Почему в 1960 году советский слалом находится на положении пасынка в сравнении с другими видами спорта? Почему до него не доходят мысли и руки? Рассуждает Владимир Преображенский.
Журнал: «Физкультура и спорт» № 12, 1960 год Текст: Владимир Преображенский, мастер спорта
За окном кружатся мягкие хлопья. Я открываю форточку и ловлю снежинки ладонью. Если так продлится всю ночь, завтра на улице будут сугробы. Завтра утром можно будет надеть слаломные лыжи и мчаться с вершины вниз. Замечательно, когда лыжи тебе послушны, когда ветер ударяет в лицо и когда ты можешь нестись по белым склонам где угодно! Даже запах слаломной мази необычайно приятен. Деже он шевелит воспоминания, исполняет радостью грудь и сердце.
Но завтра, в воскресенье. я, пожалуй, никуда не пойду. Завтра я возьму авторучку и попытаюсь изложить на бумаге мысли, которые давно беспокоят меня и многих моих товарищей. Они — о будущем, нашего слалома.
НЕКОТОРЫЕ ФАКТЫ ИСТОРИИ
Сейчас мы все еще живем под впечатлением недавней римской Олимпиады. Такова ее сила воздействия, и тут ничего не поделаешь. Сорок три золотые медали — шестьсот восемьдесят три очка завоевали наши спортсмены. Это на 219 с лишним очков больше, чем у американской команды, занявшей второе место! Но из всех соображений, которые возникают в связи с победой, хочется подчеркнуть два — появление олимпийских чемпионов в тех видах спорта, которые у нас отставали совсем недавно (парус, велосипед, фехтование, прыжки в высоту, конный спорт), и «поджимание» снизу почти всех наших «золотых» олимпийцев их «серебряными» и «бронзовыми» соотечественниками и теми, кто занял четвертые-шестые места. Шествие массы — уверенность в завтрашнем дне!
В этом отношении контраст представляет горнолыжный спорт. Вспомним хотя бы результаты двух последних зимних олимпиад. В 1956 году, впервые участвуя в играх, мы завоевали третье и четырнадцатое место среди женщин, шестнадцатое — среди мужчин. В 1960 году наши мужчины не участвовали вовсе, у женщин было седьмое и восемнадцатое место. Никакого прогресса.
Почему же так получается? Нужно ли вообще при таких скромных показателях участвовать в олимпийских играх по горнолыжному спорту? Может быть, стоит развивать другие виды, а слалом оставить в покое?
Горные виды дают на олимпийских играх 18 медалей — столько же, сколько все лыжные гонки, или в три раза больше, чем прыжки и двоеборье вместе взятые. Не слишком ли щедро мы поступим, отказавшись от таких возможностей?! Об этом, кстати, уже писала газета «Советский спорт» в январе 1960 года в статье «Олимпийские вакансии».
ДВАЖДЫ ДВА — ЧЕТЫРЕ, ИЛИ ГДЕ РАЗВИВАТЬ СЛАЛОМ?
В чем же дело? Почему в слаломе мы имели единичный, почти случайный успех? Коротко на вопрос можно ответить примерно так. Наш слалом в спортивных организациях все еще находится на положении пасынка — до него не доходят мысли и руки. Увлекшись взрослыми, мы забыли о наших маленьких спортсменах. Культура тренировки сборной команды страны тоже хромает — она ниже, чем во многих других видах спорта. У нас все еще не хватает подъемников, качественного массового инвентаря, нет сложных трасс скоростного спуска...
Словом, у нас много различных проблем, и среди них такие, которые давно можно было бы решить. Сила спорта в его массовости — это аксиома. Однако в слаломе «массовость» — все еще дискуссионный вопрос. Поясню простыми фактами.
Для того, чтобы сейчас под Москвой, Ленинградом или в других подобных местах вырастить приличных мальчишек-слаломистов, не надо особенно больших усилий. Те ребята, которые живут рядом с горами, которые с малых лет стоят на простеньких лыжах, часто видят около себя живых чемпионов и наблюдают за состязаниями, растут, точно грибы. Очень скоро — через три-четыре года — под руководством добросовестного грамотного тренера они начинают ходить в силу III-II разрядов взрослых, имея за плечами 14-16 лет.
Но дальше наступает критический момент. Дальше наступает период, когда их нужно не медля вывозить в настоящие горы, иначе их рост приостановится, иначе у них появятся и закрепятся ошибки «плоских» мест, с которыми позже трудно бороться. Окружающие природные условия становятся препятствием на пути их роста. И сами классификационные правила подчеркивают эту мысль: для того, чтобы получить I разряд по слалому, надо иметь трассу с перепадом высот около 200 м. Чего нет ни под Москвой, ни под Ленинградом.
Но можно ли массы довольно «сырых» ребят III-II разрядов, из которых неизвестно что выйдет, вывозить ежегодно за тысячи верст в горы? Можно ли и нужно ли на несколько месяцев отрывать их от учебы, семьи, работы, когда в тех же самых горах, куда везут москвичей и ленинградцев, живут такие же наши советские ребятишки?
Можно ли на этом серьезно строить перспективный план развития горнолыжного спорта? Не ясно ли, что это план вчерашнего дня, а не наступление широким фронтом, которое мы наблюдаем в других видах спорта? Для успеха на мировых состязаниях слалому нужна не просто любая массовость, а массовость высокого класса, массовость в больших горах.
С ЧЕГО НАЧАТЬ?
