Пустые километры

Взгляд из 1968 года: почему наши горнолыжники проигрывают? … Олимпиада в Инсбруке похоронила надежды на победу. Наши девушки были в третьем десятке. Мужчины — не лучше…

Журнал: «Физкультура и спорт» № 3, 1968 год
Текст: Вячеслав Мельников, мастер спорта

В олимпийскую зиму невольно возвращаешься к его проблемам. Поражения наших горнолыжников уже стали притчей во языцех. И хотя, когда я пишу эти строки, о гренобльских сражениях еще ничего не известно, они вряд ли существенно изменят дело.

Как ни странно, но лучших результатов в горнолыжном спорте мы достигли, дебютировав на Олимпиаде 1956 г. Тогда Евгения Сидорова заняла третье место в слаломе. Её успех окрылил нас. На подходе к следующей Олимпиаде шестидесятого года молодая Сталина Корзухина уже побеждала олимпийскую призерку. Седьмое место в Скво-Вэлли Корзухиной в слаломе огорчило, но не развеяло надежд.

Зато Олимпиада в Инсбруке похоронила эти надежды. Наши девушки были в третьем десятке. Мужчины — не лучше.

Чтобы понять, почему мы не только не догоняем, а отстаем от ведущих горнолыжников мира, надо вернуться на десять с лишним лет назад.

Как тренировались наши горнолыжники

До 1954 года, не имея подъемников, наши спортсмены тренировались практически в одном слаломе; пешком, по глубокому снегу на старт трехкилометрового скоростного спуска много не налазаешься. И мы шлифовали мастерство на коротких отрезках слалома в 200 — 300 м, которые проходили с максимальной скоростью. Иначе говоря, мы специализировались в слаломе, чем предвосхитили другие страны на 8 лет.

К тому же, когда у нас в 1954 — 1955 гг. на Чимбулаке и в Бакуриани заработали первые подъемники, мы активно использовали их для тренировок опять-таки специального слалома: ставили трассы слалома в 100 — 200 — 500 м с небольшими промежутками между ними вдоль всей канатной дороги и спускались по ним вниз. Фактически мы применяли эффектную и хорошо известную интервальную тренировку. Но потом очень скоро мы забыли о ней и о подъемниках. Начали тренировать слалом однотипно, на австрийский манер — поднимаясь в гору пешком.

В то же время тренерами сборной страны был выдвинут лозунг: «Догнать австрийцев в километраже на спусках!». Постепенно проникая в сознание тренеров и спортсменов, лозунг привел к бездумной гонке за километрами: не важно где и как, важно — больше. Но короткие и тихоходные подъемники не позволяли догнать по объему работы австрийцев — чемпионов мира, не говоря о том, что у нас не было, да и нет пока сложных трасс скоростного спуска, на которых лыжники могли бы развивать скорости за сто км/час.

Наши слаломисты занимались произвольными спусками на малой скорости по плохо укатанным склонам, где отрабатывали не технику прохождения трасс скоростного спуска, а общую технику владения лыжами. К чему это привело? Мы перестали специализироваться в слаломе, приостановили, соответственно, рост результатов в нем, хотя у нас и улучшилась общая техника владения лыжами.

С каждым годом этот кризис усугублялся. Скоростной спуск считали основой горнолыжного спорта. Даже по официальным планам сборной страны на слалом отводилось не больше 25 процентов времени. А практически и того меньше.

Как тренируются зарубежные горнолыжники

С декабря по апрель сильнейшие горнолыжники Альп участвуют каждую субботу и воскресенье в международных соревнованиях группы «А». Для ознакомления с трассами на месте соревнований у них остается три-четыре дня. Эти дни они посвящают тренировкам на трассе скоростного спуска, ибо невозможно промчаться по ней со стокилометровой скоростью, не запомнив и не опробовав предварительно каждый метр «ледяного шторма». При этом слалом и слалом-гигант им приходится идти с «листа». За счет многократного прохождения трасс спуска в предсоревновательные дни они за сезон накатывают до 1000 — 1200 км (вот эти-то цифры и гипнотизируют наших тренеров!). Так у них осуществляется специализация в скоростном спуске. Но если даже наши горнолыжники и достигнут таких показателей, смогут ли они обыграть французов и австрийцев? Нет и нет. Потому что у них эти километры накатаны на десятках разнообразных трасс международной трудности, у нас же — на двух-трех однообразных, примитивных, с малой скоростью. Таким образом, километры наших горнолыжников будут пустыми.

