«Про» всех стран, соединяйтесь! Часть 2
Интервью для «Вертикального мира», часть 2. Отвечают Роман «Акробат» Дырин, Андрей «Перестрелка» Лавров, Макс Халин, Андрей «Кирпич» Волчков, Миша Кузменков, Петя Ястребков, Митя Фесенко.
ЧАСТЬ 1 ПО ССЫЛКЕ
— Как вы трюки разучиваете?
Андрей Волчков: есть авторитеты, до уровня которых сложно допрыгнуть. Те, кто катается раза в три-пять больше, чем мы, — это зарубежные профессионалы. Они трюки и порождают.
Роман Дырин: трюки все давно уже придуманы. Появляются только новые красивые вариации, совершенствуется выполнение.
Андрей Волчков: вообще, видео смотрим и пытаемся повторить новое.
Андрей Лавров
— Трюки постоянно меняются. Это зависит от моды, от каких-то новых веяний. Каждый сезон появляются новые фишки. Что такое трюк? Классическое исполнение какого-то вращения. Но ведь его можно скомбинировать с другими движениями. И вариантов так много, что в них нетрудно запутаться. Какую-то часть сам придумываешь, какую-то — заимствуешь.
Бывают и такие моменты. Прикинешь для себя новую комбинацию, а потом думаешь: да нет, нереально, даже пробовать не буду! Проходит полгода, и ты видишь свой
трюк по видео и понимаешь: это ж я придумал! Но попробовать не решился... А потом постепенно и сам осваиваешь.
— Ты на полную катушку не рисковал никогда?
Андрей Лавров: никогда. Рисковать не в моем стиле. Я всегда борюсь за то, чтобы трюки выполнялись не безбашенно и беспредельно, а профессионально и красиво... Стильно, без изъяна!
Дмитрий Фесенко: я фронтсайд коркскрю хочу сделать.
Андрей Лавров: сейчас модный трюк — бэксайд родео. Он не очень сложный, но очень эффектный.
Максим Халин: я буду свич родео 720 отрабатывать.
Андрей Лавров: чтобы делать новые трюки, надо кататься одному или в маленькой компании. Когда нет зрителей, которые ждут от тебя чего-нибудь этакого. Ты идешь и
слышишь краем уха: «О, смотри, Перестрелка идет, сейчас покажет...» — и думаешь:
нельзя падать. Начинаешь раскатываться и делаешь то же, что и всегда, так же стабильно.
И потом уже думаешь: ну все, сил уже нет на новое. А ведь интересно иногда просто взять и упасть вниз головой. Для трюков нужны новые расстояния.
— Вы как-нибудь еще тренируетесь помимо катания?
Андрей Волчков: ну да, на батуте. А когда на море были, с камней прыгали... В воду, я имею в виду.
Дмитрий Фесенко: Кирпич когда прыгал, у него кручение выходило больше, чем нужно, он все время боком падал, ни разу прямо не вошел!
Роман Дырин: это правильно. Не очень интересно, когда человек делает трюк и приземляется. Гораздо интереснее, когда он падает. Зрителям нравятся не приземления, а падения. Они этого ждут.
Дмитрий Фесенко: да, мы на следующем шоу обязательно отработаем красивые падения!
Петр Ястребков: это все голимые отмазки, лучше научись приземляться!
Дмитрий Фесенко
— Не-ет, чем больше падаешь, тем больше спонсоров, тем больше денег. Вот Роман сколько падает — у него есть спонсоры, а мы не падаем почти — потому и спонсоров нет!
В этом году мы с Михой будем делать бэксайд родео и другие крутые трюки. Еще бэксайд 720. Еще фронт коркскрю родео. А вообще зачем мне эти трюки? Смысл моей жизни — не в сноуборде! Я учусь в институте химической промышленности, поскольку химпромышленность — это будущее страны: синтезированные вещества, полные кошельки…
ПРО ДРУГОЕ
Андрей Волчков: мотоцикл, конечно, лучше, чем сноуборд — свободней! В сноуборде все эти поездки… Я виндсерфингом перестал заниматься, потому что все это длинно и сложно. Мало того, что тебе нужна куча всяких частей, которые стоят денег, ты, и заполучив их, не можешь покататься — надо ехать на море и проводить там неделю! Слишком сложно, в общем. А мотоцикл в этом отношении проще: залил — и поехал.
