Погремушка в 7 дуг — в этом весь смысл!
«Погремушка в 7 дуг — в этом весь смысл!» — фрирайдер и спасатель Магомед Шаваев рассказывает Даше Зариной о безопасности.
Журнал: «Риск» № 43, 2010 год
Текст: Дарья Зарина
Фото: Анатолий Савейко, Константин Галат
Цитата из предпоследнего вопроса не зря попала в заголовок. Иносказательно именно за этим едут в горы поклонники внетрассового катания. Просто «Погремушки» у всех разные.
Магомед Шаваев
Родился 14.12.1980 года в Терсколе. Окончил Донской государственный технический университет.
На лыжах с 3-х лет, КМС. Финалист всех российских соревнований по фрирайду начиная с 2005 года.
Спасатель 2-го класса, в МЧС - с февраля 2005-го, работает в Приэльбрусье.
Женат, дочь Эльмира.
— Твое отношение как спасателя и как райдера к катающимся вне трасс?
— Как спасателя — нейтральное. Это данность, это моя работа: и лыжники, и бордеры, и альпинисты, и обычные туристы, и местные жители. Как райдера, конечно, раздражают: снег же раскатывают!
— Как к внетрассовому катанию относится администрация курорта?
— Негативно. Проблем от него много, толку — мало. Официально ни для администрации, ни для спасателей фрирайда нет.
— Существует ли в Приэльбрусье официальный запрет на катание вне трасс?
— Нет. А как запретишь? Соответствующего законодательства не существует. Посылают куда подальше и делают, что хотят: «мы по следам едем», «мы всегда здесь катаемся», «мы в прошлом году тут с гидами были». Пускай только учитывают, что спасслужба канатки работает исключительно в границах трасс, вне их они вправе ничего не делать. И тогда только МЧС.
— Стало ли за последние годы больше катающихся вне трасс?
— В процентном соотношении — да, их стало больше. Модно очень. Даже обычные туристы, которые и катаются-то только по трассам, обязательно идут и покупают широкие лыжи.
— Насколько растет оснащенность лавинным снаряжением?
— Не растет. Люди безответственно относятся к своей жизни. Думают, что это не нужно, что лавины «случаются» с другими. Большая часть людей просто не знают ни что такое бипер (Recco считают лавинным снаряжением!), ни номеров телефонов спасслужб. И даже в случае чего не могут объяснить, где они находятся. Я уже не говорю о самостоятельном оказании первой помощи, спасработах.. Какое там! Ведь 80% лезут сами или непонятно с кем. На следующий год уже друзей ведут! Фрирайдеры… Есть, конечно, несколько десятков грамотных людей. В этом кругу все всех знают. К ним вопросов нет, они скорее сами помогают спасателям.
— Что можно и нужно сделать для перехода на цивилизованный уровень?
— Не готовы мы еще. Ни катающиеся, ни курорты. Дело не в организации, не в законах и даже не в снаряжении. Самое главное, чтобы изменение в головах произошло. А до такого понимания очень и очень далеко.
— Какой совет ты дал бы начинающим катающимся?
— Совет один: не лезть туда, где не знаешь, что ждет. Для начала покататься с опытным и надежным гидом. Нельзя же скачать из Интернета инструкцию, как прыгнуть с парашютом, и просто пойти прыгнуть.
— Много ли спасработ приходится на сезон? Какие ЧП происходят в Приэльбрусье чаще всего?
— Работы много-много. Правда, по большей части — альпинисты. Если отдельно про фрирайд говорить, то в основном на Эльбрусе досочники теряются, на северах Чегета — лыжники. Кто-то просто заблудился, кто-то в трещину упал. Травмы вне трасс. Самый у нас урожайный на переломы кулуар — «Мечта сноубордиста».
— Твоя работа не сделала тебя более осторожным?
— Сделала. Когда раз-другой сходишь откапывать людей, хочешь не хочешь, а станешь осторожным. Я стал гораздо более осознанным райдером.
— Говорят, у врачей со временем развивается профессиональный цинизм. Появилось ли у тебя что-то подобное?
— Отношение к смерти не стало проще, ни на сколько. Веришь или нет, ни дня не прошло, чтобы я не вспомнил об Эльдаре (Эльдар Золотарев, организатор и оператор соревнований Elbrus Open, погиб в лавине в 2009 году. — Прим. авт.), не пережил всё заново. Отношение было и есть религиозное, то, которому учит ислам. Такова воля Божья, такая судьба, такая смерть.
— Что для тебя самого катание?
— Образ жизни, без него уже никак.
— О чем думаешь до и после проезда?
— Думаю о безопасности. Стараюсь влезть первым в любое мало-мальски неприятное место. Постоянно чувствую ответственность за тех, кто рядом. Иногда присматриваю участок, чтобы прям в кайф, здорово проехать. Это неплохо тренирует.
— Вот так — и все? Спокойно и рационально?
— Почему рационально?! Когда «Погремушку» (узкий и крутой кулуар на Чегете. — Прим. авт.) проезжаешь в семь дуг и не понимаешь, что это вообще только что было?! Как произошло?! Взрыв! Восторг! Адреналин мешками отваливается! Но так очень редко бывает. Тем и ценно. В этом, наверное, и есть весь смысл.
— Где для тебя проходит грань между безопасностью и драйвом?
— Я не знаю. Она постоянно смещается.