Чтобы догнать их в скоростном спуске, необходимо участвовать в «Альпийской карусели» с декабря по апрель, но и тогда успех придет, конечно, не в первый год.

Значит ли это, что нам надо отступить, что мы не сможем побеждать на олимпиадах, пока у нас не будут построены десятки трасс спуска, оснащенные современными скоростными подъемниками? Нет. Выход в другом.

Почти на каждом склоне опытный тренер и судья могут поставить сотни разнообразных трасс слалома и слалома-гиганта разной сложности, которая зависит не столько от рельефа, сколько от комбинаций ворот. А наши подъемники позволяют выполнить спортсменам в слаломе и слаломе-гиганте тренировочный объем работы, равный предельному объему ведущих горнолыжников мира в этих видах, т. е. объем, который может выдержать только самый тренированный спортсмен.

Но, вместо того чтобы всемерно поощрять развитие этих видов в условиях малых и средних гор, откуда у нас идет из года в год пополнение в сборную команду страны и где растет основная масса горнолыжников, действующая классификация тормозит это развитие.

Во-первых, классификация дает неоправданное преимущество при выполнении нормативов мастера спорта спортсменам в скоростном спуске. В условиях малых гор и среднегорья спортсмены не могут выполнить не только норматив мастера спорта, но и первый разряд. Это не заинтересовывает руководителей спорта развивать горные лыжи. А жизнь показывает, что пока у нас лучшими лыжниками являются уроженцы малых гор: Монастырев, Тальянов, Сидорова, Меркулова — москвичи, Иванова, Карапузова — ленинградки, Корзухина, Малоземова — свердловчанки и т. д.

Во-вторых, наша школа горнолыжного спорта все же основывается на слаломе. Пример: средний возраст первой десятки чемпионата страны 1967 г. у мужчин в слаломе равен 22 годам, в слаломе-гиганте — 23, в скоростном спуске — 24. Аналогичная закономерность прослеживается и у женщин. Значит, несмотря ни на что, в ДСШ и СШМ осуществляется слаломная специализация. Но что получается потом? 16-ти — 18-летние таланты, попадая в сборную страны (или общества), по требованию тренеров переключаются на тренировки в скоростном спуске и приостанавливают свой рост в слаломе, а иногда и теряют уже завоеванное. Пример: В. Шеин в 17 лет был блестящим стилистом в слаломе, он занял третье место на чемпионате страны, на трудной чегетской трассе. Попал в сборную СССР. Спуск стал основой его тренировок. С тех пор в течение 4 лет он не может пробиться в призеры. 17-летний С. Иванов в 1958 г. — специалист в слаломе, он переключился на спуск. Из-за этого лишь 7 лет спустя смог стать чемпионом СССР в слаломе.

Талий Монастырев в 18 лет был вторым призером страны в слаломе. И снова тренировки в спуске затормозили рост его мастерства. Только через шесть лет он прорвался в чемпионы страны по слалому-гиганту. На международных стартах Монастырев добился своих лучших результатов опять-таки в слаломе на универсиаде, где занял третье место, проиграв всего несколько десятых секунды двум сильнейшим зарубежным горнолыжникам.

Результаты этих наших спортсменов могли быть гораздо лучше, если бы они в сборной СССР и в обществах продолжали специализироваться в слаломе. И, кто знает, может быть, сбылось бы пророчество зарубежных специалистов, которые в Инсбруке говорили про Монастырева: «Русские привезли потенциального чемпиона мира в слаломе!».

Такое явное расхождение между взятой где-то на вооружение теорией и самостоятельно существующей практикой не могло остаться незамеченным. Действительно, в газете «Советский спорт» от 18 декабря 1966 г. старший тренер сборной страны Ю. Кабин сообщал, что наши горнолыжники теперь будут специализироваться только в слаломе. И тут же добавил, что результат в Гренобле у слаломистов будут в третьем десятке.

Но почему в третьем? И почему только в слаломе? Зачем нам отказываться от специализации в слаломе-гиганте? С каждым годом у нас все-таки улучшаются условия тренировок, появляются новые трассы и подъемники, позволяющие полноценно тренироваться в гиганте. И не оттого ли идут такие пессимистические взгляды, что между тренерами сборной еще согласия нет и специализация в слаломе в основном остается на бумаге?

Доказательство! Не далее как в октябре минувшего года тренер второй сборной Г. Чертищев заявил спортсменкам, что они попадут в первую десятку на Олимпиаде в Гренобле именно... в скоростном спуске.

