Первая олимпийская медаль советских горнолыжников

Нашу первую олимпийскую медаль в горнолыжном спорте завоевала Евгения Сидорова — девушка из «команды с Воробьевки». Читайте историю выступления команды СССР в Кортине д’Ампеццо-1956 из первых рук.

Журнал: «Русская зима» № 7, 2011 год

На своей первой Зимней Олимпиаде в Кортине д’Ампеццо-1956 (VII зимние Олимпийские игры) советские олимпийцы стали сильнейшими, завоевав 7 золотых, 3 серебряные и 6 бронзовых медалей. В неофициальном командном зачете олимпийская сборная СССР набрала 103 очка — почти столько же, сколько занявшие второе и третье места команды Австрии и Финляндии, вместе взятые.

Небольшой курортный городок в восточных Доломитовых Альпах в то время был бесспорным центром зимних видов спорта Италии. Именно здесь проводились первенство мира по лыжному спорту 1927 года, Всемирные зимние студенческие игры 1928 года и чемпионат мира по горным лыжам 1931 года. Тогда же здесь прошли четыре чемпионата мира по бобслею.

К началу Белой Олимпиады 1956 года в городке с населением 6000 человек была одна церковь, один кинотеатр и пятьдесят один отель. А ко дню открытия, 26 января, в Кортине собралось не менее 30 тысяч людей — в том числе 1200 полицейских из Болоньи и 3000 альпийских стрелков — бородатых «альпини» в белых комбинезонах и зеленых тирольских шляпах с пером. Они расставляли флаги, развозили и утрамбовывали снег, которого было так мало, что пришлось доставлять его из соседней Австрии. Французская спортивная газета «Экип» не без ехидства писала: «Снег взвешивают по миллиграммам, как кокаин. Еще немного, и его начнут продавать из-под полы». Но хозяева смогли подготовить все лыжные гонки на отлично.

Олимпийская Кортина преподнесла три сенсации: феноменальный успех австрийца Тони Зайлера во всех категориях, серебро в слаломе японца Игайи, назвавшего трассу скоростного спуска Супертофано «харакири с разбегу», и бронзу нашей Евгении Сидоровой в слаломе.

Олимпийская бронза стала неожиданным и потому феерическим праздником для всей советской делегации в Кортине. Для Сидоровой — травма плеча за пять дней до старта и затем ни минуты безболезненного отдыха. Тренироваться она не могла и большую часть времени тратила на посещения врачей, так что в конце концов председатель Всесоюзного спорткомитета Николай Романов даже запретил ей стартовать.

Накануне старта Евгения сказала своему тренеру и врачу команды Владимиру Преображенскому, что будет стартовать и что никакие блокады и лекарства ей не нужны. Как вспоминает сама Евгения: «Тренер промолчал, но по его добрым глазам я поняла, что он постарается выполнить мою просьбу». Утром ей принесли лыжи к старту, смазали их и наточили канты, а ведь раньше она всегда это делала сама.

Палку пришлось накрепко прибинтовать к правой руке — спортсменка не могла ее сама фиксировать. На первой трассе она показала одинаковое с итальянкой Минуццо третье время. На второй трассе, после резкого виража за шесть ворот до финиша, на льду, она упала, да еще на больную руку. Каким-то чудом мгновенно вскочила и коньковым ходом стала набирать скорость, толкаясь почему-то именно больной правой рукой. После финиша она потеряла сознание, и стоявший на финише Николай Романов увез ее на своей машине к врачам.

Слаломная трасса стала печально рекордной: из 48-ми участниц 13 сошли из-за падений или были дисквалифицированы за пропуск ворот — несмотря на все усилия «альпини», жаркая солнечная погода и отсутствие снега сделали свое черное дело.

В результате Сидорова обошла Минуццо на одну десятую секунды. А ведь итальянка входила в элиту мирового горнолыжного спорта: «бронза» в спуске на предыдущей Олимпиаде 1952 года в Осло, да и здесь, в Кортине, четвертое место в слаломе и четвертое в спуске, в итоге — бронзовая медаль в комбинации. Не зря именно ей, Джулиане Кеналь-Менуццо первой из женщин в олимпийской истории доверили произнести олимпийскую клятву.

Вечером Николай Романов, как обычно, вручал нашим олимпийским чемпионам букеты алых роз. Букет в сопровождении слов: «Твою бронзу приравниваю к золоту» — получила и Сидорова.

