего катания наслаждение) — четыре.
5. Инвентарь (на каких лыжах мы обучаем новичка: на длинных, средних или на совсем коротких — с постепенным переходом на лыжи подлиннее) — пятое условие.
Начну с длины и крутизны склона... Вот я вам выше рассказал, как успешно обучал мальчишек, начав с катания напрямую с шуколовской горки. Но ведь в Подмосковье склоны короткие, не горы, а холмы, и для каждого ученика можно подобрать склон по его силам — пологий, с постепенным выкатом на плоскую площадку. А освоил ваш ученик тот склон, переходите с ним на склон покруче, подлиннее. Принцип постепенности шагает с вами. А если вы обучаете в больших горах? Где и мастер-то с вершины донизу не может съехать напрямую — разобьется! Да еще если на вершину этого большого склона лыжников поднимают канатные дороги?
Конечно, можно начать обучение где-нибудь внизу горы у самого подножия, постепенно поднимаясь вверх выше и выше. Но все равно эдакий подход не рационален. Ваши ученики будут с завистью смотреть на тех, кто едет в креслах на вершину.
Теперь о времени на обучение. Если времени достаточно, можно не спешить, учить фундаментальнее, побольше уделять внимания катанию в основной стойке напрямую и прочим подводящим упражнениям. Но если вдруг у вашего ученика два, три, четыре дня и он — в больших горах на лыжах, где крутятся канатные дороги.
Вот пример конкретный, происшедший с Владимиром Борисовичем Л., великолепным журналистом, но человеком физически почти неразвитым из-за болезни сердца. Судьба взяла да и забросила нас с ним буквально в горнолыжный рай — в Испанию, в местечко под названием Бакейра-Берет. Лыжи, крепления, ботинки, палки он себе купил. Отличные! А времени на катание — всего три дня. Пока я где-то был занят по горнолыжным общественным делам (а я был тогда неофициальным капитаном команды советских журналистов), один из наших доморощенных тренеров (кстати, духовный ученик Вячеслава Мельникова, презирающий «плуг») взял да и поднял Володю Л. на самую вершину, показал, как поворачивать на «параллельных», а сам укатил вниз. Володя двинулся с вершины, но не по трассе, а напрямую вдоль канатки, где камни, скалы, целина, потому что свернуть он никуда не мог. Как он уцелел — загадка. У меня же, когда мне об этом рассказали, по утверждению очевидцев, волосы приподняли вязаную шапочку.
Как же дальше в тот день я учил Володю, поднявшись снова на ту же самую вершину? Показал на каком-то пятачке с контруклоном, где лыжи останавливались сами, основную стойку. Потом — торможение «плугом», а дальше ненавистный мне и Славе поворот «из плуга» с окончанием его на параллельных лыжах. Володя и поехал — заскользил за мной, конечно то и дело останавливаясь дух перевести и насладиться видом на соседние вершины.
В тот день мы с ним спустились раза три. На следующий день — раз шесть. Через два года в Шотландии Володя участвовал в международных состязаниях журналистов по гигантскому слалому!
Кстати, позже, во Франции, в одной из лучших профессиональных горнолыжных школ знаменитого курорта Куршевеля, он прошел курс индивидуальной горнолыжной подготовки. И его инструктор-тренер, оценив Володино здоровье и все прочее, провел его точь-в-точь по той же системе обучения, что и я, чем подтвердил, что русский и французский тренеры, между собой не сговариваясь, мыслят одинаково.
Итак, пять основных условий, о которых я говорил выше. Они диктуют выбор обучения. И порой эти условия бывают такими, в которых без поворота «плугом» обойтись нельзя. Только на «плуге» долго не задерживайтесь (показали и «шагайте» дальше), чтобы он не въелся в память.
Журнал: «Физкультура и спорт» № 2, 1997 год
Текст: Владимир Преображенский
Сколько себя на лыжах помню, спор идет на эту животрепещущую тему: обучать ли поворотам «плугом» и «упором», или сразу, минуя их, — поворотам на «чисто параллельных лыжах»?
Вот и прошлой зимой спор вспыхнул с новой силой, прокатился, не угас. А начался он со статьи Вячеслава Мельникова, помещенной в журнале «SKI Горные лыжи», где Слава в своей былой манере обрушился на «плуг». «Плуг» — анахронизм и тормоз, «плуг» никому не нужен, только горнолыжные кретины этого не понимают! — такова приблизительная тональность статьи.
У меня к «плугу» особое отношение. Сорок с лишним лет назад (в 1953-м) вновь был готов победить на чемпионате СССР, спеть лебединую песню после перерыва. И пел: с внушительным отрывом выиграл скоростной спуск в альпийском двоеборье под Алма-Атой со стартом из Сухого Лога. Оставалось спуститься, не рискуя, по трассе слалома до финиша. Но именно это «не рискуя» меня, должно быть, убаюкало, сгубило: при заходе в «змейку» (а «змейка» — это моя любимая фигура) я стал притормаживать левой лыжей, поставленной в «упор», а под нее попал какой-то снежный ком, лыжи мои перекрестились — лечу через голову, скольжу по круче на боку мимо любимой «змейки» и мимо золотой медали!