Формирование команды

О нем тоже необходимо сказать несколько слов. Искусственное омоложение команды, при котором лыжников вводили в основной состав не столько по результативности, сколько по «малолетству», уже принес печальные плоды. Но, к сожалению, от него еще не отказались. К чему это приводит?

17—18-летних спортсменов, не имеющих ни опыта, ни достаточного мастерства, сразу же везут на крупнейшие международные соревнования. В Альпах они бьются на суперсложных трассах скоростного спуска, травмируются физически и морально. Дома же они проигрывают тем «старичкам», место которых незаслуженно заняли в сборной команде. Видя в них сильнейших, молодые учатся у них, и в лучшем случае достигают уровня мастерства «старичков».

«Старички» же, прошедшие ранее «альпийскую мясорубку» и уже оправившиеся от нее, без труда продолжают обыгрывать молодых. А через 3—4 года молодые, примелькавшись в сборной команде, становятся, в свою очередь, «старичками». Вот так и крутится карусель нашего горнолыжного спорта уже много лет.

Нам нельзя буквально копировать систему подготовки альпийских лыжников. Дело в том, что там горнолыжным спортом начинают заниматься в 5—6 лет. Используя многочисленные подъемники, спортсмены за 10 лет в совершенстве овладевают горнолыжной техникой. А участвуя в многочисленных соревнованиях, они уже в 16—17 лет становятся опытными бойцами и могут показывать результаты международного класса. У нас же даже лучшие горнолыжники лишь к 25—26 годам успевают накатать тот же километраж, что австрийские горнолыжники к 16-ти. Соревновательный же опыт к ним приходит и того позднее. И тогда, когда наш спортсмен только-только входит в силу, созревает для выступлений на зарубежных трассах, его списывают в «старички».

Кстати, и в альпийских странах есть примеры, противоречащие столь рьяному омоложению команд. Так, француз Бонлье лишь на 27-м году жизни после 13 лет участия в международных состязаниях смог победить на Олимпиаде в Инсбруке.

Непродуманное омоложение сборной команды страны приводит к грубейшим методическим ошибкам, Как это ни парадоксально, но в сборной команде спортсменов не тренируют, а учат поворачивать на лыжах. Примеры: предолимпийская тренировка на первом снегу в октябре 1967 г. в Кировске, которую я наблюдал. Горнолыжники разучивали стойку косого спуска — элемент горнолыжной техники.

— Я только и слышу от тренера Чертищева: «Ты это не умеешь. Забудь свою технику. Учи новую», — невесело говорит двукратная чемпионка СССР Галина Малоземова.

— Мне надоело выслушивать от Чертищева вместо квалифицированного совета и помощи одно и то же: «Смотрите, как работают ноги у Барышниковой. Вот потенциальная чемпионка мира! Пусть Барышникова сначала выиграет у меня в состязаниях, тогда я, может быть, и буду у нее учиться! Это слова неоднократной чемпионки СССР Нины Меркуловой. Трудно возразить ей. Барышникова — перворазрядница, ученица Чертищева, еще ни разу не показавшая хорошего результата в соревнованиях. И на глазах Меркуловой таких потенциальных чемпионок было уже не мало. Они так и сходили со сцены, не пробившись в число сильнейших.

Я далек от мысли дать в этой статье исчерпывающий анализ нашего горнолыжного спорта. Надеюсь, другие специалисты после Гренобля откликнутся, внесут коррективы и продолжат начатый разговор. Я же в заключение хочу лишь сделать краткие выводы из сказанного, в которых я глубоко убежден.

Действующая классификация по горнолыжному спорту нуждается в изменениях. Она должна стимулировать развитие слалома и слалома-гиганта, для чего надо уменьшить параметры трасс, на которых можно присваивать звание мастера спорта СССР.

Для наших горнолыжников необходимо организовать свою «альпийскую карусель» внутри страны, чтобы спортсмены состязались в разных местах с декабря по апрель месяц.

Нам надо создать молодежную сборную СССР, которая бы тренировалась отдельно от основного состава, встречаясь иногда с ним на соревнованиях. Посылать эту команду надо не в «альпийскую мясорубку» на суперсложные трассы скоростного спуска, где юноши травмируются морально и физически, а на соревнования группы «Б», где проводятся только слалом и слалом-гигант.

Проводя целенаправленную работу по развитию слалома и слалома-гиганта, подчинив этой цели усилия всех тренеров страны, ДСШ и СШМ, мы смогли бы в короткий срок подготовить горнолыжников международного класса.