Дмитрий Фесенко: запчасти для мотоцикла тоже ведь денег требуют, да еще каких!
Андрей Волчков: ну да, это не дешевый вид спорта. Зато стоит того! И именно не по шоссе гонять, а по пересеченной местности. Хороший способ оторваться для городского жителя.
Роман Дырин: я на следующий год, наверное, тоже заведу себе мотоцикл. Не кроссовый, а так — для передвижения. Чоппер. Бороду отпущу, буду с канистрой пива сзади ездить…
Дмитрий Фесенко: живот придется отрастить!
Роман Дырин: живот у меня есть. Не придется отращивать. Раньше я тренировался, а теперь от хорошей жизни вздулся.
— А машина-то твоя еще ездит? Не ломается?
Роман Дырин: Все что можно — поменял. Но это по моей вине, двигатель я запорол: с маслом перемудрил.
— Сливочное, растительное...
Роман Дырин: да, экономил, кусками засовывал. Ну и в итоге — кусок какой-то из двигателя вылетел и стал торчать. Пришлось двигатель поменять полностью, потому что отремонтировать было бы дороже. Решил было бомбить — денег захотелось... Но все тормозить не успевал. Выезжаю, вижу человека, пока торможу, к нему уже машин пять успевает подъехать. В общем, без мазы. Бомбить — это не по мне. Короче, мечта такая: вступить в клуб «4х4», чтобы мне там машину выделили и я бы на ней гонял. Чувствую, у меня это должно получиться — на машинах всякие ралли.
ПРО ПЕРСПЕКТИВЫ
— У прорайдерского движения в России есть какая-нибудь перспектива?
Андрей Волчков: всё очень молодое еще: четыре года всего катаемся. В последнее время серьезней стали к этому относиться, как к творчеству.
Максим Халин: а перспектива есть, наверное. Есть возможность кататься и получать какие-то доходы. Заниматься тем, что нравится.
Андрей Лавров: я сам эту перспективу делаю. Реально занимаюсь развитием, рекламой. Участвую в пропаганде всего этого дела в правильном ключе. Чтобы сноуборд не превратился в культурно-массовое явление, как горные лыжи, а развивался как часть молодежной культуры, живая и интересная. Естественно, я
хочу и для себя найти теплое и уютное место, чем, в общем-то, и занимаюсь. Надо сказать, у меня получается. Правда, страдает катание, потому что я уделяю этой деятельности почти все время.
— Сейчас всплеск интереса к так называемой «экстремальной» молодежной культуре. Что ты по этому поводу думаешь?
Андрей Лавров
— Экстремальные виды спорта — это альтернатива традиционным. Есть несколько молодых видов спорта, которые получили развитие в последние 4-5 лет. Первым делом это скейтборд, сноуборд, серфинг, маунтинбайк. Были какие-то люди, которые катались для себя в парке, во дворе... Это все начало разбухать и развиваться. И народу, который смотрит на это дело со стороны, преподнесли все как экстремальную культуру. А на самом деле просто взяли и обособили, мне так кажется.
Потому что экстремальности в ней не больше, чем в прыжках в воду. Но название, конечно, работает — экстремальная культура! Я к этому экстриму себя не отношу. Но пусть останется: фристайльщик — экстремал, фигурист — нет. Есть смысл отделить их друг от друга, но не так важно, как называть.
— То есть ты предлагаешь относиться к этому как к терминологии?
Андрей Лавров
— Да. Понятно, что обозначает слово «экстрим», но дело не в том, что это «повышенная опасность». Этот смысл практически теряется. Есть особый дух экстрима, но он не в спорте, а в культуре — вот что важно. Ему соответствует определенный стиль поведения, мода даже. Мне кажется, мода изначально идет от
райдеров. В скейтборде одно время «последним писком» были широкие штаны. Райдеры покупали себе штаны и шорты на три размера больше. Потом фирмы-производители начали подстраиваться под это, стали выпускать специальные модели: на поясе нормальные, а брючины шире. Конечно, дизайнеры постарались, но направление и концепцию диктуют райдеры. Я больше чем уверен в этом.