Журнал: «Риск» № 43, 2010 год
Текст: Дарья Зарина
Фото: Анатолий Савейко, Константин Галат
Цитата из предпоследнего вопроса не зря попала в заголовок. Иносказательно именно за этим едут в горы поклонники внетрассового катания. Просто «Погремушки» у всех разные.
Магомед Шаваев
Родился 14.12.1980 года в Терсколе. Окончил Донской государственный технический университет.
На лыжах с 3-х лет, КМС. Финалист всех российских соревнований по фрирайду начиная с 2005 года.
Спасатель 2-го класса, в МЧС - с февраля 2005-го, работает в Приэльбрусье.
Женат, дочь Эльмира.
— Твое отношение как спасателя и как райдера к катающимся вне трасс?
— Как спасателя — нейтральное. Это данность, это моя работа: и лыжники, и бордеры, и альпинисты, и обычные туристы, и местные жители. Как райдера, конечно, раздражают: снег же раскатывают!
— Как к внетрассовому катанию относится администрация курорта?
— Негативно. Проблем от него много, толку — мало. Официально ни для администрации, ни для спасателей фрирайда нет.
— Существует ли в Приэльбрусье официальный запрет на катание вне трасс?
— Нет. А как запретишь? Соответствующего законодательства не существует. Посылают куда подальше и делают, что хотят: «мы по следам едем», «мы всегда здесь катаемся», «мы в прошлом году тут с гидами были». Пускай только учитывают, что спасслужба канатки работает исключительно в границах трасс, вне их они вправе ничего не делать. И тогда только МЧС.
— Стало ли за последние годы больше катающихся вне трасс?
— В процентном соотношении — да, их стало больше. Модно очень. Даже обычные туристы, которые и катаются-то только по трассам, обязательно идут и покупают широкие лыжи.
— Насколько растет оснащенность лавинным снаряжением?
— Не растет. Люди безответственно относятся к своей жизни. Думают, что это не нужно, что лавины «случаются» с другими. Большая часть людей просто не знают ни что такое бипер (Recco считают лавинным снаряжением!), ни номеров телефонов спасслужб. И даже в случае чего не могут объяснить, где они находятся. Я уже не говорю о самостоятельном оказании первой помощи, спасработах.. Какое там! Ведь 80% лезут сами или непонятно с кем. На следующий год уже друзей ведут! Фрирайдеры… Есть, конечно, несколько десятков грамотных людей. В этом кругу все всех знают. К ним вопросов нет, они скорее сами помогают спасателям.
— Что можно и нужно сделать для перехода на цивилизованный уровень?
— Не готовы мы еще. Ни катающиеся, ни курорты. Дело не в организации, не в законах и даже не в снаряжении. Самое главное, чтобы изменение в головах произошло. А до такого понимания очень и очень далеко.
— Какой совет ты дал бы начинающим катающимся?
— Совет один: не лезть туда, где не знаешь, что ждет. Для начала покататься с опытным и надежным гидом. Нельзя же скачать из Интернета инструкцию, как прыгнуть с парашютом, и просто пойти прыгнуть.
— Много ли спасработ приходится на сезон? Какие ЧП происходят в Приэльбрусье чаще всего?
— Работы много-много. Правда, по большей части — альпинисты. Если отдельно про фрирайд говорить, то в основном на Эльбрусе досочники теряются, на северах Чегета — лыжники. Кто-то просто заблудился, кто-то в трещину упал. Травмы вне трасс. Самый у нас урожайный на переломы кулуар — «Мечта сноубордиста».
— Твоя работа не сделала тебя более осторожным?
— Сделала. Когда раз-другой сходишь откапывать людей, хочешь не хочешь, а станешь осторожным. Я стал гораздо более осознанным райдером.
— Говорят, у врачей со временем развивается профессиональный цинизм. Появилось ли у тебя что-то подобное?
— Отношение к смерти не стало проще, ни на сколько. Веришь или нет, ни дня не прошло, чтобы я не вспомнил об Эльдаре (Эльдар Золотарев, организатор и оператор соревнований Elbrus Open, погиб в лавине в 2009 году. — Прим. авт.), не пережил всё заново. Отношение было и есть религиозное, то, которому учит ислам. Такова воля Божья, такая судьба, такая смерть.
— Что для тебя самого катание?
— Образ жизни, без него уже никак.
— О чем думаешь до и после проезда?
— Думаю о безопасности. Стараюсь влезть первым в любое мало-мальски неприятное место. Постоянно чувствую ответственность за тех, кто рядом. Иногда присматриваю участок, чтобы прям в кайф, здорово проехать. Это неплохо тренирует.
— Вот так — и все? Спокойно и рационально?
— Почему рационально?! Когда «Погремушку» (узкий и крутой кулуар на Чегете. — Прим. авт.) проезжаешь в семь дуг и не понимаешь, что это вообще только что было?! Как произошло?! Взрыв! Восторг! Адреналин мешками отваливается! Но так очень редко бывает. Тем и ценно. В этом, наверное, и есть весь смысл.
— Где для тебя проходит грань между безопасностью и драйвом?
— Я не знаю. Она постоянно смещается.
Автор: Дарья Зарина
Фото: Константин Галат
Годы: 2010
Издание: «Риск»
Курорт: Приэльбрусье
Люди: Магомед Шаваев