Ведь стоило мне не притормаживать «упором», а сделать заход к «змейке» дугой на параллельных лыжах», и никакой беды бы не случилось. Вот как надо было мне зайти в эту «змейку» (рис. 1), а вот как я зашел (рис. 2).
Однако почему я применил этот проклятый «плуг», «упор»?
Ошибки, заученные в детстве, тянутся за нами. Они проступают из глубин мозга на поверхность, словно темная вода сквозь белый снег на припорошенном озере: встал лыжами — прилип!
И проступают эти самые старые ошибки согласно физиологическим закономерностям, когда человек физически устал либо когда он волнуется, неправильно психологически настроен. Я же тогда волновался выше меры и психологически настроился неверно: мечтал еще раз победить, всем доказать, на что способен, а надо было мне о победе позабыть — идти по трассе раскованно, свободно, в своем стиле на параллельных лыжах, наслаждаться, тогда победа после финиша пришла бы ко мне сама собой.
Итак, «плуг», или, точнее, «подплуживание» одной, разгруженной от веса тела лыжей, — явная ошибка, которая всю жизнь преследует мастера и подставляет ему подножку в неожиданный момент. Нужно ли закладывать эту ошибку в обучение? Не правильнее ли сразу обучать новичка повороту на «чисто параллельных лыжах», то есть повороту — самому удобному, совершенному, который не приводит к скрещиванию лыж.
Разумеется, и до Славы Мельникова тренеры думали об этом. Обучал и я, до Славы, на шуколовской горке местных ребятишек поворотам на параллельных лыжах, минуя «плуг», «упор», И результаты у мальчишек были обнадеживающие: братья Тарасовы, Широковы, Христюхин, Баранов Толя или, например, Синицын Гена из Муханок, который был восьмым на чемпионате СССР по скоростному спуску в Чимбулаке. Как я обучал их?
Начинали мы с катания в основной стойке напрямую с разнообразных склонов нашей шуколовской горки, с полетов через разные спады в группировке, с опережающих толчков перед буграми. Иначе говоря, мы шли от скорости к поворотам на параллельных лыжах. И когда ребята привыкали к ней, они без всяких дополнительных усилий начинали выписывать послушными коленками слаломные дуги, виртуозно проходили слаломные трассы!
«Плуг» я им показывал позже для общего лыжного образования. А то, что это за лыжник, который не имеет представления о «плуге»?
И еще: в 1948 году при первом нашем выезде на международные соревнования в Норвегию я был свидетелем того, как непревзойденный мастер Стейн Эриксен (позже чемпион мира и Олимпийских игр) на труднейшей Нюрофиельской трассе скоростного спуска, в узком коридоре перед коварной «люлькой», на миг разводил пятки своих лыж, тормозил «плугом», затем смыкал лыжи и вылетал из «люльки», как из катапульты. Ничего рациональнее в том узком коридоре придумать было невозможно.
Так вот, вернувшись с первых международных состязаний на нашу шуколовскую горку, мог ли я своим ребятам не рассказать и не показать различные тонкости, увиденные на Холменколленских играх, и в том числе эриксоновское торможение «плугом» на бешеном ходу? И мог ли я привить ученикам абсолютное презрение к «плугу», к чему сегодня призывает Слава Мельников?
По-моему, разумнее любой технический прием опробовать на практике и положить его в лыжную копилку. К слову, в официальной программе обучения туристов поворотам, которую разработал в России Людвиг Ремизов, поворот «плугом» занимает значительное место. Не полностью изжит «плуг» и из программы обучения в классических школах Австрии, Франции, Швейцарии, Словакии, Болгарии.
У нас в России при обучении поворотам большое значение придает «плугу» великолепный демонстратор Виктор Данилин (ученик ремизовской школы). В учебном фильме, где Витя — главная фигура, видно, как он своеобразно во время поворота «плугом», сгибая колено, надавливает на лыжу, чего мы не увидим в иностранных школах.
Мой брат Юрий, профессиональный тренер с большим стажем, который до сих пор успешно обучает детей и взрослых, считает, что этой «даниловской» подачей вперед наружного колена лыжник-новичок учится прогибать лыжу в повороте, что в дальнейшем ему помогает совершенствоваться в поворотах на параллельных лыжах. Ведь прогнутая дугой лыжа сама собой выписывает отличную слаломную дугу без торможения!
Короче говоря, ни мой брат, ни Виктор Данилин не боятся «плуга». Ну а я, как уже сказал, имею свое представление о «плуге». И пусть вас не смущает, что основные профессии у меня другие — врач, журналист. С тренерской работой я практически никогда не расстаюсь: каждую зиму непременно кого-нибудь обучаю поворотам. Мыслю! Более того, я предполагаю, что разные профессии мне даже помогают подходить к проблеме свободнее, острее.
