Съехать на лыжах с Белухи
Дмитрий Щитов первым съехал на лыжах с Белухи (4506 м), а еще — участвовал в чемпионатах России по фрирайду и как врач разработал собственную методику восстановления после травм.
Журнал: «SKI Стайл» № 2, 2007 год
Дмитрий Щитов
Белуха — высочайшая вершина Алтая и Сибири (4506 м), находится на северо-востоке Восточного Казахстана, на границе Казахстана и России. Представляет собой интересный объект для альпинизма и горного туризма. В то же время считается священной горой. Здесь, по преданиям буддистов, располагалась легендарная заоблачная страна богов Шамбала, и отсюда великий Будда пришел в Индию.
Алтайское плато Укок находится на стыке границ Казахстана, Китая, Монголии и России. Высота его в среднем в 2200–2500 м. Самая высокая точка горного обрамления — гора Найрамдал (4374 м). Один из переводов названия Укок звучит как «Слушай небеса». Здесь сохранились археологические памятники времен древних шумеров и египтян, скульптурные изваяния скифов, наскальные рисунки V–III тыс. до н. э., курганы. Плато известно благодаря тому, что в 1993 году здесь обнаружили хорошо сохранившуюся мумию, названную затем «принцессой Укока».
— Дмитрий, расскажите о себе…
— Родился, вырос, живу в Новосибирске. В 1985 году окончил мединститут. Шесть лет проработал хирургом-онкологом. Когда почувствовал, что теряю здоровье, решил поменять отношение к жизни. Ушел из хирургии. Это был серьезный, принципиальный поступок. Занялся медициной катастроф, спасательной медициной. Я работал врачом-спасателем в шахтах Кемеровской области. У меня довольно большой подземный стаж — шесть лет. Начал ходить в горы. Затем занялся мануальной терапией и, наконец, разработал свою методику.
— На основе мануальной терапии или шире?
— Началось все с массажа и мануальной терапии и закончилось собственной методикой, которая принципиально отличается от чего бы то ни было. Ее корни, возможно, в медицине Центрального Китая. Потому что один из моих пациентов сказал мне: «Эту боль я знаю. Прочувствовал ее в Центральном Китае, где лечил компрессионный перелом позвоночника. Там использовались деревянные иголки». Представьте себе, какая это боль!
— Получается, что методика на основе восточной медицины?
— Скорее всего, да.
— Как называется?
— У меня: «Метод концептуальной терапии». Как называется на Востоке, не знаю.
— Сначала были альпинизм и горный туризм. С какого года вы начали кататься на горных лыжах?
— Занимаюсь горными лыжами с 1992 года. Первые два сезона ездил в разряде «бешеного чайника», но после полученных травм взялся повышать квалификацию. Понял, что без серьезного подхода дальше кататься не имеет смысла.
— Где и у кого учились, в группе или с тренером?
— В основном в Сибири, в Горной Шории. Познакомился с ребятами, профессиональными инструкторами: Сергей Огородников, ныне покойный Паша Губин, Сергей Подзоров — местный инструктор-самоучка. Благодаря катанию с ними пошел рост. Стал выезжать в большие горы — на Кавказ. Там значительно продвинулся не только в физическом, но и в моральном плане. Получил много информации о том, как работать с травмами. Такие виды спорта, как горные лыжи, виндсерфинг, кайтсерфинг, парапланеризм, не обходятся без травм. Постоянно непредвиденные случаи.
— Как вы стали прорайдером Fischer?
— Абсолютно случайно. Я даже не знал, что есть такая категория катающихся граждан как прорайдеры. Мой метод лечения заключается в снятии страхов, злобы и прочих психологических проблем. Чтобы продемонстрировать его действенность, я решил спуститься на лыжах по «четверочному» маршруту на северной стене горы Белухи, называется это место «Бутылка». Спуск получился, мы сняли об этом фильм.
