Андрей Золотоверх: фрирайд — не работа, а образ жизни

Проезды краснополянского фрирайдера Андрея Золотоверха обратили на себя внимание легкостью, непринужденностью и артистичностью...

Журнал: «SKI Стайл» № 23, 2010 год
Текст: Александра Валаева
Фото: Наталия Лапина

Краснополянского фрирайдера Андрея Золотоверха я знаю с марта 2008 года. Тогда он выиграл контест Sochi Snow X Show Pro, который вошел в интернет-анналы как чемпионат России по фрирайду, хотя и не имел такого статуса. Проезды Андрея
обратили на себя внимание легкостью, непринужденностью и артистичностью, притом что снег в день соревнований был не из легких. После финала я взяла у него короткое интервью. В ответ на вопрос, надеялся ли он на победу, он сказал фразу, которая характеризует его, как мне кажется, наилучшим образом: «Когда я регистрировался, то уже знал, что выиграл два дня катания с очень хорошими людьми, два спуска, даже три спуска, учитывая просмотр трассы, с хребта Аибга. Лучшей награды не придумаешь». Но все же одной фразы для профайла недостаточно, поэтому когда Андрей был в Москве, мы пригласили его в редакцию поговорить.

— Ты профессионально катаешься на лыжах?

— Думаю, что да. Во всяком случае, стараюсь.

— Что ты понимаешь под профессиональным катанием?

— Все зависит от точки зрения. Если рассматривать спортивный аспект, то это классические олимпийские дисциплины. Я к ним не готов — нагрузка на организм очень серьезная. Кроме того, общеизвестно, что у спортсменов, которые соревнуются на спортивных трассах, очень высокий травматизм. Мне больше нравится фрирайд. Стараюсь развиваться в этом направлении и здесь выйти на профессиональный уровень, то есть попасть в FWT. Но в основном катаюсь для себя, в свое удовольствие, аккуратно, звезд с неба не хватаю.

— А если рассматривать профессионализм как катание с целью заработать деньги?

— По европейским стандартам это 25000 долларов в год — столько получает райдер. Не думаю, что на эти деньги можно прожить.

— Из чего складываются эти 25000?

— Это бюджет, который дает райдеру фирма-спонсор, не считая одежды и оборудования. И это максимум, на что райдер может рассчитывать. Плюс возможны командировочные. Поэтому не имеет смысла рассматривать фрирайд как способ заработать на жизнь, особенно если учесть, что в случае травмы ты остаешься ни с чем. Большинство фрирайдеров не относятся к своему занятию как к работе, хотя
оно связано с жесткой физической нагрузкой, катание приносит им удовольствие. То есть получается, что фрирайд — это не работа, а образ жизни.

— По мнению Орельена Дюкро, фрирайд сегодня уже стал спортивной дисциплиной — в том смысле, что фрирайдеру необходимо показывать результаты на соревнованиях. А для этого требуются каждодневные (в идеале) профессиональные тренировки. Если сравнить двух человек, один из которых тренируется регулярно, а другой лишь время от времени, то при одинаковых данных и способностях у первого, несомненно, будет преимущество. Как совместить катание для удовольствия и необходимость ежедневного труда?

— На профессиональный уровень выходить, конечно, надо. Но пока фрирайд трудно назвать, особенно в России, профессиональным видом спорта, он по сути своей любительский. Райдеру приходится одновременно быть и спортсменом, и тренером, и менеджером, и рекламным агентом, самому решать, куда и как ехать, где жить, что есть.

У европейских райдеров уровень очень высокий, поэтому они хорошо спонсируются, имеют много льгот. Даже если ты приезжаешь последним в FWT, на счет капают деньги. Потому что любое их выступление — это промоушн бренда. Для таких райдеров, как, например, Кай Закриссон, уже неважно, приедет он первым или последним. У него есть имя, репутация, и он всегда показывает высокий уровень. В России об этом говорить пока рано. У нас нет аутдор-компаний, которые могли бы спонсировать райдеров. Поэтому приходится работать, на катание уходит меньше времени.