Закрыть горнолыжный спорт под Москвой и Ленинградом — во всех плоских местах — такие предложения в качестве первого мероприятия выдвигались и выдвигаются у нас довольно часто. Можно ли с ними согласиться? Конечно нельзя. Это абсурд. Это все равно, если бы, желая вырастить лесозащитную полосу в засушливых степях, мы бы начали свою работу с вырубки леса в московских парках.
Ведь, кроме всего прочего, «плоский» слалом под Москвой и Ленинградом является отличным средством физического воспитания для детей и взрослых, им занимаются на свежем воздухе, среди красот русской природы. И если подходить к нему с таких позиций, он, очевидно, будет расширяться — будут построены удобные базы во всех подходящих местах (Кавголово, Турист, Сходня, Уктус и др.). Будет расширена сеть инструкторов-специалистов для обучения технике слалома всех желающих, возможно, по типу существующих групп общефизической подготовки…
Но все же, отстаивая право на существование «плоского» слалома, мы считаем, что основное внимание надо уделять развитию слалома в горах. Говоря эту всем известную истину, мы не «открываем Америки». Но пора же, наконец, сдвинуться с мертвой точки и действовать более решительно. И если у нас сегодня еще не хватает качественного слаломного инвентаря, мы должны его в первую очередь направлять в горы. Если у нас мало подъемников, мы должны тоже в первую очередь строить большие подъемники в горах. Если у нас не хватает тренеров, всех специалистов по слалому, оканчивающих институты физкультуры, нужно посылать тоже в районы гор.
Слалом под Москвой, Ленинградом, Горьким, Свердловском зародился давно. Он созрел. Он развивается и с успехом боремся за свои права. Слалом в настоящих горах — молодой вид, ему нужна всяческая поддержка и внимание.
Зародить спорт в каждом горном селении, открыть горам «зеленую улицу», передать детям гор — детским спортивным школам — лучшую современную технику, лучший опыт работы, накопленный под Москвой и Ленинградом. Сделать так, чтобы время скорее начало работать на нас — на большой перспективный слалом Вот самая важная задача, которая давно стоит перед нами.
Формула «один плюс два», прошедшая по всей нашей стране, должна, наконец, быть обсуждена в наших слаломных организациях и принята с некоторыми изменениями: «один плюс два» в горных районах Карпат, Алтая, Тянь-Шаня, Кавказа, Хибин, Сахалина, Камчатки, Саян. Вопрос этот приобретает особо острое значение в связи с начавшимся грандиозным строительством спортивных баз на Кавказе.
До сих пор при неудачах в выступлениях нашей сборной команды мы все сваливали на отсутствие у нас в стране сложных трасс спуска, длинных подъемников. И мы во многом были правы. Но скоро наша сборная команда, да и не только она, получит все, о чем мы мечтали, и даже не смели мечтать: длинные трассы, подъемники, гостиницы, место для международных встреч. Как мы сами, слаломисты, подойдем к завершению этого строительства? Не обгонит ли оно нас? Появится ли у нас к 1962-1963 гг. достаточная «поросль», или мы опять будем возить туда спортсменов-одиночек из «плоских» мест и на этом строить перспективный план развития большого слалома?
НАШ КАЛЕНДАРЬ
Кому не известно, что календарь соревнований должен способствовать развитию спорта? Кому не известно, что он в какой-то мере зеркало нашей работы?
И действительно, слаломный календарь последних лет многое делал и делает для роста мастерства наших сильнейших лыжников. С самого начала сезона, как только выпадет снег, он созывает в одно место спортсменов для обмена опытом, тренировок и соревнований.
Но если в это же время заглянуть в другие горные районы, картина предстанет довольно неприглядная. Они оголены. Жизнь в них замирает почти до конца сезона. Слабым и средним лыжникам, а главное, детям не у кого учиться. Так происходит из года в год. Увлекшись одним, мы забываем другое. Больше того, в горячке и спешке мы отзываем с мест из горных районов не только лучших лыжников, но и тренеров и тем самым буквально рубим сук, на котором сидим.
В Кировске, например, есть детская спортивная школа общества «Труд». В ней постоянно работает один тренер. На зимний период школа имеет еще две платные тренерские единицы, но использовать их но может: все слаломисты Кировска в отъезде.
В том же Кировске (в наиболее перспективном районе) другое общество «Трудовые резервы» имеет 3-4 тренерские ставки. Тренеры там достаточно квалифицированные, но с декабря и до конца сезона они уезжают из города на мероприятия Центрального Совета общества.
В последние годы в Красноярске все чаще стали появляться довольно хорошие молодые лыжники. Выяснили: их готовит тренер Голомеев. И, выяснив, тут же, в 1959 году, на весь декабрь Голомеева вызвали в Бакуриани для работы со сборной командой ЦС «Буревестника».
Обмениваться опытом нужно. Но разве для обмена нет более подходящего времени, например во второй половине сезона — в феврале, марте, апреле? Разве обмен может превращаться в самоцель? Мы должны перестроить свою работу. Мы должны хорошенько подумать и изменить календарь, сделать так, чтобы он тоже способствовал единому общему делу — закладке «фундамента», развитию массового горнолыжного спорта в горах!
Естественно, многое осталось за бортом статьи. В частности, я ничего не сказал о тех усилиях, которые уже предпринимаются. О наших энтузиастах-тренерах, которые уехали в горы из «плоских» мест и там с успехом работают; не коснулся пятисотметровых подъемников, различных форм передачи лучшего опыта… Но я и не ставил перед собою задачи объять необъятное. Я только начал разговор о большом слаломе с надеждой, что меня поддержат другие товарищи — выскажут свои откровенные взгляды.