С этим фильмом я пришел в Fischer просить денег на очередной фильм о катании на плато Укок — это уникальное место у нас на Алтае. Денег не дали, но предложили прорайдерство. Обеспечили нам материальную часть. И мы уже третий год продлеваем контракт. Фотографируем, снимаем красивые фильмы про Алтай, рекламируем алтайскую природу. Правда, сейчас очень много «неправильных» людей ездит в горы. Привозят с собой много грязи и пытаются ее там оставить. Природа теряет от этого. Последнее время мы считаем, что рекламировать надо не в том смысле: что «смотрите, какая красота», а учить людей культуре общения с горами. Природа очень ранимая. То, как с ней обращаются, очень больная тема.
Всего лишь неделю назад, катаясь в Шерегеше, я обнаружил, что взорвали одну из самых живописных скал. Просто слезы навернулись. Кому-то она помешала на трассе. Сегодня принято считать, что ровный склон — это модная изюминка. Но человек покатается года два на таких склонах и уже стремится в Альпы, где берегут девственность природы, стараются сохранить целостность рельефа, ландшафта. Я называю это ландшафтной терапией — когда человек смотрит на созданный природой пейзаж.
— Когда вы были на плато Укок?
— В 2004 году, чудесно покатались, сделали еще один замечательный фильм. Со мной были мой сын, москвич Дмитрий Васильев и два парапланериста — мой друг, спасатель из Горно-Алтайска Иван Усанов, и Игорь Левкин из Барнаула. Они слетели с вершины Табын-Богдо-Ула, это рядом с Найрамдалом. А мы с Димой съехали с нее на лыжах.
— Ваши фильмы участвуют в фестивалях?
— Да, и постоянно получают призы. Фильм о спуске по «Бутылке» удостоен Гран-при в Томске, на фестивале путешественников. Насколько я знаю, и фильм «Небесное пастбище» об Укоке тоже стал призером. Недавно на выставке Сибэкстрим-2006 наши фотографии о прошлогоднем чемпионате по фрирайду — в числе победителей.
— Сколько лет вы участвуете в фрирайдовых чемпионатах?
— Три года подряд. Сначала как играющий доктор. Затем должность отменили, стал обыкновенным участником.
— Какие места занимали?
— Лучший результат — третье место на Чегете в 2003 году.
— Какие у вас модели лыж?
— Я беру лыжи из фрирайдной и могульной коллекций. А катание по гладким склонам я не считаю правильным. Кроме того, у нас в стране таких склонов достаточно мало.
— Но у людей разный уровень катания, и в основной массе они предпочитают именно гладкие склоны.
— Современные фрирайдовые лыжи подходят для людей с самым разным уровнем катания. Просто надо правильно выбрать ростовку. И обязательное условие — начинать под руководством инструктора. Это моя настоятельная рекомендация. Иначе травмы неизбежны.
— Но вы в прошлом году сами получили травму. Как это произошло?
— Стечение обстоятельств. Собственные ошибки, которые исподволь накапливались. И погода сыграла роль. Это произошло в районе третьего Чегета, скалы оказались не так сильно засыпаны снегом, как хотелось бы. И до предела закрученное крепление не сработало. Оказалось намного крепче, чем опорно-двигательный аппарат. В результате — разрыв двух ахиллов и четыре лодыжечных перелома.
— Вы по своей методике выходили из этого состояния?
— Здесь без хирургического вмешательства не обошлось. В институте Склифосовского мне сшили ахиллы.
— То есть сразу же отправили в Москву?
— Благодаря Сергею Семеновичу Зон-Заму и медицинской страховке, которая обеспечивала нам старты на Чегете, я без проблем добрался до Москвы. После того, как мне сшили ахиллы, начал применять свою методику ауторелаксации. Безгипсовое ведение переломов. То есть гипс я накладывал в крайнем случае, когда нужно было зафиксировать стопу в специальных положениях, чтобы обеспечить условия для срастания сухожилий. А для срастания переломов я гипс не применял. Только грязелечение, которое входит в мое концептуальное лечение как очистительный метод.
— Какая связь между переломами и очищением?
— Любая травма вызывает болевой синдром, от которого происходит спазм мышцы. Спазм в свою очередь нарушает лимфоотток. А лимфоотток — это очистительная система нашего организма. И это нарушение вызывает сначала отек, затем артроз и прочие неприятности. Восстановление происходит как раз посредством очищения, для чего я и использую грязелечение, а еще поднятое положение ног, рук.
— Ну и как, сработала ваша методика?