— Ты тоже работаешь?

— Да, работаю спасателем и гидом. Совмещаю две эти профессии.

— Ты бы хотел стать таким профессиональным райдером, который живет только за счет катания?

— Конечно. Это, в принципе, мечта любого райдера. Тогда у тебя гораздо больше времени для катания, для совершенствования. Когда ты в горах с клиентами, то думаешь не о том, как интереснее спуститься, а как безопаснее. И даже если маршрут сложный и интересный, ты на нем особенно не разойдешься, потому что у тебя 10-килограммовый рюкзак и за клиентами надо следить. Я провожу на склоне 120 дней в году, но 90% из них можно просто вычесть — это работа, на катание остается только 10.

— У тебя совершенно особый стиль катания — ты легко узнаваем на любом склоне, на видео. Как ты этого добился?

— Особый? Вполне возможно. Может быть потому, что у меня никогда не было инструктора. Или потому что начинал кататься в целине на очень узких лыжах. Как говорят многие, у меня дикая задняя стойка. Но я настолько натренировался кататься в задней стойке, что мне на переднюю переходить иногда и не хочется.

— Что для тебя самое важное в катании?

— Важно кататься все время. Можно, например, сегодня перекататься и завтра не будет сил или желания. Особенно надо за этим следить перед соревнованиями. И рассчитывать так, чтобы пик формы приходился не на канун старта, а на сами
соревнования. Обычно за спортсмена это делает тренер, но у нас тренеров нет, поэтому мы должны сами знать, когда у нас пик, а когда уже будет перекат. В принципе, я про себя все это знаю, когда у меня максимальное количество сил и как
их сохранить. Мне в день перед соревнованиями лучше сделать всего три спуска, как бы недокататься, чтобы осталось желание. И ни в коем случае не забить мышцы. В этом смысле очень хорошо помогает свежевыжатый апельсиновый сок и лимоны, а еще баня и бассейн. Перед склоном и после склона надо обязательно выпивать стакан свежевыжатого сока, пакеты не покатят. А затем — баня и бассейн. Это то, что помогает держаться в форме. И, естественно, на склоне надо пить много минеральной воды, чтобы меньше образовывалось молочной кислоты.

— Я поняла, фрирайдер — это специалист широкого профиля…

— Да, и при этом ты еще сам выполняешь техническую часть — подготавливаешь лыжи. Если сам их не намажешь — они не покатят. Надеюсь все же, что с фрирайдом у нас в будущем будет лучше, потому что FWT нас заметили. И пытаются нам помочь. FWT — это объединение многих компаний, развитие рынка в России в их интересах.

— Какими видами спорта ты еще занимался?

— Я очень люблю тайский бокс. Занимался им в детстве два года. И сейчас занимаюсь, чтобы вспомнить, как дыхалка работает.

— Твои родные горы — Красная Поляна. Когда ты приезжаешь в другие места, сколько тебе надо времени, чтобы адаптироваться?

— Обычно мне достаточно спуститься один раз, чтобы понять, как кататься в новом районе. И тем не менее, попадая в другие места, вне трасс катаешь только с локалами, которые здесь знают все вдоль и поперек, и сам особо не рысачишь. Потому что это чужие горы, и в них все иначе. Когда первый раз приехал на Эльбрус, был в шоке. Потому что это наши горы, плюс еще два раза наши. Начал потихоньку там раскатывать, за четыре года узнал много маршрутов. Думаю, в общем, чтобы горы стали более или менее знакомыми, надо около двух недель. Но первый год в новом месте стараюсь кататься только с местными райдерами. Потому что опасно.

— С Эльбрусом понятно, а как тебе Домбай?

— Очень интересное место. Лед. Ветер. Гоначхир запоминается.

— Ты был на Гоначхире?