Вот оценка старшего тренера нашей команды Дмитрия Ростовцева: «Бронзовая медаль стала Евгении Сидоровой наградой за мастерство и бойцовский характер, а Владимиру Преображенскому, тренеру и врачу команды, — за чуткость, знания и терпение». Сама Евгения потом рассказывала: «Перерыв в тренировках не раз оказывал на меня благотворное влияние. Мой учитель Вольдемар Эргардович Нагорный знал это и давал мне передышки чаще, чем другим. Наверное, я была чересчур впечатлительной, уставала быстрей, чем мои подруги, и дольше восстанавливала силы. Вольдемар Нагорный был не только моим наставником, он заложил фундамент отечественного горнолыжного спорта. Равно как и старший тренер нашей сборной в Кортине Дмитрий Ефимович Ростовцев, единственный в нашем виде спорта заслуженный тренер СССР; а также наши тренеры братья Преображенские — Юрий и Владимир. Владимир Преображенский был одновременно и врачом нашей команды».

А вот как об этом вспоминает 20-кратный чемпион СССР и участник игр в Кортине Виктор Тальянов: «Сейчас понимаю, как велика была заслуга тренера женской сборной и врача всей команды Владимира Сергеевича Преображенского. Личный опыт спортсмена, тренера и врача (он окончил медицинский институт) здорово помогли ему: он не перегрузил Сидорову перед олимпийскими стартами в Кортине, и в результате — олимпийская “бронза”!».

В составе нашей команды в Кортине были также Александр Филатов, Сергей Шустов и Виктор Тальянов (Москва), Екатерина Вагулкина и Геннадий Чертищев (Свердловск), Александра Артеменко (Алма-Ата), Юрий Шарков и Алла Васильева (Кировск), Валентина Набатенко (Кострома). Лучшим у мужчин стал еще один воспитанник Вольдемара Нагорного — Александр Филатов (Динамо, Москва): 16-е место в спуске, проигрыш победителю Тони Зайлеру 24,4 секунды. Шустов и Чертищев после падений выбывают, а Тальянов финиширует лишь после двух падений.

Это был советский дебют на зимних Олимпийских играх, наша горнолыжная команда старалась изо всех сил и в результате... перетренировалась. Виктор Тальянов вспоминает: «Тренировались и вечером, после чего так уставали, что еле добирались до кровати, а наутро снова на гору. Накапливалась усталость. Но до того ли было нам, рвавшимся в бой. И Ростовцеву, по праву уже тогда считавшемуся опытным тренером, трудно было умерить наш пыл. А что европейцы не перетруждались в те дни, он расценивал как само собой разумеющееся: у них-то всю зиму такие подъемники в распоряжении».

В том же ключе оценивает результаты и старший тренер нашей сборной Дмитрий Ростовцев: «На Олимпиаду 1956 года мы выехали заранее, обстреливаясь на крупных международных соревнованиях, и от старта к старту ребята улучшали результаты, набирая классификационные очки. Тяжело это доставалось, были травмированные. Они были и в других командах, но мы несли большие потери из-за недоработанного дома, где лыжные подъемники только появлялись. Существенно возросла для нас ежедневная доза прохождения слаломных трасс и особенно скоростного спуска. Ко всему прочему, зарубежные трассы оказывались быстрее и, главное, сложнее. День ото дня накапливалась у спортсменов непонятная ни мне, ни им какая-то усталость. Мне самому подобное было неведомо. Мы стремились, чтобы команда как можно полней использовала прекрасные условия для подготовки. Но мера должна быть во всем, в усердии тоже.

Когда за день до скоростного спуска ребята попросились пойти смотреть соревнования по прыжкам с трамплина, я не сразу и без желания разрешил им, так как знал, что трасса “Стратофана” открыта для тренировок, и я видел спортсменов из других сборных, направлявшихся к горе. Вечером руководитель делегации, председатель Всесоюзного спорткомитета Николай Романов учинил мне разнос за то, что “горнолыжники вместо тренировки торчали у трамплина”. Из-за своей неопытности я не сумел убедить Романова в необходимости переключить внимание спортсменов перед серьезнейшим испытанием, когда они вдобавок утомлены километрами спусков.