— За три дня до того, как врачи рекомендовали мне снять гипс, я прошел 5 км от Шерегеша до горы Зеленая. Правда, катался на лыжах в это время достаточно условно. Это, скорее, была борьба с гладким склоном, которая сопровождалась болями в ногах. В общем, ходить я начал через месяц после того, как мне срастили сухожилия. Костыли вообще не использовал. Одно время передвигался по квартире на четвереньках. Друзья помогали.
— А вообще в Новосибирске активная горнолыжная жизнь?
— Очень. У нас несколько горнолыжных трасс и в Новосибирске, и рядом с ним. Горные лыжи популярны примерно с середины шестидесятых. Сформировалась определенная элита, тусовка.
— Тусовка принимает вашу методику?
— Все из тусовки поочередно попользовались моей методикой. У нас очень много людей приобщилось к ней. Иду по городу — обязательно встречаю своих пациентов. Взгляды и рукопожатия доброжелательные.
— В чем все-таки основные постулаты вашей методики?
— Методика основана на том, что наш мозг регулирует всю жизнедеятельность организма. В том числе и работу мускулатуры. Наши проблемы, травмы, прочие неприятности, происходящие в жизни, вызывают нарушения в центральной нервной системе: это спазмы, затемнения, на нервную систему как бы накладывается отпечаток. Как сказали бы буддисты — отрицательная карма. Она накапливается, и постепенно наши мозги превращаются в сплошной комок спазмов. Это и есть старость, явленная нам в образе малоподвижного, еле сгибающегося человека.
Любое лишнее движение вызывает боль. Одно из моих наблюдений заключается в том, что каждый участочек нашего мозга имеет выход на поперечно-полосатую мускулатуру, на наше тело, на сухожилия, на суставы. И работая с мышцами и суставами, можно воздействовать на центральную нервную систему и снимать спазмы. Эффект от этой терапии можно заметить сразу: увеличивается подвижность суставов, удлиняются мышцы, снимаются отеки, боли в спине и суставах, целлюлитные проблемы.
— Вы где-нибудь публиковали эту методику?
— Нигде. Думаю над тем, чтобы опубликовать. Надо ее оформить в виде фундаментального труда.
— В любой методике следует дать четкие определения, понятные публике…
— Но публика разная. Медикам нужна одна информация, обывателям — другая.
— Вы можете оценить, насколько эффективна ваша методика?
— Результат положительный. Хотя травмы были серьезные, я все лето играл в пляжный волейбол...
— Что, и на погоду не реагируете?
— Не реагирую. Но когда активно передвигаюсь, бегаю, пока еще больно.
— Как собираетесь дальше восстанавливаться?
— Идет горнолыжный сезон. Каждую неделю провожу тесты своих возможностей. Сейчас без проблем прыгаю, катаюсь в пухляке. Но жесткие склоны дают о себе знать. Собираюсь в Египет. Прописал себе теплые морские ванны.
— В чемпионате по фрирайду собираетесь участвовать?
— В этом году, похоже, сам чемпионат под вопросом.
— А вообще в соревнованиях?
— Естественно. Это для меня очень важно. Участие в соревнованиях является рекламой моего метода. Потому что в сорок восемь лет мало кто передвигается дальше теплого туалета. Встречаются, конечно, на фрирайдовых и серфовых соревнованиях уникальные люди — моего возраста. Но их мало. И с каждым годом все меньше.
— То есть вы — воплощение собственной методики?
— Да. Идет одновременно реклама и антиреклама. Все-таки нельзя жить без чувства страха, опасности, осторожность должна быть. Все эти безголовые прыжки, которые я проделал на Кавказе и в Шерегеше... Надо вносить изменения в методику. Поэтому сейчас я хожу на батут, тренирую сальто.
— Нет предела совершенству?
— Конечно, до последней черты надо совершенствовать психику, тело, душу.
— Как ваш сын относится к вашему образу жизни?
— Сын полностью «в моей конюшне». В Египет мы едем вместе. Он катается на серфе, кайте, на лыжах уже прыгает сальто.
— На лыжи вы его поставили?