— Был, конечно. Офигел там по лесу спускаться. И выходы с него тяжелые. Вообще, Домбай — сложное для катания место. Фрирайдовые маршруты там опасные. На Домбае мне нравится кататься, но недолго. Панорамы там, конечно, сумасшедшие. Но жестко, много камней. У меня лыжи после Домбая выглядели, как после ядерного взрыва. 

Мне гораздо интереснее кататься на Чегете и Эльбрусе. Это Мекка российского фрирайда, там поднимается уровень катания. Я на лыжах семь лет, но когда
попал на Чегет, понял: вот здесь я буду учиться.

В Поляне я буду кататься, а здесь учиться кататься. Там есть большие скалы, абсолютно разный и абсолютно непредсказуемый снег, его надо уметь читать, успевать читать. Интересные затяжные спуски, которые длятся по часу. Я считаю, что из доступных Чегет и Эльбрус — это два самых интересных места для фрирайда.

— С точки зрения человеческого фактора где ты себя комфортнее чувствуешь?

— Конечно в Поляне. Во-первых, это мой дом. Во-вторых, в Поляне очень мягкий снег Если на Домбае или Эльбрусе выпадет такое количество снега, как в Поляне, там просто закрываются канатки. У нас если снега по грудь, то пусть даже верх закрыт, хватает и внизу. Чтобы раскатать все, дня не хватит. Сейчас в Поляне открылась «Карусель», катание на которой вообще незабываемо. Например, если сегодня сыплет снег и «четверка» закрыта, то надо ехать на «Карусель». Потому что там очень крутой лес и дроп на дропе. За спуск ты делаешь около пятнадцати прыжков, два из которых могут быть довольно серьезные, десятиметровые. И много маленьких дропов в пихтарнике. И самый кайф, что канатка едет настолько быстро, что не успеваешь отдышаться. За день успеваешь сделать около двадцати-тридцати спусков и напрыгаться до невозможности. На «Альпике-сервис» так не напрыгаешься. Там на третьей очереди две скалки, и они обычно убиты в хлам. Кроме того, пока поднимешься, замерзнешь, устанешь от холода. А на «Карусели» отдыхаешь. Отличное место.

— Как ты оцениваешь перспективы «Розы Хутор»?

— Там очень большой цирк, правда, только один. Очень много скал по 15-25 метров, есть большие камни, много перепадов. Возможно как плавное катание, так и очень крутое. Зона леса ниже. Там иногда себя чувствуешь, как в раю.

— В каких ты отношениях с лавинами?

— Если день лавиноопасный, стараемся не кататься. На «Альпике-сервис» сразу становится ясно, что сегодня лавиноопасно. И мы даже не поднимаемся. А лавины надо изучать и изучать. Проходить как можно больше лавинных курсов.

— Ты их проходишь?

— Естественно. У нас постоянно проходит лавинная подготовка. Мы все время устраиваем себе практические занятия по поиску датчиков. Были случаи, и много раз, когда приходилось откапывать человека.

— Как у вас, местных фрирайдеров, организована связь со спасателями, с метеослужбой?

— В Красной Поляне наверху есть лавинная служба — Росгидромет, которая следит за лавинной ситуацией. Есть люди на «Альпике-сервис», которые непосредственно принимают решение, открыть верх или закрыть. Считается, что четвертая очередь
практически всегда лавиноопасна. И люди с лыжами могут туда попасть только в сопровождении гидов. Либо без лыж, на экскурсию. Если ситуация критическая, то не пускают даже гидов. Мы должны получить разрешение от Росгидромета.

— То есть не лезете на рожон?