Плохие результаты на соревнованиях следующего дня укрепили позицию руководства, а меня заставили еще и еще раз все продумать и взвесить. В общем-то, накануне у трамплина были все горнолыжники, за исключением опоздавших с прибытием в Кортину. Именно для них была на полтора часа открыта трасса “Стратофана”: просмотр и опробование. Мы же, пожадничав с количеством спусков, ориентировались на австрийцев, французов и прочих европейцев, которые в начале зимы накатывали по 50-60 километров в день. Для них и 20-30 тренировочных километров в разгар сезона вполне приемлемая дневная норма, а для нас это был явный перебор».

Как же велась подготовка к первой для советских горнолыжников Олимпиаде?

В 1948 году на зимнюю Олимпиаду в швейцарском Санкт-Морице от нашей страны приехали несколько наблюдателей, из горнолыжников — только один тренер.Но уже через месяц целая лыжная команда выехала в Норвегию на традиционные Холменколленские игры. В спуске упавший недалеко от финиша Дмитрий Ростовцев был 25-м, уступив будущему олимпийскому чемпиону норвежцу Стену Эриксену 25 секунд. А в слаломе он показал десятое время, лучшим опять стал Эриксен. Ростовцев в сумме двоеборья стал 16-м из 64 участников.

«Так я оказался последним среди награжденных и первым из наших горнолыжников, получившим спортивный трофей (миниатюрный кубок с изображением викинга, спускающегося на лыжах с колчаном стрел за спиной) за рубежом», — вспоминал Ростовцев.

В 1954 году для подготовки наших горнолыжников к первому командному участию в Олимпиаде 1956 года была построена первая в СССР канатно-кресельная дорога в урочище Чимбулак над высокогорным катком «Медео» под Алма-Атой. Это была перестроенная грузовая канатка, к тросу которой подвесили пассажирские кресла. От «Медео» спортсмены поднимались на тракторах-вездеходах и везли с собой палатки, столовую и все необходимое для почти двухмесячного тренировочного сбора (тогда поезд от Москвы до Алма-Аты шел почти 5 суток).

В 1955 году была построена вторая канатка — в грузинском Бакуриани, а в 1956-м заработал бугельный подъемник в Кировске. В сезон 1954/55 в Альпы впервые отправилась советская команда: Евгения Сидорова, Александр Филатов, Сергей Шустов и Виктор Тальянов (эту команду называли тогда сборной Воробьевки — московских Воробьевых гор). Главная цель поездки — предолимпийская неделя в Кортине д’Ампеццо.

Путь в предолимпийскую Кортину был затяжным, виной тому стали необычные туманы в Европе — несколько дней откладывали рейс, и спортсменам приходилось возвращаться... не домой, а в Спорткомитет в Скатертном переулке, где Николай Романов предложил им коротать ночи ожидания в его министерском кабинете. В конце концов команде пришлось лететь в Венецию через Стокгольм, Берлин и Вену.

На склоне начались первые тревоги: старомодные костюмы (шаровары) словно подчеркивали нашу горнолыжную отсталость. Но главное, что волновало советскую делегацию, — как наши спортсмены будут выглядеть на трассе. Все искали глазами звезд: где Зайлер, где Мольтерер, где Коло. В первый день команда была на горе в качестве профессиональных наблюдателей, потому что тренер команды Ростовцев принял решение отказаться от стартов: «Ребята, вы к стартам здесь не готовы. Не горячитесь, а сами посмотрите и оцените ваши возможности».

Вспоминает Виктор Тальянов: «Обидно было. Столько ждать этого события, готовиться изо всех сил, и на тебе — сами снимаем себя со старта. Но и тогда, в нервном ожидании, мы перечить не стали. Беглого просмотра трассы “Стратофана” хватило на то, чтобы понять — ничего подобного мы не встречали. “Стратофана” по всем параметрам значительно превосходила Чимбулак, где мы готовились: круче, больше перепад высот, длинней полеты и все время вниз и вниз. Страшная трасса, которая действовала на психику. Так что решение тренера Ростовцева было мудрым, иначе мы, проявив безрассудную смелость, а верней, просто безрассудство, попадали бы там и выбыли надолго из строя, вдобавок надломившись психологически».

Однако настойчивые тренировки на «Стратофане» вскоре принесли свои плоды — в норвежском Нурефьеле, на традиционных Холменколленских играх Евгения Сидорова была первой в гиганте, второй в спуске и третьей в слаломе, Тальянов был третьим в спуске. Завершающим этапом первого европейского турне были старты в Чехословакии, где победителями стали Сидорова и Тальянов, обыгравший двукратного призера чемпионата мира Бенни Обермюллера из ФРГ сразу на 4 секунды.