— В детстве он в первый и последний раз встал на лыжи, когда ему было девять лет. А потом уже в сознательном возрасте — в восемнадцать, когда поступил в институт и получил определенную свободу. Он уже заканчивает институт и будет стоматологом.
— Чем занимается дочь?
— Она учится на психолога. Мы с ней люди совершенно разные. У нее другое представление о свободе, о жизни, о способе проведения времени. Но у каждого свой выбор.
— Ваш прогноз попадания российских спортсменов в горнолыжную элиту?
— Чтобы попасть в первую тридцатку, надо подготовить уникального спортсмена. Для этого следует найти семилетнего ребенка с выдающимися физическими и техническими данными. Это будет возможно, если на горные лыжи встанет огромное количество семилетних детей. Следующее условие: уже в самом начале детишки должны встать на искусственный снег, так как скольжение на естественном снегу и искусственном различно. Скорость, динамика движений, ведение поворота — во всем отличия.
Далее: преемственность тренерского состава. Тренеры детской спортивной школы ставят семилетнего ребенка на искусственный снег и дают ему определенные навыки, базу. По мере взросления психические и физические возможности ребятишек меняются, и их передают другим тренерам, которые специализируются именно на этой возрастной группе. И наконец, еще одно условие: у нас должны быть серьезные горные трассы. Не пупыри, как возле Новосибирска или Москвы, а серьезные горы с красивым разнообразным рельефом. Какие в большом количестве есть в Австрии, Франции, Швейцарии.
Это важный психологический момент: или человек всю жизнь катается на стометровой горке, или привык к многокилометровым трассам. Чтобы прогнозировать, когда мы попадем в горнолыжную элиту, надо просчитать, когда у нас появиться искусственный снег в хороших горах: на Кавказе или Алтае. Кстати, курорты Алтая могут конкурировать, поскольку снега там выпадает немного и искусственное оснежение реально. Ставить карту на подготовку горнолыжников в Шерегеше неправильно. Там выпадает большое количество естественного снега, и искусственное оснежение невозможно. Наверное, для попадания в горнолыжную элиту нам необходимо лет 15–25.
Журнал: «SKI Стайл» № 2, 2007 год
Дмитрий Щитов
- 48 лет.
- Врач, занимается частной практикой, разработал собственную методику.
- Участник чемпионатов России по фрирайду.
- Первым спустился с Белухи на лыжах по маршруту «Бутылка», который представляет собой ледник с «горлышком» крутизной до 80°.
Белуха — высочайшая вершина Алтая и Сибири (4506 м), находится на северо-востоке Восточного Казахстана, на границе Казахстана и России. Представляет собой интересный объект для альпинизма и горного туризма. В то же время считается священной горой. Здесь, по преданиям буддистов, располагалась легендарная заоблачная страна богов Шамбала, и отсюда великий Будда пришел в Индию.
Алтайское плато Укок находится на стыке границ Казахстана, Китая, Монголии и России. Высота его в среднем в 2200–2500 м. Самая высокая точка горного обрамления — гора Найрамдал (4374 м). Один из переводов названия Укок звучит как «Слушай небеса». Здесь сохранились археологические памятники времен древних шумеров и египтян, скульптурные изваяния скифов, наскальные рисунки V–III тыс. до н. э., курганы. Плато известно благодаря тому, что в 1993 году здесь обнаружили хорошо сохранившуюся мумию, названную затем «принцессой Укока».
— Дмитрий, расскажите о себе…
— Родился, вырос, живу в Новосибирске. В 1985 году окончил мединститут. Шесть лет проработал хирургом-онкологом. Когда почувствовал, что теряю здоровье, решил поменять отношение к жизни. Ушел из хирургии. Это был серьезный, принципиальный поступок. Занялся медициной катастроф, спасательной медициной. Я работал врачом-спасателем в шахтах Кемеровской области. У меня довольно большой подземный стаж — шесть лет. Начал ходить в горы. Затем занялся мануальной терапией и, наконец, разработал свою методику.
— На основе мануальной терапии или шире?
— Началось все с массажа и мануальной терапии и закончилось собственной методикой, которая принципиально отличается от чего бы то ни было. Ее корни, возможно, в медицине Центрального Китая. Потому что один из моих пациентов сказал мне: «Эту боль я знаю. Прочувствовал ее в Центральном Китае, где лечил компрессионный перелом позвоночника. Там использовались деревянные иголки». Представьте себе, какая это боль!