— Нет. В Поляне достаточно одного смертельного случая, и закроют нас всех. Мало того, одного посадят в тюрьму, а всем остальным не дадут работать. Мы на виду, на нас все смотрят и только и ждут какого-нибудь косяка. У нас есть определенные маршруты, заверенные в МЧС, по ним мы и катаемся. Они проложены так, чтобы по максимуму избегать лавиноопасных участков. Чтобы группа не смогла спустить лавину, и чтобы на нее не упала лавина. В Красной Поляне основная лавинная опасность — из-за козырьков. Карниз откалывается и захватывает за собой весь склон — это метра три-четыре, или верхний слой, который плохо слежался. Также лавину может спустить лыжник. Это обычно происходит на хелиски, потому что там спускаются по некатаным склонам. В лавинные дни мы не катаемся, в плохую видимость тоже.

— Куда тебе хочется съездить покататься?

— На Аляску. В Норвегию. Обязательно в Новую Зеландию и, конечно, на Камчатку. Но больше всего — на Аляску. Смотришь видео и чувствуешь, как туда тянет. Там вертолетное катание, нереальный пухляк.

— Сколько лет ты на лыжах?

— С 1997 года, мне было тогда четырнадцать лет. Получилось просто: мы поехали всей семьей в Красную Поляну кататься на санках и первый раз в жизни увидели такое количество снега. Первый день покатались на санках. На следующий день еще раз приехали, тоже на санках покатались. А через неделю мы с папой встали на лыжи. Еще через неделю поставили маму. В итоге приезжали в течение двух лет каждые выходные. К 2000 году у меня уже была вся снаряга. Если мне не изменяет память, то как раз в 2000 году открыли четвертую очередь, и я впервые попробовал фрирайд. И постепенно классическое снаряжение сменил на фрирайдовое. Первые лыжи были К2 «Сеты» за 11 тысяч. Они были широкие, и их реально хотелось купить. Эти лыжи я видел в фильмах у иностранных райдеров. Я сразу понял — они нужны, чтобы не тонуть в этом снегу. Сейчас К2 для меня уже спички. Мне надо шире.

— Родители разделили твои фрирайдовые устремления?

— Мы всей семьей встали на лыжи. Всей семьей пробивали маршруты на «елочку». Мои родители сами фрирайдеры, у них широкие лыжи, и сейчас от прыжков их удерживает только возраст. Конечно, разделяют. И они очень радуются, когда я занимаю какие-то места в соревнованиях. У нас что получилось: однажды мы приехали в Поляну покататься на санках, а потом продали квартиру в Сочи и
купили в Поляне. И только из-за этого увлечения. В Поляне жить, конечно, очень приятно. За нами потянулись дядя, тетя, сестра. Все переехали. То есть теперь мы гоняем всей семьей.

— А лето как проводите?

— Серф, кайт в Анапе. Горный велосипед обязательно. Парусный спорт.

— Альпинизм?

— Ну так, не очень. Я ходил на «двойки». Но, думаю, мне придется обратить на это внимание. Поскольку я хочу стать сертифицированным гидом. И это для меня программа на пять лет.

— С Егором Сорокиным катаешься?

— Иногда. У него очень хорошая европейская школа. Он один из лучших райдеров.

— Как ты относишься к женскому фрирайду?

— У нас самая сильная и практически единственная девушка-райдер — это Аня Ханкевич.

— Чтобы совершенствоваться, что необходимо делать?

— Кататься с райдерами, которые сильнее тебя, и смотреть, как они это делают. Не след в след, а как бы рядом, стараясь повторить то, что они делают.

— Ты райдер, который стремится к профессионализму. В этой связи какие у тебя краткосрочные задачи, а какие долгосрочные?

— Краткосрочные — это поучаствовать во всех соревнованиях, каких только возможно. А дальние планы — хотелось бы побольше времени уделять батуту; больше времени кататься в парках. В Красной Поляне парков нет и не было, и у райдеров нет налетов. Мало кто крутит с рельефа, все стараются вылететь и приземлиться, а тех, кто делает сальто или 360, единицы. И в основном это фристайлеры. Но главная цель на будущее — пройти квалификацию в Европе и выбиться в FWT.

— В таком случае — удачи тебе!