Или вот сейчас все рынки завалены карго пэнтс с карманами по бокам. Так это тоже из скейтборда пошло. Руди Мален, я помню, катался в военных штанах, и его спонсоры «Ворлд Индастриз» сделали ему промодель такую. Просто был человек, который подкинул интересную идею, и производители ухватились, придав, конечно, товарный вид. Теперь это уже фетиш такой. Так что я считаю, что моду на 70% толкают райдеры.
А в большом спорте все, мне кажется, наоборот. Там коммерция. Человека покупают настолько, что он не сделает ни шаг влево, ни шаг вправо, не говоря уже о какой-то выходке. Хотя вот Андре Агасси — это такая теннисная альтернатива. Но он один такой. На самом деле идеальная одежда для катания в горах - комбинезон. Удобно, и ты весь закрыт. Но ведь не было ни у кого этого, только куртки, штаны какие-нибудь. Так и сформировался стиль. К тому же очень хотелось отличаться. Сейчас это прошло, всем и так понятно, что сноуборд и лыжи — не одно и то же.
Максим Халин: про экстремальную культуру, кстати. Сейчас доски стали покупаться, но не потому, что все повально катаются, а потому, что в моду вошло, как часть экстремального имиджа. Ролики, скейт, сноуборд, вейкборд, мотороллер, байк, рисовать граффити и танцевать брейк-данс. Все сразу. Тогда ты продвинутый,
преуспевающий, модный.
— Но есть же серьезные люди. Так что насчет про-перспектив?
Андрей Волчков: движение на самом деле еще очень маленькое. У молодых ребят все заканчивается сидением на диване перед телевизором с пивом и сигаретами. В 15 лет только и говорят о том, как ужрались вчера, а потом по жизни так и остается. Но мы пытаемся их своими акциями будоражить, и они понимают, что это тоже ощущения, и начинают интересоваться. Радует, когда люди становятся другими.
Дмитрий Фесенко: многие вообще забыли о своем организме, о его возможностях. Я знаю несколько ребят, хороших спортсменов, которые могли многого добиться, но скурились. И теперь они — ничто.
Андрей Волчков: лень — тоже наркотик. Она говорит человеку: ты уж лучше тут посиди, чем напрягать извилины, делать что-то, а потом еще и травму какую-нибудь получить. И организм приходит в упадок. Сноуборд — это, правда, другая
сторона карты: когда не можешь что-то сделать, тебя это страшно раздражает.
Петр Ястребков: точно, раздражает! Когда не можешь поехать, куда хочешь. В сноуборде главное — машина! Без машины — без мазы. Поначалу все идет на ура: ездишь с этим сноубордом к черту на кулички, а потом так надоедает... Вот мы с Митяем ждем не дождемся, когда нам по 18 стукнет.
СВЕТЛОЕ БУДУЩЕЕ
— Чем бы вы хотели в будущем заняться?
Петр Ястребков: если бы я знал! Я пока ничего себе не представляю. Если бы я мог понять, кем хочу быть, куда хочу двигаться, то был бы, наверное, очень счастлив. А пока куда понесет река жизни, туда и плыву. Думаю, все само собой определится...
Дмитрий Фесенко: да Петяй, я думаю после твоего МГИМО у тебя все само собой определится!
Михаил Кузьменков: мне бы хотелось заняться бейс-джампом. Высоты я не боюсь, меня к ней всегда тянуло, так что очень интересно испытать это ощущение. А как работа - сноуборд, потому что это, наверное, то, в чем я могу себя лучше всего проявить.
Максим Халин: я учусь в институте Натальи Нестеровой на первом курсе. Что-то с экономикой связанное. Сначала на менеджмент пошел, но собираюсь на финансы и кредит переходить. Ясно, что кататься всю жизнь невозможно, это продлится не более чем несколько лет. Но я еще не знаю, чем хочу заниматься в будущем. Но чем-то, связанным с досками.
Андрей Лавров: у меня есть предложение по очень хорошей работе, но пока я его до конца не решу, не хочу распространяться, так что сейчас я подвешенный. Отдыхаю. Хотелось бы, конечно, продолжать кататься. Но есть бытовые проблемы, которые надо решать. 27 лет все-таки. А так охота уехать на Кавказ и месяц там кататься…
Дмитрий Фесенко: я надеюсь, что скоро появится виртуальный сноуборд!
— А спонсоры тоже будут виртуальными?