— Получается, что методика на основе восточной медицины?
— Скорее всего, да.
— Как называется?
— У меня: «Метод концептуальной терапии». Как называется на Востоке, не знаю.
— Сначала были альпинизм и горный туризм. С какого года вы начали кататься на горных лыжах?
— Занимаюсь горными лыжами с 1992 года. Первые два сезона ездил в разряде «бешеного чайника», но после полученных травм взялся повышать квалификацию. Понял, что без серьезного подхода дальше кататься не имеет смысла.
— Где и у кого учились, в группе или с тренером?
— В основном в Сибири, в Горной Шории. Познакомился с ребятами, профессиональными инструкторами: Сергей Огородников, ныне покойный Паша Губин, Сергей Подзоров — местный инструктор-самоучка. Благодаря катанию с ними пошел рост. Стал выезжать в большие горы — на Кавказ. Там значительно продвинулся не только в физическом, но и в моральном плане. Получил много информации о том, как работать с травмами. Такие виды спорта, как горные лыжи, виндсерфинг, кайтсерфинг, парапланеризм, не обходятся без травм. Постоянно непредвиденные случаи.
— Как вы стали прорайдером Fischer?
— Абсолютно случайно. Я даже не знал, что есть такая категория катающихся граждан как прорайдеры. Мой метод лечения заключается в снятии страхов, злобы и прочих психологических проблем. Чтобы продемонстрировать его действенность, я решил спуститься на лыжах по «четверочному» маршруту на северной стене горы Белухи, называется это место «Бутылка». Спуск получился, мы сняли об этом фильм.
С этим фильмом я пришел в Fischer просить денег на очередной фильм о катании на плато Укок — это уникальное место у нас на Алтае. Денег не дали, но предложили прорайдерство. Обеспечили нам материальную часть. И мы уже третий год продлеваем контракт. Фотографируем, снимаем красивые фильмы про Алтай, рекламируем алтайскую природу. Правда, сейчас очень много «неправильных» людей ездит в горы. Привозят с собой много грязи и пытаются ее там оставить. Природа теряет от этого. Последнее время мы считаем, что рекламировать надо не в том смысле: что «смотрите, какая красота», а учить людей культуре общения с горами. Природа очень ранимая. То, как с ней обращаются, очень больная тема.
Всего лишь неделю назад, катаясь в Шерегеше, я обнаружил, что взорвали одну из самых живописных скал. Просто слезы навернулись. Кому-то она помешала на трассе. Сегодня принято считать, что ровный склон — это модная изюминка. Но человек покатается года два на таких склонах и уже стремится в Альпы, где берегут девственность природы, стараются сохранить целостность рельефа, ландшафта. Я называю это ландшафтной терапией — когда человек смотрит на созданный природой пейзаж.
— Когда вы были на плато Укок?
— В 2004 году, чудесно покатались, сделали еще один замечательный фильм. Со мной были мой сын, москвич Дмитрий Васильев и два парапланериста — мой друг, спасатель из Горно-Алтайска Иван Усанов, и Игорь Левкин из Барнаула. Они слетели с вершины Табын-Богдо-Ула, это рядом с Найрамдалом. А мы с Димой съехали с нее на лыжах.
— Ваши фильмы участвуют в фестивалях?
— Да, и постоянно получают призы. Фильм о спуске по «Бутылке» удостоен Гран-при в Томске, на фестивале путешественников. Насколько я знаю, и фильм «Небесное пастбище» об Укоке тоже стал призером. Недавно на выставке Сибэкстрим-2006 наши фотографии о прошлогоднем чемпионате по фрирайду — в числе победителей.
— Сколько лет вы участвуете в фрирайдовых чемпионатах?
— Три года подряд. Сначала как играющий доктор. Затем должность отменили, стал обыкновенным участником.
— Какие места занимали?
— Лучший результат — третье место на Чегете в 2003 году.
— Какие у вас модели лыж?
— Я беру лыжи из фрирайдной и могульной коллекций. А катание по гладким склонам я не считаю правильным. Кроме того, у нас в стране таких склонов достаточно мало.