Напомню, как писал Николай Васильевич Гоголь. Садился и стремился набросать вчерне новое произведение до конца. На следующий день брал перо и начинал зачеркивать, что-то вписывал сверху, сбоку. И когда уже в этих каракулях нельзя было разобраться, он переписывал все это начисто к другому разу. И бросал — на месяц, на два, больше, чтобы позабыть, вытравить из памяти. И когда забывал, вновь брал, правил, переписывал и опять бросал. Так он повторял по восемь раз. И каждый раз забыть — была главная задача.
Вот и я, когда качусь под гору на лыжах, мигом забываю о работе за письменным столом, а когда пишу или консультирую больных, забываю о слаломных поворотах. При такой смене мое восприятие не притупляется!
Так вот, по-моему, при обучении поворотам прежде всего надо исходить из конкретных условий, в которых находятся тренер и ученик. И таких основных условий пять.
1. Крутизна и длина склонов — раз.
2. Время на обучение, которым мы располагаем, — два.
3. Кого мы учим (ребенка, подростка, юношу, женщину, мужчину, старика; мышечно развитых, координированных, смелых или робких, хилых, тощих либо с лишним весом) — три.
4. Цель обучения (совместный прицел на мастерство в перспективе или на то, чтобы ученик побыстрее прицепился к подъемнику и спустился, получая от своего среднего катания наслаждение) — четыре.
5. Инвентарь (на каких лыжах мы обучаем новичка: на длинных, средних или на совсем коротких — с постепенным переходом на лыжи подлиннее) — пятое условие.
Начну с длины и крутизны склона... Вот я вам выше рассказал, как успешно обучал мальчишек, начав с катания напрямую с шуколовской горки. Но ведь в Подмосковье склоны короткие, не горы, а холмы, и для каждого ученика можно подобрать склон по его силам — пологий, с постепенным выкатом на плоскую площадку. А освоил ваш ученик тот склон, переходите с ним на склон покруче, подлиннее. Принцип постепенности шагает с вами. А если вы обучаете в больших горах? Где и мастер-то с вершины донизу не может съехать напрямую — разобьется! Да еще если на вершину этого большого склона лыжников поднимают канатные дороги?
Конечно, можно начать обучение где-нибудь внизу горы у самого подножия, постепенно поднимаясь вверх выше и выше. Но все равно эдакий подход не рационален. Ваши ученики будут с завистью смотреть на тех, кто едет в креслах на вершину.
Теперь о времени на обучение. Если времени достаточно, можно не спешить, учить фундаментальнее, побольше уделять внимания катанию в основной стойке напрямую и прочим подводящим упражнениям. Но если вдруг у вашего ученика два, три, четыре дня и он — в больших горах на лыжах, где крутятся канатные дороги.
Вот пример конкретный, происшедший с Владимиром Борисовичем Л., великолепным журналистом, но человеком физически почти неразвитым из-за болезни сердца. Судьба взяла да и забросила нас с ним буквально в горнолыжный рай — в Испанию, в местечко под названием Бакейра-Берет. Лыжи, крепления, ботинки, палки он себе купил. Отличные! А времени на катание — всего три дня. Пока я где-то был занят по горнолыжным общественным делам (а я был тогда неофициальным капитаном команды советских журналистов), один из наших доморощенных тренеров (кстати, духовный ученик Вячеслава Мельникова, презирающий «плуг») взял да и поднял Володю Л. на самую вершину, показал, как поворачивать на «параллельных», а сам укатил вниз. Володя двинулся с вершины, но не по трассе, а напрямую вдоль канатки, где камни, скалы, целина, потому что свернуть он никуда не мог. Как он уцелел — загадка. У меня же, когда мне об этом рассказали, по утверждению очевидцев, волосы приподняли вязаную шапочку.
Как же дальше в тот день я учил Володю, поднявшись снова на ту же самую вершину? Показал на каком-то пятачке с контруклоном, где лыжи останавливались сами, основную стойку. Потом — торможение «плугом», а дальше ненавистный мне и Славе поворот «из плуга» с окончанием его на параллельных лыжах. Володя и поехал — заскользил за мной, конечно то и дело останавливаясь дух перевести и насладиться видом на соседние вершины.
В тот день мы с ним спустились раза три. На следующий день — раз шесть. Через два года в Шотландии Володя участвовал в международных состязаниях журналистов по гигантскому слалому!
Кстати, позже, во Франции, в одной из лучших профессиональных горнолыжных школ знаменитого курорта Куршевеля, он прошел курс индивидуальной горнолыжной подготовки. И его инструктор-тренер, оценив Володино здоровье и все прочее, провел его точь-в-точь по той же системе обучения, что и я, чем подтвердил, что русский и французский тренеры, между собой не сговариваясь, мыслят одинаково.
Итак, пять основных условий, о которых я говорил выше. Они диктуют выбор обучения. И порой эти условия бывают такими, в которых без поворота «плугом» обойтись нельзя. Только на «плуге» долго не задерживайтесь (показали и «шагайте» дальше), чтобы он не въелся в память.
Автор: Владимир Преображенский
Издание: «Физкультура и спорт»
Годы: 1997