Дмитрий Фесенко
— Нет, спонсоры должны быть вполне реальными. А сноуборд — виртуальным. Такая маленькая коробочка. Ты ее открываешь — и достаешь оттуда модель 154 см. Достаешь ботинки, надуваешь… Райская жизнь — разъезжай куда хочешь!
Жаль, что к тому времени я со сноубордом завяжу, буду только для друзей парафин
придумывать, чтобы такой был: пшикнул — и поехал. Придумаю парафин для бэкфлипа: намазал — сделал бэкфлип; парафин для родео флипа: намазал — делаешь родео флип. А для бэксайд родео нужно будет смешать эти два парафина, и получится парафин для бэксайд родео.
Петр Ястребков: а я буду президентом России, институт только закончу. Построю много сноубордических парков. Найму себе менеджеров, продюсеров, еще кого-нибудь…
Дмитрий Фесенко: если Петя будет президентом, то он сделает меня военачальником. Нет, лучше я буду помощником военачальника. А Андрюха будет у нас главным авторитетом и спонсором в одном лице.
Андрей Волчков: да, я, пожалуй, открою сеть сноубордических бутиков сэкондхэнд, а то у нас сейчас цены на доски завышены. В основном американскую продукцию буду продавать — Lamar, Santa Cruz. При таком президенте ни с помещениями проблем не возникнет, ни с налогами...
Роман Дырин: а я буду быком-производителем. Буду для вас кадры производить.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Михаил Кузьменков
— Я, когда позвоночник повредил, какое-то время не мог на сноуборде кататься.
Перешел на скейт, а там нагрузка на спину еще больше. В общем, стал у меня один позвонок гулять. Начал я ходить к массажистам и в бассейн. А потом передачу увидел по телевизору, как позвоночник железными болтами скрепляют — тут у меня уже совсем апатия началась. Я стал валяться дома, на людях не появлялся, на 5 месяцев ушел в себя. Даже в горы не поехал летом. А зимой пришел, как обычно, на Ленгоры посмотреть, как ребята первый снег пробуют, и мне эта маленькая Ленгора показалась очень страшной...
Думал, что не получится уже ничего, к тому же на скейте все лето не гонял. На следующий день все же решился. Встал, попрыгал — вроде нормально. Поехал — почувствовал что-то родное... Ну и понял, что нагрузка нормальная, боли уже такой нет. И стал опять кататься...
ЧАСТЬ 1 ПО ССЫЛКЕ
— Как вы трюки разучиваете?
Андрей Волчков: есть авторитеты, до уровня которых сложно допрыгнуть. Те, кто катается раза в три-пять больше, чем мы, — это зарубежные профессионалы. Они трюки и порождают.
Роман Дырин: трюки все давно уже придуманы. Появляются только новые красивые вариации, совершенствуется выполнение.
Андрей Волчков: вообще, видео смотрим и пытаемся повторить новое.
Андрей Лавров
— Трюки постоянно меняются. Это зависит от моды, от каких-то новых веяний. Каждый сезон появляются новые фишки. Что такое трюк? Классическое исполнение какого-то вращения. Но ведь его можно скомбинировать с другими движениями. И вариантов так много, что в них нетрудно запутаться. Какую-то часть сам придумываешь, какую-то — заимствуешь.
Бывают и такие моменты. Прикинешь для себя новую комбинацию, а потом думаешь: да нет, нереально, даже пробовать не буду! Проходит полгода, и ты видишь свой
трюк по видео и понимаешь: это ж я придумал! Но попробовать не решился... А потом постепенно и сам осваиваешь.
— Ты на полную катушку не рисковал никогда?
Андрей Лавров: никогда. Рисковать не в моем стиле. Я всегда борюсь за то, чтобы трюки выполнялись не безбашенно и беспредельно, а профессионально и красиво... Стильно, без изъяна!
Дмитрий Фесенко: я фронтсайд коркскрю хочу сделать.
Андрей Лавров: сейчас модный трюк — бэксайд родео. Он не очень сложный, но очень эффектный.
Максим Халин: я буду свич родео 720 отрабатывать.
Андрей Лавров: чтобы делать новые трюки, надо кататься одному или в маленькой компании. Когда нет зрителей, которые ждут от тебя чего-нибудь этакого. Ты идешь и
слышишь краем уха: «О, смотри, Перестрелка идет, сейчас покажет...» — и думаешь:
нельзя падать. Начинаешь раскатываться и делаешь то же, что и всегда, так же стабильно.