— Но у людей разный уровень катания, и в основной массе они предпочитают именно гладкие склоны.
— Современные фрирайдовые лыжи подходят для людей с самым разным уровнем катания. Просто надо правильно выбрать ростовку. И обязательное условие — начинать под руководством инструктора. Это моя настоятельная рекомендация. Иначе травмы неизбежны.
— Но вы в прошлом году сами получили травму. Как это произошло?
— Стечение обстоятельств. Собственные ошибки, которые исподволь накапливались. И погода сыграла роль. Это произошло в районе третьего Чегета, скалы оказались не так сильно засыпаны снегом, как хотелось бы. И до предела закрученное крепление не сработало. Оказалось намного крепче, чем опорно-двигательный аппарат. В результате — разрыв двух ахиллов и четыре лодыжечных перелома.
— Вы по своей методике выходили из этого состояния?
— Здесь без хирургического вмешательства не обошлось. В институте Склифосовского мне сшили ахиллы.
— То есть сразу же отправили в Москву?
— Благодаря Сергею Семеновичу Зон-Заму и медицинской страховке, которая обеспечивала нам старты на Чегете, я без проблем добрался до Москвы. После того, как мне сшили ахиллы, начал применять свою методику ауторелаксации. Безгипсовое ведение переломов. То есть гипс я накладывал в крайнем случае, когда нужно было зафиксировать стопу в специальных положениях, чтобы обеспечить условия для срастания сухожилий. А для срастания переломов я гипс не применял. Только грязелечение, которое входит в мое концептуальное лечение как очистительный метод.
— Какая связь между переломами и очищением?
— Любая травма вызывает болевой синдром, от которого происходит спазм мышцы. Спазм в свою очередь нарушает лимфоотток. А лимфоотток — это очистительная система нашего организма. И это нарушение вызывает сначала отек, затем артроз и прочие неприятности. Восстановление происходит как раз посредством очищения, для чего я и использую грязелечение, а еще поднятое положение ног, рук.
— Ну и как, сработала ваша методика?
— За три дня до того, как врачи рекомендовали мне снять гипс, я прошел 5 км от Шерегеша до горы Зеленая. Правда, катался на лыжах в это время достаточно условно. Это, скорее, была борьба с гладким склоном, которая сопровождалась болями в ногах. В общем, ходить я начал через месяц после того, как мне срастили сухожилия. Костыли вообще не использовал. Одно время передвигался по квартире на четвереньках. Друзья помогали.
— А вообще в Новосибирске активная горнолыжная жизнь?
— Очень. У нас несколько горнолыжных трасс и в Новосибирске, и рядом с ним. Горные лыжи популярны примерно с середины шестидесятых. Сформировалась определенная элита, тусовка.
— Тусовка принимает вашу методику?
— Все из тусовки поочередно попользовались моей методикой. У нас очень много людей приобщилось к ней. Иду по городу — обязательно встречаю своих пациентов. Взгляды и рукопожатия доброжелательные.
— В чем все-таки основные постулаты вашей методики?
— Методика основана на том, что наш мозг регулирует всю жизнедеятельность организма. В том числе и работу мускулатуры. Наши проблемы, травмы, прочие неприятности, происходящие в жизни, вызывают нарушения в центральной нервной системе: это спазмы, затемнения, на нервную систему как бы накладывается отпечаток. Как сказали бы буддисты — отрицательная карма. Она накапливается, и постепенно наши мозги превращаются в сплошной комок спазмов. Это и есть старость, явленная нам в образе малоподвижного, еле сгибающегося человека.
Любое лишнее движение вызывает боль. Одно из моих наблюдений заключается в том, что каждый участочек нашего мозга имеет выход на поперечно-полосатую мускулатуру, на наше тело, на сухожилия, на суставы. И работая с мышцами и суставами, можно воздействовать на центральную нервную систему и снимать спазмы. Эффект от этой терапии можно заметить сразу: увеличивается подвижность суставов, удлиняются мышцы, снимаются отеки, боли в спине и суставах, целлюлитные проблемы.
— Вы где-нибудь публиковали эту методику?