Так что не такой уж неожиданной стала бронза Евгении Сидоровой. Да, она была на особом положении в нашей сборной — на голову сильнее всех наших горнолыжниц, а потому была лишена командной, психологической поддержки на старте. В ведущих командах мира спортсменки стартовали не в одиночку, и потому могли позволить себе даже самые рискованные спуски, зная, что коллеги по команде в случае неудачи всегда поддержат национальный престиж. А она — одна.

Сидоровой даже тренироваться приходилось с мужской командой, и на контрольных тренировках по слалому она зачастую уступала им лишь секунду, а то и меньше. Впрочем, смешанные тренировки не были исключением. При подготовке к нашей первой Олимпиаде все члены женской сборной периодически прикреплялись к мужчинам: Сидорова к Тальянову, Васильева к Шаркову, Лысенко к Турунину, Наботенко (Голомеева) к Шустову, Волкова — к Леве Волкову. Стоит вспомнить, что и лучшая горнолыжница XX-го века Аннемари Мозер-Прелль нередко тренировалась с мужской сборной Австрии — сильнейшей в мире.

Из-за тяжелой дизентерии Сидорова не провела на предолимпийских сборах на Чимбулаке ни одной полноценной тренировки. Но никто не сомневался в ней, ее включили в олимпийский состав. На первом старте в Швейцарии она выиграла первую попытку в слаломе, что вызвало немалый переполох у ее зарубежных соперниц. Затем в Китцбюэле она финишировала второй в слаломе и третьей в комбинации. Так что прибыла она в олимпийскую деревню Кортины в боевом настроении. Но злой рок преследовал ее и там.

Владимир Преображенский, тренер женской команды и врач нашей сборной: «Женя упала накануне состязаний. Неделю не тренировалась, состояние ее почти не улучшалось. Прямо на старте гигантского слалома ей сделали новокаиновую блокаду, но это не помогло. Рука у Жени не поднималась. Мне пришлось зашнуровывать ей ботинки, я от старта не отходил, настраивая ее психологически. А перед специальным слаломом она от блокады отказалась… Тишина во время прохождения Женей трассы стояла полнейшая, всех интересовало — останется ли у Сидоровой «бронза» или нет.

И вдруг многотысячная толпа зрителей охнула, и снова воцарилась тишина. В тот момент показалось, что у меня остановилось сердце». Падение перед финишем выглядело столь драматично, что руководители советской делегации Романов и Андрианов даже выронили свои секундомеры.

А вот что вспоминает сама Евгения: «Хорошо, что стартовала, что не отказалась, даже с больной рукой. Обидно, конечно, было, что получила травму до старта именно на этой трассе. Я была подготовлена настолько хорошо, что никакая трасса не была бы для меня трудной, сложной — могла любую пройти... А рука потом долго причиняла беспокойство, побаливала многие годы».

Семья Сидоровых была типичной для послевоенной поры. Отец не вернулся с фронта, за хозяина в доме мать. Житье на Воробьевке — Воробьевых горах в Москве, где зарождалась история советских горных лыж — требовало от молодых смелости и ловкости, сообразительности и силы. И семья Сидоровых была на редкость спортивной: пятеро детей — и пять мастеров спорта, четверо из которых входили в состав сборных команд страны.

Вот как оценил Дмитрий Ростовцев, проработавший с нашей сборной более 17-ти лет, наши горнолыжные старты в 1956 году: «Выходу на относительно высокий уровень в 1956 году способствовала отлаженная учебно-тренировочная работа на чимбулакской трассе скоростного спуска. Тогда она по сложности, по оснащенности подъемниками могла идти хоть в какое-то сравнение с теми, на которых тренировались соперники. Горнолыжная индустрия на Западе бурно развивалась. А мы у себя только успели освоить гору Чегет в Терсколе, но трассы и там оставляли желать лучшего: подъемники тащились вверх непозволительно медленно, не было противолавинной защиты. Продуктивность тренировок здесь была почти в десять раз ниже той, что у конкурентов».

С той поры прошло пятьдесят пять лет, советские и российские горнолыжники неоднократно поднимались на пьедесталы Кубка мира; Светлана Гладышева завоевала медали Олимпиады и чемпионата мира, но ту, первую Олимпиаду 1956 года и «золотую бронзу» Евгении Сидоровой мы вспоминаем постоянно.