И потом уже думаешь: ну все, сил уже нет на новое. А ведь интересно иногда просто взять и упасть вниз головой. Для трюков нужны новые расстояния.
— Вы как-нибудь еще тренируетесь помимо катания?
Андрей Волчков: ну да, на батуте. А когда на море были, с камней прыгали... В воду, я имею в виду.
Дмитрий Фесенко: Кирпич когда прыгал, у него кручение выходило больше, чем нужно, он все время боком падал, ни разу прямо не вошел!
Роман Дырин: это правильно. Не очень интересно, когда человек делает трюк и приземляется. Гораздо интереснее, когда он падает. Зрителям нравятся не приземления, а падения. Они этого ждут.
Дмитрий Фесенко: да, мы на следующем шоу обязательно отработаем красивые падения!
Петр Ястребков: это все голимые отмазки, лучше научись приземляться!
Дмитрий Фесенко
— Не-ет, чем больше падаешь, тем больше спонсоров, тем больше денег. Вот Роман сколько падает — у него есть спонсоры, а мы не падаем почти — потому и спонсоров нет!
В этом году мы с Михой будем делать бэксайд родео и другие крутые трюки. Еще бэксайд 720. Еще фронт коркскрю родео. А вообще зачем мне эти трюки? Смысл моей жизни — не в сноуборде! Я учусь в институте химической промышленности, поскольку химпромышленность — это будущее страны: синтезированные вещества, полные кошельки…
ПРО ДРУГОЕ
Андрей Волчков: мотоцикл, конечно, лучше, чем сноуборд — свободней! В сноуборде все эти поездки… Я виндсерфингом перестал заниматься, потому что все это длинно и сложно. Мало того, что тебе нужна куча всяких частей, которые стоят денег, ты, и заполучив их, не можешь покататься — надо ехать на море и проводить там неделю! Слишком сложно, в общем. А мотоцикл в этом отношении проще: залил — и поехал.
Дмитрий Фесенко: запчасти для мотоцикла тоже ведь денег требуют, да еще каких!
Андрей Волчков: ну да, это не дешевый вид спорта. Зато стоит того! И именно не по шоссе гонять, а по пересеченной местности. Хороший способ оторваться для городского жителя.
Роман Дырин: я на следующий год, наверное, тоже заведу себе мотоцикл. Не кроссовый, а так — для передвижения. Чоппер. Бороду отпущу, буду с канистрой пива сзади ездить…
Дмитрий Фесенко: живот придется отрастить!
Роман Дырин: живот у меня есть. Не придется отращивать. Раньше я тренировался, а теперь от хорошей жизни вздулся.
— А машина-то твоя еще ездит? Не ломается?
Роман Дырин: Все что можно — поменял. Но это по моей вине, двигатель я запорол: с маслом перемудрил.
— Сливочное, растительное...
Роман Дырин: да, экономил, кусками засовывал. Ну и в итоге — кусок какой-то из двигателя вылетел и стал торчать. Пришлось двигатель поменять полностью, потому что отремонтировать было бы дороже. Решил было бомбить — денег захотелось... Но все тормозить не успевал. Выезжаю, вижу человека, пока торможу, к нему уже машин пять успевает подъехать. В общем, без мазы. Бомбить — это не по мне. Короче, мечта такая: вступить в клуб «4х4», чтобы мне там машину выделили и я бы на ней гонял. Чувствую, у меня это должно получиться — на машинах всякие ралли.
ПРО ПЕРСПЕКТИВЫ
— У прорайдерского движения в России есть какая-нибудь перспектива?
Андрей Волчков: всё очень молодое еще: четыре года всего катаемся. В последнее время серьезней стали к этому относиться, как к творчеству.
Максим Халин: а перспектива есть, наверное. Есть возможность кататься и получать какие-то доходы. Заниматься тем, что нравится.
Андрей Лавров: я сам эту перспективу делаю. Реально занимаюсь развитием, рекламой. Участвую в пропаганде всего этого дела в правильном ключе. Чтобы сноуборд не превратился в культурно-массовое явление, как горные лыжи, а развивался как часть молодежной культуры, живая и интересная. Естественно, я
хочу и для себя найти теплое и уютное место, чем, в общем-то, и занимаюсь. Надо сказать, у меня получается. Правда, страдает катание, потому что я уделяю этой деятельности почти все время.