— Нигде. Думаю над тем, чтобы опубликовать. Надо ее оформить в виде фундаментального труда.
— В любой методике следует дать четкие определения, понятные публике…
— Но публика разная. Медикам нужна одна информация, обывателям — другая.
— Вы можете оценить, насколько эффективна ваша методика?
— Результат положительный. Хотя травмы были серьезные, я все лето играл в пляжный волейбол...
— Что, и на погоду не реагируете?
— Не реагирую. Но когда активно передвигаюсь, бегаю, пока еще больно.
— Как собираетесь дальше восстанавливаться?
— Идет горнолыжный сезон. Каждую неделю провожу тесты своих возможностей. Сейчас без проблем прыгаю, катаюсь в пухляке. Но жесткие склоны дают о себе знать. Собираюсь в Египет. Прописал себе теплые морские ванны.
— В чемпионате по фрирайду собираетесь участвовать?
— В этом году, похоже, сам чемпионат под вопросом.
— А вообще в соревнованиях?
— Естественно. Это для меня очень важно. Участие в соревнованиях является рекламой моего метода. Потому что в сорок восемь лет мало кто передвигается дальше теплого туалета. Встречаются, конечно, на фрирайдовых и серфовых соревнованиях уникальные люди — моего возраста. Но их мало. И с каждым годом все меньше.
— То есть вы — воплощение собственной методики?
— Да. Идет одновременно реклама и антиреклама. Все-таки нельзя жить без чувства страха, опасности, осторожность должна быть. Все эти безголовые прыжки, которые я проделал на Кавказе и в Шерегеше... Надо вносить изменения в методику. Поэтому сейчас я хожу на батут, тренирую сальто.
— Нет предела совершенству?
— Конечно, до последней черты надо совершенствовать психику, тело, душу.
— Как ваш сын относится к вашему образу жизни?
— Сын полностью «в моей конюшне». В Египет мы едем вместе. Он катается на серфе, кайте, на лыжах уже прыгает сальто.
— На лыжи вы его поставили?
— В детстве он в первый и последний раз встал на лыжи, когда ему было девять лет. А потом уже в сознательном возрасте — в восемнадцать, когда поступил в институт и получил определенную свободу. Он уже заканчивает институт и будет стоматологом.
— Чем занимается дочь?
— Она учится на психолога. Мы с ней люди совершенно разные. У нее другое представление о свободе, о жизни, о способе проведения времени. Но у каждого свой выбор.
— Ваш прогноз попадания российских спортсменов в горнолыжную элиту?
— Чтобы попасть в первую тридцатку, надо подготовить уникального спортсмена. Для этого следует найти семилетнего ребенка с выдающимися физическими и техническими данными. Это будет возможно, если на горные лыжи встанет огромное количество семилетних детей. Следующее условие: уже в самом начале детишки должны встать на искусственный снег, так как скольжение на естественном снегу и искусственном различно. Скорость, динамика движений, ведение поворота — во всем отличия.
Далее: преемственность тренерского состава. Тренеры детской спортивной школы ставят семилетнего ребенка на искусственный снег и дают ему определенные навыки, базу. По мере взросления психические и физические возможности ребятишек меняются, и их передают другим тренерам, которые специализируются именно на этой возрастной группе. И наконец, еще одно условие: у нас должны быть серьезные горные трассы. Не пупыри, как возле Новосибирска или Москвы, а серьезные горы с красивым разнообразным рельефом. Какие в большом количестве есть в Австрии, Франции, Швейцарии.
Это важный психологический момент: или человек всю жизнь катается на стометровой горке, или привык к многокилометровым трассам. Чтобы прогнозировать, когда мы попадем в горнолыжную элиту, надо просчитать, когда у нас появиться искусственный снег в хороших горах: на Кавказе или Алтае. Кстати, курорты Алтая могут конкурировать, поскольку снега там выпадает немного и искусственное оснежение реально. Ставить карту на подготовку горнолыжников в Шерегеше неправильно. Там выпадает большое количество естественного снега, и искусственное оснежение невозможно. Наверное, для попадания в горнолыжную элиту нам необходимо лет 15–25.
Издание: «SKI Стайл»
Люди: Дмитрий Щитов
Годы: 2007