— Сейчас всплеск интереса к так называемой «экстремальной» молодежной культуре. Что ты по этому поводу думаешь?
Андрей Лавров
— Экстремальные виды спорта — это альтернатива традиционным. Есть несколько молодых видов спорта, которые получили развитие в последние 4-5 лет. Первым делом это скейтборд, сноуборд, серфинг, маунтинбайк. Были какие-то люди, которые катались для себя в парке, во дворе... Это все начало разбухать и развиваться. И народу, который смотрит на это дело со стороны, преподнесли все как экстремальную культуру. А на самом деле просто взяли и обособили, мне так кажется.
Потому что экстремальности в ней не больше, чем в прыжках в воду. Но название, конечно, работает — экстремальная культура! Я к этому экстриму себя не отношу. Но пусть останется: фристайльщик — экстремал, фигурист — нет. Есть смысл отделить их друг от друга, но не так важно, как называть.
— То есть ты предлагаешь относиться к этому как к терминологии?
Андрей Лавров
— Да. Понятно, что обозначает слово «экстрим», но дело не в том, что это «повышенная опасность». Этот смысл практически теряется. Есть особый дух экстрима, но он не в спорте, а в культуре — вот что важно. Ему соответствует определенный стиль поведения, мода даже. Мне кажется, мода изначально идет от
райдеров. В скейтборде одно время «последним писком» были широкие штаны. Райдеры покупали себе штаны и шорты на три размера больше. Потом фирмы-производители начали подстраиваться под это, стали выпускать специальные модели: на поясе нормальные, а брючины шире. Конечно, дизайнеры постарались, но направление и концепцию диктуют райдеры. Я больше чем уверен в этом.
Или вот сейчас все рынки завалены карго пэнтс с карманами по бокам. Так это тоже из скейтборда пошло. Руди Мален, я помню, катался в военных штанах, и его спонсоры «Ворлд Индастриз» сделали ему промодель такую. Просто был человек, который подкинул интересную идею, и производители ухватились, придав, конечно, товарный вид. Теперь это уже фетиш такой. Так что я считаю, что моду на 70% толкают райдеры.
А в большом спорте все, мне кажется, наоборот. Там коммерция. Человека покупают настолько, что он не сделает ни шаг влево, ни шаг вправо, не говоря уже о какой-то выходке. Хотя вот Андре Агасси — это такая теннисная альтернатива. Но он один такой. На самом деле идеальная одежда для катания в горах - комбинезон. Удобно, и ты весь закрыт. Но ведь не было ни у кого этого, только куртки, штаны какие-нибудь. Так и сформировался стиль. К тому же очень хотелось отличаться. Сейчас это прошло, всем и так понятно, что сноуборд и лыжи — не одно и то же.
Максим Халин: про экстремальную культуру, кстати. Сейчас доски стали покупаться, но не потому, что все повально катаются, а потому, что в моду вошло, как часть экстремального имиджа. Ролики, скейт, сноуборд, вейкборд, мотороллер, байк, рисовать граффити и танцевать брейк-данс. Все сразу. Тогда ты продвинутый,
преуспевающий, модный.
— Но есть же серьезные люди. Так что насчет про-перспектив?
Андрей Волчков: движение на самом деле еще очень маленькое. У молодых ребят все заканчивается сидением на диване перед телевизором с пивом и сигаретами. В 15 лет только и говорят о том, как ужрались вчера, а потом по жизни так и остается. Но мы пытаемся их своими акциями будоражить, и они понимают, что это тоже ощущения, и начинают интересоваться. Радует, когда люди становятся другими.
Дмитрий Фесенко: многие вообще забыли о своем организме, о его возможностях. Я знаю несколько ребят, хороших спортсменов, которые могли многого добиться, но скурились. И теперь они — ничто.
Андрей Волчков: лень — тоже наркотик. Она говорит человеку: ты уж лучше тут посиди, чем напрягать извилины, делать что-то, а потом еще и травму какую-нибудь получить. И организм приходит в упадок. Сноуборд — это, правда, другая
сторона карты: когда не можешь что-то сделать, тебя это страшно раздражает.
Петр Ястребков: точно, раздражает! Когда не можешь поехать, куда хочешь. В сноуборде главное — машина! Без машины — без мазы. Поначалу все идет на ура: ездишь с этим сноубордом к черту на кулички, а потом так надоедает... Вот мы с Митяем ждем не дождемся, когда нам по 18 стукнет.
СВЕТЛОЕ БУДУЩЕЕ
— Чем бы вы хотели в будущем заняться?
Петр Ястребков: если бы я знал! Я пока ничего себе не представляю. Если бы я мог понять, кем хочу быть, куда хочу двигаться, то был бы, наверное, очень счастлив. А пока куда понесет река жизни, туда и плыву. Думаю, все само собой определится...
Дмитрий Фесенко: да Петяй, я думаю после твоего МГИМО у тебя все само собой определится!
Михаил Кузьменков: мне бы хотелось заняться бейс-джампом. Высоты я не боюсь, меня к ней всегда тянуло, так что очень интересно испытать это ощущение. А как работа - сноуборд, потому что это, наверное, то, в чем я могу себя лучше всего проявить.
Максим Халин: я учусь в институте Натальи Нестеровой на первом курсе. Что-то с экономикой связанное. Сначала на менеджмент пошел, но собираюсь на финансы и кредит переходить. Ясно, что кататься всю жизнь невозможно, это продлится не более чем несколько лет. Но я еще не знаю, чем хочу заниматься в будущем. Но чем-то, связанным с досками.
Андрей Лавров: у меня есть предложение по очень хорошей работе, но пока я его до конца не решу, не хочу распространяться, так что сейчас я подвешенный. Отдыхаю. Хотелось бы, конечно, продолжать кататься. Но есть бытовые проблемы, которые надо решать. 27 лет все-таки. А так охота уехать на Кавказ и месяц там кататься…
Дмитрий Фесенко: я надеюсь, что скоро появится виртуальный сноуборд!
— А спонсоры тоже будут виртуальными?
Дмитрий Фесенко
— Нет, спонсоры должны быть вполне реальными. А сноуборд — виртуальным. Такая маленькая коробочка. Ты ее открываешь — и достаешь оттуда модель 154 см. Достаешь ботинки, надуваешь… Райская жизнь — разъезжай куда хочешь!
Жаль, что к тому времени я со сноубордом завяжу, буду только для друзей парафин
придумывать, чтобы такой был: пшикнул — и поехал. Придумаю парафин для бэкфлипа: намазал — сделал бэкфлип; парафин для родео флипа: намазал — делаешь родео флип. А для бэксайд родео нужно будет смешать эти два парафина, и получится парафин для бэксайд родео.
Петр Ястребков: а я буду президентом России, институт только закончу. Построю много сноубордических парков. Найму себе менеджеров, продюсеров, еще кого-нибудь…
Дмитрий Фесенко: если Петя будет президентом, то он сделает меня военачальником. Нет, лучше я буду помощником военачальника. А Андрюха будет у нас главным авторитетом и спонсором в одном лице.
Андрей Волчков: да, я, пожалуй, открою сеть сноубордических бутиков сэкондхэнд, а то у нас сейчас цены на доски завышены. В основном американскую продукцию буду продавать — Lamar, Santa Cruz. При таком президенте ни с помещениями проблем не возникнет, ни с налогами...
Роман Дырин: а я буду быком-производителем. Буду для вас кадры производить.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Михаил Кузьменков
— Я, когда позвоночник повредил, какое-то время не мог на сноуборде кататься.
Перешел на скейт, а там нагрузка на спину еще больше. В общем, стал у меня один позвонок гулять. Начал я ходить к массажистам и в бассейн. А потом передачу увидел по телевизору, как позвоночник железными болтами скрепляют — тут у меня уже совсем апатия началась. Я стал валяться дома, на людях не появлялся, на 5 месяцев ушел в себя. Даже в горы не поехал летом. А зимой пришел, как обычно, на Ленгоры посмотреть, как ребята первый снег пробуют, и мне эта маленькая Ленгора показалась очень страшной...
Думал, что не получится уже ничего, к тому же на скейте все лето не гонял. На следующий день все же решился. Встал, попрыгал — вроде нормально. Поехал — почувствовал что-то родное... Ну и понял, что нагрузка нормальная, боли уже такой нет. И стал опять кататься...
Годы: 2001